Хозяин теней 6 (СИ) - Демина Карина

Глава 29

Глава 29

Многие расстройства здоровья у детей случаются исключительно по причине неверного питания, а именно излишеств. Меж тем мы настойчиво рекомендуем воздержаться от того, чтобы давать детям сладости, всякие печенья, пироги и конфеты. Также не стоит давать мёд, разного рода фрукты, особенно сливы, яблоки, персики и абрикосы. Следует воздерживаться от потребления черешни и изюма. Какова же еда, которая подходит для детей? По нашему мнению, наилучшей пищей являются каша, хлеб и печёный картофель.

«Учебник гигиены» [1]

— А я говорю, что здесь надо добавить два стабилизирующих элемента! — громкий голос Сереги доносился из открытых дверей мастерской. — Вы сами посмотрите! Вы повышаете ёмкость накопителя, при этом не меняя ни толщины проводящих каналов, ни…

Вернулись мы ближе к вечеру, благополучно пропустив ужин. Нет, Лаврентий Сигизмундович прикупил нам с собой и пирогов, и сбитня, но это же другое.

— … и сомневаюсь, что вы найдёте элементы, настолько созвучные друг другу, чтобы пренебречь возможным эффектом…

Пироги мы отнесли в комнаты, сразу после того, как разгрузили машину. На сей раз стопки тетрадей были весьма себе увесистыми и таскать их пришлось честно. Потом уж нам дозволили вернуться в пансион, где мы умылись, проглотили по пирогу и отправились искать остальных.

Нашли.

— А я говорю, что текущего стабилизатора хватит! — возражал кто-то. — Можно сделать ещё один отводной канал для отведения излишков энергии.

— Этого не хватит, если накопители начнут резонировать!

— Да с чего им резонировать?

В лаборатории было людновато. У доски стоял Серега, растрёпанный, покрасневший и, кажется, злой донельзя. Он то и дело привставал на цыпочки, словно пытаясь стать выше, но всё одно не дотягивал до оппонента. Тот был и выше, и старше. Тощий парень в роговых очках тыкал в доску мелом.

На доске было написано…

Изображено?

В общем, что-то на очень умном и пока не доступном моему разуму. Это одновременно походило и на схему электрической цепи, но почему-то влезшую на страницы какой-нибудь древней рукописи, и на зловещую пентаграмму, в которую добавили пару напрочь чуждых элементов из мира электричества.

— А с того, что ты предлагаешь использовать сразу дюжину камней. И при пропускании тока будет создано магоэлектрическое поле! Причём единое поле! А в нём…

— Да случаи резонанса единичны!

— Но всё равно случаются! И куда чаще, чем об этом пишут…

За их спором наблюдали все. За спиной Сереги виднелась молчаливая фигура Елизара. А вот Орлов с Демидовым устроились у двери, причём Орлов, кажется, что-то жевал.

— Что тут? — шёпотом поинтересовался я.

— О! — Орлов встрепенулся. — Вернулись! Где вы были?

— Да вот, инспектору помогали. Бумаги грузили, бумаги возили. Потом на типографию ещё ездили. Ждали. Чего-то там распечатать должны были, а они не распечатали. Пришлось торчать.

Судя по взгляду, Орлов мне не очень поверил. Но кивнул.

— А тут что? — в свою очередь спросил я.

— Тут? А… тут вон Серега спорит.

— Вижу. С кем?

— Афонька, — прогудел Демидов. — Вы ужинали? Там дежурный сказал, что ужин на кухне оставят, но греть никто не будет.

Оставят? Это хорошо и даже отлично. Есть хотелось пусть не сильно, но постоянно. И не только мне.

— Я и непогретый съем, — Метелька похлопал себя по животу.

— Если сделать, как ты предлагаешь, артефакт будет нестабилен! — Серега ткнул пальцем в доску. И он, и Афонька успели перемазаться мелом. Белые пятна украшали щёки, лоб, гимнастёрку.

Даже Серегин ранец, выглядывавший из-под стола, пострадал.

— А если сделать, как предлагаешь ты, то смысла не будет! Подпитка стабилизаторов съест половину всей энергии!

— Но вторая-то останется!

— А что за Афонька? — Метелька протянул руку, и Орлов молча отсыпал в неё семечек. Я тоже не стал отказываться.

— Разве графья семки жрут? — уточнил Метелька, потрогав семечки, словно сомневаясь, что они настоящие.

