Башни Латераны (СИ) - Хонихоев Виталий

— Хочешь, чтобы я подпитал круг? — уточнил он, и в голосе прозвучала готовность.

— Да. У тебя достаточно развиты каналы для насыщения такого круга. Наверное, даже больше, чем у меня. Это удивительно, ведь у тебя Третий Круг…

— Что сказать. У меня всегда было больше силы и энергии чем у остальных, — сказал Рауль, стараясь не расплыться в улыбке. Она его похвалила! Сама Изольда фон Райн, магистр, Архимаг Пятого Круга! Огненная Принцесса!

Он закатал рукава и вытянул ладони над кругом. Магия потекла легко — серебристая нить, тонкая и послушная, скользнула в руны. Рауль не скупился. Он хотел, чтобы Изольда увидела: он не слабак, не середнячок. Он достоин её внимания.

Круг ожил. Линии вспыхнули бледно-голубым, побежали по контуру, заполняя узоры один за другим.

И тут, под первым слоем, начало проступать что-то ещё.

Сначала Рауль не понял. Просто тени, игра света. Но потом — чётче, резче — под жёлтой солью и синими рунами начали светиться другие знаки. Старше. Темнее. Плотнее. Они шли не по школе Искорены. Они шли по школе Мортис Аллигатум — «Связывание Смерти».

Рауль замер. Его пальцы задрожали. Сердце ухнуло вниз.

— Это… это не круг слежения, — прошептал он, глядя вниз. Голос сорвался. — магистр? Что это?

Она не ответила сразу. Просто стояла, неподвижная, и смотрела на него сверху вниз — спокойно, почти отстранённо. Как смотрят на инструмент, который выполнил свою функцию.

— Ты прав, — сказала она наконец. — Это не круг слежения.

Рауль попытался отдёрнуть руки, но не смог. Его ладони будто приросли к воздуху. Магия, которую он влил в круг — вся, не жалея, стараясь впечатлить — теперь держала его, как цепь.

— Это круг Мортем Веттис. «Любящая Смерть», — продолжила Изольда ровным, почти безразличным тоном. — Он не убивает тело. Он стирает имя. Растворяет душу. Превращает человека в топливо для проклятия.

Рауль побледнел. Его дыхание участилось. В груди вспыхнула горькая, обжигающая боль — не физическая. Хуже. Боль осознания.

Он был дураком. Он так хотел произвести впечатление, так старался показать себя, что даже не задал ни одного вопроса. Не усомнился. Не проверил. Просто влил всё, что мог — лишь бы она заметила, лишь бы оценила.

— Ты… ты использовала меня, — выдавил он хрипло.

Изольда присела на корточки у края круга, почти на одном уровне с ним. Её лицо было абсолютно спокойным — не злым, не торжествующим. Просто… пустым.

— Не принимай это на свой счёт, — сказала она тихо. — Малефика требует равного обмена, Рауль. Равное за равное. Если результат проклятия — смерть, то кто-то должен умереть. Это не месть. Это просто… правила. Проклятие такого уровня действует мгновенно, Рауль. Ты умрешь тут, а одновременно в городе умрет Безымянная.

Её голос не дрожал. Не повышался. Просто — констатировал факты.

— Ты подходишь идеально, — продолжила она. — Опытный маг, зрелый возраст, достаточно силы. Не слишком ценный, чтобы его искали. Не слишком слабый, чтобы ритуал провалился. И главное — ты сам дал мне всё, что нужно. Без сопротивления. Без вопросов.

Рауль почувствовал, как горечь разливается по венам. Он хотел ей понравиться. Он хотел быть полезным. А она просто… использовала это.

— Ты… знала, — прошептал он. — Ты знала, что я не стану спрашивать.

Изольда слегка наклонила голову, словно изучая его реакцию.

— Конечно, — сказала она просто. — Ты всегда старался произвести впечатление. Это делало тебя предсказуемым.

Рауль попытался что-то сказать, но горло перехватило. Руны под его ладонями светились всё ярче, а второй круг — настоящий — начал затягивать его силу, его волю, его память.

— Все думают, что я исповедую Школу Огня, — Изольда встала, отряхивая подол. — на самом деле мой Пятый Круг — это малефика. Чернокнижие. Я специалист по проклятиям, милый Рауль. Ты же знаешь, что чернокнижники не пользуются популярностью у черни.

Её тёмные волосы не сдвинулись ни на миллиметр.

— Спасибо за твою службу, — сказала она. Вежливо. Мягко.

