Островский. Вызов принят! (СИ) - Котович Виктор

***

Погоняло «Таран» к Жоре Баранкину прилипло не зря.

Поэтому новое обличие как никакое другое отражает наклонности бандюгана к решению любого конфликта грубой физической силой.

Вот и сейчас его напоминающая огромный булыжник башка с разбегу разносит угол ближайшего каменного строения, поднимая тучу пыли и раскидывая каменную кладку на десяток саженей вокруг.

Кайф!

— А хоть бы твой Островский и не торопился, — довольно рявкает Жорик, отряхивая чешуйчатую морду. — Тут ещё столько всего переломать можно — я за день не управлюсь.

Васька, тоже в образе здоровенного ящера, коротко, без замаха отвешивает подельнику такой подзатыльник, что тот грохается прямо на кучу камней, бывшую недавно чьим-то домом.

— Слышь, дебил, нам отсюда выбраться надо, а не с землёй всё ровнять! — злобно рычит главный. — Бабки не за снос платят, а за вынос самого ценного. Так что громить только когда я скажу. Усёк?

— Усёк! Чё сразу по голове-то? — Жорик косится на здоровенные клыки, торчащие из пасти мутировавшего Васьки.

Ушей у четырёхметровой туши нет, но следы от когтей, выглядящие словно неряшливые жабры, никуда не делись. Вид, в общем, весьма страхолюдный.

— А чё, думаешь отшибу башку-то? — щерится главарь. — Разве что себе лапу: мозгов в твоём чугунке отродясь не водилось. Готовься, давай, следующую стену крушить, если через минуту не отзовутся.

Жорик привычно пропускает командирскую ругань мимо ушей. Главное — успеть развалить домишко-другой.

— Эй, атаман, зассал твой Островский по ходу! — Колян задумчиво скребёт когтями один из трёх длиннющих рогов на морде. — Боится, видно, что засадим ему по самое не балуй, да Толик?

— Было б кому засаживать, — Толян агрессивно машет хвостом, на котором попарно растут аж четыре шипа размером с хороший кинжал. — Сам же сказал: не потянет он даже против нас двоих. Куда уж там супротив всей банды!

— А ну завалили пасти! Тут в рупор орать будут — из-за вас, горлопанов, ни шиша не услышишь, — Васька топает так, что по щиколотку проваливается в мостовую. — Вы б таким макаром Антипке на подмогу шли, вопя и куражась!

Насчёт Антипки, конечно, неудобно вышло. Но разве ж они в том виноваты, если по чесноку?

— Так ты сам сказал — реамбулатироваться ему надо, а остальным сидеть тихо, — недовольно сопит Жорик. — Или надо было прямо там супротив тебя бунт поднимать?

«Ты смотри, мозгов нету, а всё туда же — бунтовать», — изумляется Серьга про себя.

И тут же отвешивает камнеголовому ещё одну оплеуху.

— Да чё опять-то не так?!! — возмущённо верещит тот.

— Тишину поймай, чё орёшь как баба? — Васька, морщась, трясёт отшибленной-таки лапой. — Не сидели б спокойно — не знали, что пройти можно сквозь призраков. А так перекинулись — и как два пальца обоссать! Вон уже целому городу мультиматумы ставим.

И правда — гибель Антипки в какой-то мере послужила им на благо.

Подобравшиеся к туше бывшего подельника призраки кружились рядом, но близко не подлетали, будто опасаясь, что оживёт.

А когда главарь обернулся и, крадучись, подошёл к погибшему сообщнику — рванули прочь, явно опасаясь от его гнева. Васька, не веря своему счастью, бросился за ними, — и призраки расступились, давая дорогу.

А дальше — дело техники.

Перекинувшись, все четверо пошли следом за отрядом этого хитровыделанного портальщика и его дружка Островского с вертлявым змеем. Чешут-то они один хрен в нужную Ваське сторону.

Добрались до города — и просто обомлели: вокруг никого, зато добра навалом. Знай себе тащи всё, что не прибито. Только выход себе заранее обеспечить надобно — и всего делов.

Тем сразу заняться и решили.

Только вот, похоже, не работает план как надо. Спрятались, суки, и штаны вместе со своими чешуйчатыми дружками меняют, со страху обосравшись.

Не, так не пойдёт!

