Хозяин теней 6 (СИ) - Демина Карина

— Но ты учти, — мел снова заскакал по доске, дописывая и исправляя. — Таким образом получаем…

— Говорят, дела у Воротынцевых не особо хороши, — Демидов склонил голову. — Старик был близок к государю, да и думские его поддерживали. Он аккурат против реформ выступал.

А вот Мишка их втихую проводил на подотчётных ему предприятиях. Пусть без громких объявлений и без обещаний всенепременного светлого будущего, как и без желания облегчить жизнь рабочим. Он скорее об интересах рода думал. И яснее прочих осознавал, что мир меняется.

— А нынешние? — уточнил я.

— Так… у них и людей полегло, что со старшим, что с младшим, — Демидов покосился на меня, но прямого вопроса не задал. — А после и долги обнаружились. Расписки всплыли, которые младший-Воротынцев давал. А там суммы изрядные. Отец сказал, что сперва судиться думали, доказывать, что поддельные, но проиграли. Подписи настоящие, печать тоже. В общем, не одна сотня тысяч рублей. Из Думы их попытались потеснить, но там уже как-то договорились. Но за помощь пришлось платить. Кому-то земли уступить, кому-то заводец или фабрику. Или ещё что.

Серега продолжал тыкать в доску и говорить, но уже куда как тише, и Афанасий слушал его, к слову, внимательно. Потом возражал и уже сам крошил мел.

— В общем, обнищать не обнищали, но позиции их пошатнулись, — Орлов явно повторял чужие слова. Но и пускай. Я согласен и на чужие. — Дальше будет хуже.

— Из-за прорыва?

— Что? А, нет. Прорывы — это бывает. Хотя фабрику закрыть пришлось. Там инспекция нарушения выявила, но это дело обычное. Поправить легко. Тут другое. Отец говорит, что они старых управляющих всех выгнали, а своих поставили. Вроде как чтоб эффективность повышать.

Ну да. Помню.

— А те начали рабочих штрафовать и так, что прямо едва ли не весь заработок списывают.

— Слыхал, — кивнул Демидов. — Отец очень радовался.

— Чему? — я удивился, потому как в моих представлениях Демидов не походил на человека, который будет радоваться чужим несчастьям.

— Так… знаешь, как тяжко толковых управляющих отыскать? Чтоб и дело знал, и не воровал, и с рабочими умел ладить. Ну, и порядок держал, без слабины, и не передавливал.

С этой точки зрения, пожалуй, он прав.

— Ага. А там давят серьёзно так. В результате на одной фабрике стачка случилась. На другой — то ли машины сломали, то ли сами они сломались, потому что без ремонту. И вроде как покалечило кого-то, но может, и нет. Главное, что фабрика встала, — Орлов ссыпал шелуху в бумажный кулёчек. — Хуже, что они на мастерских экономить начали. И на производстве. Синод последнюю партию заготовок вовсе вернул. Ну… вроде как заводской брак, но на деле батя сказал, что они решили сырьё взять попроще, что-то там с выгонкой намудрили. В итоге оно и не держит силу. Небось, подумали, что и так сойдёт, а теперь Синод уж им штрафы выписать может…

Да уж.

Интересно, Мишка знает? Скорее всего. Он ничего не говорил о Воротынцевых. Вообще по молчаливому соглашению мы старались не вспоминать о той, прежней, жизни. Но не сомневаюсь, что следил. Приглядывал.

Матушку свою он им не простил.

— А если так вот? — Серега черканул пальцем по доске. — Если взять… за счёт изменения не структуры, но материалов? Через коэффициенты сопротивления попробовать?

— … и другие поставки повисли. А ещё армейский заказ. Старый-то Воротынцев регулярно получал, на стандартные амулеты…

— Но теперь нашлись и другие желающие?

Армейские заказы, да и в целом государственные, — жирный кусок.

— Это да, — согласился Демидов. — Там-то производство несложное. Первые уровни можно и штамповкой, а дальше мастера и доработают, на выходе. Главное, что сильно умелые и не нужны, сойдут даже такие вот, как Серега…

— Не скажи, — Орлов покачал головой. — Такие, как Серега или вон Афонька…

Две головы склонились уже над листом бумаги, почти касаясь друг друга.

— … редкость. И если он вырастет, то, глядишь, у Воротынцевых будет шанс…

— Пока ещё вырастет, — Демидов тоже разглядывал парочку задумчиво. — Хотя… ты прав. Толковому мастеру везде будут рады.