Круг вспыхнул багровым. Рауль закричал — но звук не вырвался наружу. Его тело начало таять, превращаясь в дым, в пепел, в чистую магическую энергию.

В последние мгновения, когда всё уже уходило, он успел подумать: Какой же я был дурак.

Огненно-рыжие волосы на блюде вспыхнули на мгновение — и погасли, оставив после себя тонкую нить света, соединяющую круг с чем-то далёким, невидимым. Связь установлена.

Когда всё закончилось, в круге не осталось ничего. Только слабый запах гари и едва заметный отпечаток ладоней на ковре.

Изольда выпрямилась, поправила складку на рукаве. Поджала губы, глядя на пепел и отпечатки ладоней. Безымянная умерла. В этот самый момент. Это проклятие — величайшее из тех что она могла создать. «Мортем Веттис»… теперь у нее не будет сил ни на что другое, теперь она будет восстанавливаться в течении долгих месяцев. Но она выполнила приказание своего короля, избавилась от Безымянной, которая могла все испортить.

Изольда вздохнула и вышла из своего шатра, пошатываясь и приложив руку к голове — откат не заставил себя ждать… ей нужно подышать свежим воздухом.

Внутри шатра, в тишине и полумраке, ещё долго мерцали руны Мортем Веттис — проклятие, запущенное в мир. Проклятие, нацеленное на Безымянную. Надпись на мертвом языке гласила «смерть за смерть».

Равное за равное.

Где-то далеко в городе громко чихнула Алисия. Кот, лежащий у нее на коленях, встрепенулся, поднял голову, посмотрел на нее. Она продолжила гладить его. Кот снова опустил голову ей на колени, закрыл глаза и замурлыкал. Старый черный кот совершенно точно знал одну истину — что мертво — умереть не может.

Глава 20

Глава 19

Элеонора Шварц, магистр Школы Огня Третьего Круга, старший преподаватель Академии Магии Вардосы — открыла глаза и уставилась в потолок. Голова болела привычной тупой болью, ломило в висках, сосущая пустота под ложечкой — обычные синдромы перенапряжения каналов управления магической энергией.

Она повернула голову. Свет луны пробивался сквозь легкие шторы, закрывавшие узкое окно башни. Ночь ещё не кончилась. Город спал.

Надо бы выпить зелье, подумала она. Элеонора медленно села, стараясь двигаться осторожно, чтобы не разбудить Мессера. Тот лежал на боку, укрытый одеялом до пояса, одна рука закинута за голову. Дышал ровно, глубоко. Спал крепко — как спят те, кто привык засыпать где угодно и просыпаться в любой момент.

Элеонора посмотрела на него — на широкие плечи, шрам через левую лопатку, старая рана от копья, тёмные волосы, растрёпанные после ночи. В лунном свете он казался моложе своих лет. Был таким… безмятежным и расслабленным.

Она позволила себе улыбнуться. Они не строили иллюзий. Оба знали правила: война, осада, смерть вокруг, завтра может и не наступить. Никаких обещаний, никаких клятв, никаких «навсегда». Просто тепло, близость, утешение в холодной, жестокой реальности.

Он приходил к ней по ночам, когда смена на стене заканчивалась. Она впускала его без слов. Они пили вино (пока оно ещё было), разговаривали, смеялись. Потом — постель, тепло, забвение.

Утром он уходил. Она не останавливала.

Так было проще. Для обоих.

Элеонора осторожно встала, стараясь не скрипнуть половицей, вставила ноги в мягкие тапочки, обитые мехом какого-то восточного пушного зверька, накинула теплый халат. Мессер не проснулся. Она подошла к столу, плеснула водой в таз, умылась. Холодная вода обожгла лицо, но помогла прогнать остатки сна. Она подошла к столу, щелчком пальцев зажгла небольшой огонек. Все-таки магистр Школы Огня, зажигать масляные светильники было бы… несолидно. Морщась от боли в голове — перебрала стеклянные пузырьки, валящиеся в беспорядке на поверхности стола… жемчужно-белая колбочка с притертой пробкой, настойка белого ивового корня, обезболивающее, чтобы голова перестала раскалываться на части. И темно-синий пузырек с эссенцией звездоцвета — для восстановления маны. Отложила в сторону, открыла пробку у колбы с настойкой и выпила. Прислушалась к себе. Боль уйдет. Не сразу, но уйдет. Эта боль — последствие истощения своих каналов, день вышел тяжелым, слишком много огня она выдала на стене… кроме того она постоянно поддерживала на себе этот щит…