Скальпель против волшебства (СИ) - Волконская Мария Николаевна

– Пожалуй, с этого надо было начать, – вздохнул он.

Девушка потрепала Чипса за ухом и вышла вперед. Затаив дыхание, она встретилась взглядом с вожаком каралисков.

Казалось, его угольно-черные глаза не отражали свет, а вбирали внутрь себя. Вожак смотрел на нее не как на добычу или врага. В этом гипнотизирующем взгляде не было слепой ярости или страха. Напротив, он был внимательным и… разумным. Слишком разумным, чтобы принадлежать дикому зверю.

Рита почувствовала, как внутри нее что-то сжимается от трепета. Она чувствовала его волю, внутреннюю сосредоточенность думающего существа.

Ведомая неясным импульсом, Маргарита поклонилась в знак уважения. И лишь спустя несколько долгих секунд, когда напряжение в груди стало почти физическим, вожак слегка склонил голову в ответ.

Люди шептались и охали, пока огромный летающий лис расправлял крылья, чтобы взлететь и скрыться в тумане горных вершин. Стая последовала за ним, на поляне остались только четверо каралисков чуть крупнее Чипса и две взрослые лисицы. Одна из них, с седеющей на морде шерстью и порванным ухом, беззлобно порыкивала на младших, принявшихся носится друг за другом.

«Какая удивительная иерархия. Это, очевидно, матроны, присматривающие за малышами. Надо будет все это описать!»

Горожане, опасливо обходя каралисков по широкой дуге, подхватывали пленников под руки, помогая спуститься с утеса. Грейтона же Бэлкинг решил переправить в город магией. Тот беспомощно вращался перед лордом, мыча и ошалело пуча глаза.

Чипс подскочил к девушке, дернул за край юбки зубами.

– Ты же будешь навещать меня, правда? – Маргарита обняла питомца за шею. Зверь заскулил, уткнувшись ей в шею мокрым носом. – Помни, чтобы ни случилось, в моем доме для тебя всегда найдется плошка сушеной глубиники.

25

Глава 25

На удивление, никаких серьезных ран у Грейтона не оказалось. Неглубокие порезы, ссадины и гематомы, да пара выбитых зубов. Однако теперь уже бывший начальник городской стражи некоторое время находился в глубоком шоке. Рита уже начала переживать, не лишился ли охотник рассудка, слушая его бессвязные бормотания и поскуливания, когда тот неожиданно внятно произнес:

– Я бы ничего вам не сделал.

Рита, уже собравшаяся уходить, застыла с тазом в руках.

– О, вы очнулись, – растерянно пробормотала доктор. Как относиться к Грейтону после всего случившегося она еще не решила, но мысленно порадовалась тому, что вокруг здания клиники несли дозор новоприбывшие стражники.

– Я не собирался вам… вредить. – Райден с трудом проглотил ком в горле и открыл глаза.

– Но вы сделали это. – Девушка рассматривала мутную воду в тазу. Отвар, в котором она полоскала тряпку, потемнел. Травяные прожилки, бурые сгустки крови и размокшие листья коровяка оседали на дно. Между ними плавал крошечный осколок нижнего резца Грейтона. Он слегка качнулся, задел эмалированную стенку и замер. Рита перевела взгляд на лежащего перед ней мужчину и попыталась понять, когда именно в его взгляде, обычно жестком и требовательном, появилась эта неуместная, запоздалая мягкость. – Вы много кому навредили: моим друзьям, моему каралиску, этому городу. Мне. Вы привязали меня к дереву и грозились сбросить с обрыва!

– Я надеялся, вы одумаетесь, – вздохнул Грейтон. – Если бы вы выбрали меня, все вышло бы идеально. Я столько трудился, а теперь все пропало.

– У нас с вами разное представление о труде, арис. А теперь отдыхайте, раз уж вы так умаялись. – Не желая больше слушать эти жалкие оправдания Маргарита вышла из палаты.

***

В приемной, уронив лицо в ладони, сидел Кинлан Грейтон. Его младший сын Бреннан стоял позади, сжимая плечо отца натруженной ладонью. Рита машинально отметила, что на мизинце не хватает одной фаланги. На замершую в дверях лекарку никто не обратил внимания.

– Его будут судить? – прошептал старый кузнец. – Что его ждет? Казематы? Ссылка на Северные Болота?

Лорд Бэлкинг, сидевший напротив, довольно долго молчал:

– Если я отправлю дело в Магистрат – его казнят, арис.