— Слышь, Жорик. Разбегайся — и вон ту башню долби, — Васька кивает на высокую цилиндрическую постройку в десяти метрах от него. — Надо, чтоб серьёзность нашу под сомнение не ставили, падлы.

— Да мы и не ставим, — раздаётся неподалёку спокойный голос. — Видишь, сами поговорить пришли: всё равно здесь от вас не спрятаться.

Оп-па. Ты гляди, какие люди, и без охраны!

Серьга не верит своим глазам: из-за угла выходят портальщик Глеб и мудила Островский, что Антипку пристрелил. Без оружия и сумок, руки в гору держат.

И рожи у обоих несчастные — дальше некуда. Что, прищемили вам хвосты, паскуды? То ли ещё будет!

— Ты же тут главный? — спрашивает якулов прихвостень, глядя прямо на Ваську. — Поговорить надо, пока вы весь город с землёй не сравняли.

***

— В натуре? — скалится располосованная ящериная морда, довольно таращась на нас с Глебом. — И чё предложить хотите?

— Именно то, что вам больше всего нужно, — киваю головой в сторону выхода из города. — Безопасное попадание на поверхность живыми и здоровыми с полным комплектом конечностей.

На ящериных мордах подельников Серьги отражается лёгкое недоумение. Такой сговорчивости от нас явно не ожидали.

И правильно.

Широко улыбаюсь и добавляю:

— Правда, есть один нюанс.

— И какой же? — издевательски пытается хохотнуть Серьга, но вместо этого из его пасти раздаётся утробное рычание. — Местных ящерок сначала утешить? Мы там видали издаля парочку: ничего такие, интересно попробовать…

Конечно, ты не против. Кто бы сомневался, ублюдок.

— Ты, видимо, меня превратно понял, — моя улыбка превращается в оскал. — Я имел в виду, что вы немедленно принимаете человеческий облик и самостоятельно упаковываетесь в кандалы, а после — долго и пространно рассказываете о ваших скорбных делах с моим покойным отцом и нынешним нанимателем.

Рожи у всех нападающих — любо-дорого посмотреть. Ещё бы! Мелкий человечишка смеет ставить условия здоровенным монстрам. Никогда, видать, такого не было.

Наглею дальше:

— В качестве жеста доброй воли обещаю вас не убивать: передам властям — пусть разбираются по закону, как до́лжно. Даже договор с помощью Покровителя можем об этом заключить. Объяснил, надеюсь?

Прямо слышу, как в монстрячьих черепушках закипает гнев.

— Так, руки у портальщика должны остаться целыми! — рявкает Васька. — А этого юмориста — в расход, я на сегодня уже насмеялся.

Ну вот. А я так надеялся, что мой гуманизм в кои-то веки оценят по достоинству… Не судьба: придётся действовать по изначальному плану.

— Слышь, Васёк, — окликаю главаря максимально ехидным тоном. — А рожу тебе мамка раскроила, когда ты в спальне её панталоны примерял? Или к призрачным ящеркам приставал, старый развратник? Что, даже они послали тебя, ущербного?

Видели когда-нибудь, как от удара по яйцам глаза выпучиваются? Так вот, я, видимо, бесконтактным боем овладел!

— Я те язык через жопу наружу выверну! — рявкает мутант и направляется ко мне, полыхая яростным взглядом.

— Попробуй, — улыбаюсь максимально обидно для противника. — Только не плачь потом, болезный.

И активирую «Змеиный взгляд».

Васька с диким рёвом отшатывается назад, падает навзничь, зажимая глаза лапами. Только вот нет у него привычки к длинным когтям — глубокие кровавые борозды распахивают голову поверх старых шрамов.

Рёв становится ещё яростней.

Глеб, реагируя на заранее оговорённый сигнал, разводит руки в стороны.

За спиной у Васькиных подельников в воздухе открывается портал, из которого вываливаются трое Слепнёвых, сжимающих в руках взведённые ледяные бомбы.

Синхронный бросок — и три взрыва вспухают в одной точке, замораживая огромный кусок шкуры на спине одного из мутантов — того, у которого голова похожа на штурмовой таран.

Надёжа взмахивает второй рукой — и тут же активирует кровавый щит, укрывающий троих бойцов плотной сферой.

Шар, защищая семейство от падения, откатывается в сторону. А брошенная вперёд и вверх «Влада-Веста» пролетает полметра — и оказывается в руках телепортировавшегося к ней Глеба.