— Графья не жрут! — Орлов поднял палец. — Они вкушают!

— Семки?

— Я тебе так скажу, — ответил за него Демидов. — Чего они там у себя только не вкушают. Даже жаб с улитками.

— Чего? Взаправду?

— И дурные деньги за то платят.

— Так… — Метелька поглядел на Демидова с недоверием. — Серьёзно?

— Ага. Вот как-нибудь заглянь во французскую ресторацию. Там лягушачьи лапки подают. И улитки. Печёные. Думаешь, почему они такие вон тощие и с вечно недовольными рожами? Им, может, охота жареной картошечки навернуть, да со студнем, а приходится вон фасон держать. Хрустеть лапками.

Кажется, Метелька испытал некоторое разочарование.

— И ты ел? — уточнил он у Орлова.

— А то! — Демидов успел с ответом раньше. — У Орловых вообще повар-француз. Никита вон хвастался, что прям оттуда и выписали. Специально, чтоб на ресторацию времени не тратить.

Выражение лица Орлова отражала всю гамму испытываемых им эмоций.

— Никита потому котлету и ковырял, что к другому привык. На завтрак — лягушачьи лапки. На обед — улитки. На ужин — икра жабья.

— Да ты… — Орлов, наконец, отмер и пихнул Демидова в бок. Правда, тот, хохотнув, увернулся. — Между прочим, устрицы — это деликатес! И нет, я не ел! Это для вечера званого привозили! Маменька устраивала, и… в общем… а икру я только чёрную ем. Белужью.

— Это просто экзотика, — поспешил я успокоить Метельку, который явно задумался о непростом бытии аристократов, которым приходится давиться жабьею икрой. — Для тех, кому студень есть неизысканно и выпендриться охота. А на юге вон саранчу жарят. Или ещё скорпионов. Жарят и хрустят, как мы семками. Так что за Афонька-то?

— А… это из новых, — Орлов вздохнул с немалым облегчением. — В прошлом годе приехал. Воротынцев.

Серьёзно?

Нет, что на Мишку он не похож вот совсем, понятно, но… но как-то вот… не ожидал. Потому и снова уставился на парня. Обыкновенный. Уши чуть оттопыренные. Очки вон перекосились. Волосы дыбом и сам, как и Серега, в мелу.

— От незадолго до того, как со стариком несчастье приключалось, — а вот сплетни Орловские под семечки заходили неплохо. — Там слух пошёл, что старик с сыном совсем разругался. Тот… в общем, ещё тем уродом был, как говорят.

Под сказанным могу подписаться, но не стану.

— Сперва-то старый Воротынцев всё надеялся повоздействовать, но, видать, не получилось. А племянника в наследники он никогда и не рассматривал. Там тоже какая-то история мутная, — Орлов сделал паузу, предоставляя мне право говорить, но этим правом я не воспользовался. Он и продолжил. — Поэтому Воротынцевы и вспомнили про младшую ветвь. Старик привёз родича, чтоб, значить, понемногу дела передавать. Он-то надеялся, что лет десять-двадцать в запасе есть. А оно вон как получилось.

— И думаешь, лучше мощнее, но нестабильней?

— Эта нестабильность — теоретическая!

— Афоньку сюда пристроили. Брат его, вроде, в университете, но так-то я не узнавал. Афонька же в нашем классе.

— Из теоретической она в любой момент практической стать может! Смотри, представь ситуацию, когда артефакт окажется в поле действия любого другого! Тогда… — Серега развернулся к доске. — Берем стандартное уравнение и добавляем…

Писал он быстро, пусть буквы и не отличались каллиграфической аккуратностью, но были куда читабельней моих.

— … получаем, что вот тут и тут явно уязвимые точки, которые даже в отсутствие резонансного эффекта спровоцируют отток…

— Ты что-нибудь понимаешь? — уточнил я, глядя на сложную вязь то ли уравнения, то ли рунописи.

— Не-а, — Орлов и головой помотал. — Я в артефактах вообще. Слушай, а говорят, что младший Воротынцев…

— Потом, — я оглянулся. — Не здесь.

Каравайцев тоже присутствовал, в стороночке встал, почти скрывшись в углу. Руки вон скрестил на груди, наблюдая за спором. Причём как-то так стоит, что, если не приглядываться, то и не заметишь. Не то, чтобы утопает в тенях, скорее… размывается? Сродняется с этими тенями? А главное, что взгляд его прикован к мальчишкам.