Грейтон-старший всхлипнул. Сердце Риты сжалось. Она даже не могла представить, что сейчас чувствует старый кузнец. Каким бы гадом ни был Райден, он оставался любимым сыном.

– Есть и другой путь, – продолжил лорд. – Я собираюсь возродить горные шахты. Если он захочет – может работать на руднике. Под надзором, разумеется, и без всех привилегий, предоставленных рабочим.

– Вы сделаете это? – Рите было невыносимо смотреть, как арис Грейтон смахивает слезы, чтобы сфокусировать взгляд на собеседнике, дарующему его первенцу слабую надежду на избавление от смерти. – О, милостивый Свет, это в ваших силах?

– Если он согласится, разумеется.

– Он сделает все, что вы скажете, Светлейший. Я сделаю все… – Кузнец подался вперед и, схватив руку Бэлкинга, приложил его ладонь ко лбу. Тот напрягся, но руку не вырвал. – Умоляю, спасите моего мальчика.

Маргарита поняла, что сейчас расплачется. Она развернулась и побежала в комнату отдыха, где обычно училась Вира. К счастью, сейчас тут было пусто, и девушка смогла дать волю слезам.

Все напряжение последних дней хлынуло наружу. Казалось, все это время она жила в вакууме, не имея права вдохнуть по-настоящему.

Слишком много событий, и ни минуты, чтобы остановиться, замедлиться, погрузившись в себя. Столько всего нужно обдумать, осознать, но события наваливались одно за другим, не оставляя времени на мысли и чувства. За одним потрясением сразу следовало другое, сменялись лица, чужие страхи становились ее заботой.

Стихия разбушевалась, и Риту мотало, как лодку в шторме, без руля и передышки, норовя выбросить за борт.

И только сейчас, оставшись одна, она поняла, что ее укачало. От жизни, которая неслась слишком быстро, не оставляя ни опоры, ни тишины. От Греймура, что по наивности казался ей тихим провинциальным городком. От этого странного мира, в котором ей почти ничего не удавалось контролировать.

***

Тарис постучал, но исключительно для приличия: дверь была приоткрыта. Он вошел и замер, не решаясь ни уйти, ни подойти ближе.

Маргарита спала, свернувшись калачиком на софе, забавно подперев подбородок кулачком. Ресницы, слипшиеся от слез, красный натертый нос, мокрое пятно на подушке.

Какая роскошь – плакать. По-настоящему рыдать, а не притворно хныкать, как делала Амалия. Хорошо, что он не застал эту сцену: как и большинство мужчин, лорд не выносил слез, потому что понятия не имел, что в этот момент делать.

Он откашлялся и прошептал:

– Маргарита.

Тарис давно выучил ее полное имя. Теперь оно уже не казалось ему несуразным, наоборот, он находил в нем некое странное, почти мистическое благозвучие.

Девушка разлепила опухшие веки и, потирая виски, села:

– Зачем вам старые шахты?

Лорд хмыкнул. Откуда в этой премиленькой головке такая тяга к решению чужих проблем? Казалось, девушка ни на миг не расслабляется, всегда что-то обдумывая, помня все обо всех и бесконечно строя планы. Он не сомневался, что лекарка разрабатывает новые проекты и замыслы каждое утро вместо чая на завтрак.

– Греттус весьма убедителен в своих доводах, – ответил лорд. – Он говорит, что мы способны вернуть величие Западным Пределам. Бесконечная энергия, безграничные возможности для короны.

– Что в свою очередь вернет вам влияние во дворе, – закончила Маргарита.

– И это тоже, – кивнул он. – Эдгару придется извиниться, только вот на этот раз должностью Верховного Мага он не отделается. – Он понимал, что звучит самодовольно, но ничего не мог с собой поделать. Мысль о триумфальном возвращении в столицу грела сердце. Он вышвырнет своего давнего врага Гаривара из дворца пинком под зад, обшитый бархатом. Орион займет его место, а для себя Тарис выдумает нечто иное, соответствующее способностям и достижениям.

– Ой, только не начинайте снова эту песню. – Рита отвесила шторы, но светлее не стало. Гроза все никак не начиналась, хотя на улице было темно и пасмурно. – Все, что вы рассказывали про Астравиэль ужасно. Сплетни, высокомерие и люди, бесцельно проживающие свою жизнь, обмахиваясь перьями. И вы были таким же. Пока сидели во дворце ни одного полезного дела не сделали.