— Кстати, — спохватился я. — А чего они тут вообще делают?

— А… Каравайцев твой сказал, что Серега очень талантливый. И в мастерскую позвал. В клуб артефакторов, но не к мелким, с которыми Серега прежде был, а к нашим. Типа вроде как он по уму к ним ближе.

Скотина.

Вот… и Серега ведь обрадовался. Ну да, когда все вокруг уверены, что твой талант — это ерунда полная, и надо идти другим путём, это обидно. А тут появляется человек, который говорит, что это не ерунда, что наоборот даже. И гением называет, если не прямо, то намёками. И помогает возвыситься не только в своих глазах, но и перед окружающими, пусть даже школьниками.

— Ну а мы решили тоже пойти, поглядеть, что тут да как, — Орлов ссыпал шелуху в карман. — Расширить, так сказать, кругозор.

Демидов кивнул. А я покосился на Ворона. Может, всё-таки сожрать этого урода, пока он окончательно мальчишке голову не задурил?

И толчок изнутри подсказал, что Тьма со мной полностью согласна.

[1] На основании книги «Учебник гигиены» Джорджа Генри Роэ, 1890 г.

Глава 30

Глава 30

Понятие о порядке в классе часто понимается совершенно превратно, а потому и требует точного изъяснения. Истинный педагогический порядок класса состоит не в мертвой тишине и не в однообразном, неподвижном физическом положении детей; как то, так и другое, будучи несвойственно живой природе детей, налагает на них вовсе ненужное стеснение, крайне утомляет их, разрушает детское доверчивое отношение между наставниками и ученицами. А в благоразумных семьях никогда не требуют, чтобы дети сидели неподвижно и однообразно, чтобы они не смели смеяться или обратиться к старшим по поводу того, что кажется им непонятным… [1]

Из письма высочайшего попечителя, составленного в обращении к руководству Мариинской женской гимназии

Следующая неделя прошла…

Прошла следующая неделя.

Пролетела даже. И главное, нельзя сказать, что была она совсем уж пустой. С точки зрения образования и развития личности неделя выдалась изрядною. В нас, несмотря на пассивное сопротивление, умудрились впихнуть огромное количество всяких полезных знаний, включая ненавистную Метельке латынь. Впрочем, не только ему. Как я понял, она у многих вызывала сходные чувства.

Нет, вот реально же не понятно, на кой она нужна-то, если латиняне вымерли. То есть, древние римляне. Хотя и эти тоже вымерли.

В среду в пансион прибыл Серега, с тремя чемоданами, собранными заботливою маменькой, и сопровождением. Правда, сопровождение дальше первого этажа не пустили, а с чемоданами подсобил Демидов. В одном, к слову, самом неподъемном, обнаружились книги.

— Это справочники, — сказал Серега, словно оправдываясь. — И кое-что нужное, потому что дома если оставить, то потом могу и не найти. Матушка почему-то опасается, что излишнее увлечение наукой может мне как-то навредить. А теперь она и подавно… не очень довольна.

Комнату Сереге выделили соседнюю с нашей, уж не знаю, специально или нет, но я был рад. Всё пригляжу. А в четверг в этой комнате появился и Елизар. Тоже с чемоданом, правда, книг в нём было лишь три, но увесистые, вида найсолиднейшего.

Орлов даже полистал анатомический справочник, особо заинтересовавшись весьма детальным изображением обнажённой женской фигуры. Он несколько минут разглядывал её, потом Елизара, потом снова её и в итоге задумчиво так произнёс:

— Может, на врача пойти учиться?

— Чего? — удивился Демидов. — Тебе?

— А то… представляешь, открою я свой кабинет. Буду девиц всяких осматривать невозбранно, молодых и прекрасных. Иногда даже щупать.

— Как правило к целителям ходят уже не очень молодые, — Демидов книгу отобрал, полистал и закрыл. — И зачастую не совсем прекрасные. Поэтому особого профита не вижу. Разве что ты желаешь пристроиться к какой-нибудь состоятельной вдове. Но если так, скажи. Я и без врачебного диплома пристрою. Есть у меня тётка, трижды вдовая, но при деньгах. Очень давече сокрушалась, что тяжко ей без мужа. А хочет всенепременно молодого и пригожего. Думаю, если волосья подзавить, припудрить, то и ты сгодишься.