— Служанка с амбициями, — поправляет он. — Хорошо. Если ты действительно этого хочешь, нам придётся начать с изучения самого источника. Черная вода в колодцах не просто так. Кто-то или что-то её отравляет.
— Думаешь, источник проклят?
— Возможно. Или кто-то вмешался в его структуру. — Ривз поворачивается к окну, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Вопрос в другом: ты готова?
— Готова к чему?
Его взгляд становится жёстче.
— Спуститься вниз и увидеть, с чем мы имеем дело. Ты заметила трубки от камня? Они ведь куда-то ведут.
Киваю. Да, я тоже об этом думала. Тогда, когда впервые увидела тот артефакт. Мне кажется, что основатель крепости создал его, чтобы решить проблему с водой, но что-то пошло не так. Нужно вернуться и ещё раз всё осмотреть. Вопрос только — как попасть обратно? В прошлый раз я оказалась там случайно — благодаря Ривзу.
— Вход есть рядом с крепостью, — добавляет он, словно читая мои мысли. — Я покажу.
Хмурюсь. Всё это звучит логично, но мне кажется, что один из входов скрыт в обсерватории. По крайней мере, когда мы с Лианой убирались там, у меня было странное ощущение.
— Не сейчас, — твёрдо говорю я. — Сначала разберёмся с дозорными.
Ривз кивает, но я чувствую, как что-то меняется в его настроении.
Он не двигается.
— Боишься? — тихий голос, почти шёпот, но я слышу в нём вызов.
Улыбаюсь, хотя внутри всё сжимается от тревоги. Ривз спрашивает вовсе не об артефакте, а о моих чувствах.
— Должна?
Он медленно наклоняется ещё ниже, так, что между нами остаётся лишь тонкая полоска воздуха. Я ощущаю тепло, слышу ровное, чуть замедленное дыхание.
— Должна, — повторяет Ривз, но уже шёпотом.
На какой-то миг я почти позволяю себе забыться. Почти. Это слишком просто, слишком соблазнительно — поддаться ощущению его близости. Позволить ему стереть эту грань, которую теперь мне так хотелось удержать.
Я резко поднимаюсь, заставляя его убрать руки.
— Ночью. Я заберу тебя через окно.
Спешу к двери, чувствуя, как его взгляд скользит по моей спине. Уже на пороге всё же оборачиваюсь.
— Ладно…
Его губы чуть трогает усмешка, но он ничего не говорит.
Проклятый Ривз! В коридоре я почти бегу. Сердце колотится, а лицо пылает. Дозорные следуют за мной, словно псы, не отставая ни на шаг.
Первым делом проверяю Райли — она вместе с Мури лепит пирожки. На деревянном столе рассыпана мука, тесто мягкими комками лежит в глубокой миске. Я не вмешиваюсь, просто стою в стороне и наблюдаю.
Мури смеётся. Её щёки перепачканы мукой, а кончики волос сбились в лёгкие кудряшки от пара, поднимающегося из печи. Райли хлопает в ладоши, когда ей удаётся вылепить аккуратный полумесяц, и сразу же тянется к следующему кусочку.
На миг я позволяю себе забыть о тревогах. Здесь, на кухне, всё кажется простым и тёплым. Выхожу и направляюсь к храму. В воздухе витает запах свежего хлеба и золы — крепость живёт своей жизнью, несмотря на смерть, и теперь это мой долг — следить, чтобы всё продолжало работать.
В храме меня встречает старший жрец — высокий, худощавый мужчина с тонкими чертами лица. Его одежда глубокого небесного цвета, а на рукавах вышиты золотые руны.
— Вы пришли обсудить погребение? — спрашивает он, завидев меня.
— Есть одна сложность. — Я киваю, сжимая пальцы в кулак.
Жрец склоняет голову, его взгляд становится внимательнее.
— Тело лиорда Эдриана… его забрал доктор. Для исследований.
Он хмурится.
— Это… было ожидаемо. Маги, особенно погибшие неестественной смертью, часто становятся объектом изучения. Когда лиорда вернут?
— Не знаю… следующей ночью… — хмурюсь, припоминая. Я это слышала от шептавшихся горничных.
— Тогда нам стоит использовать это время, чтобы подготовиться. Я дам вам список. Нужно будет достать ритуальные масла и серебряные нити, выбрать место погребения и организовать последний завтрак. Если тело привезут ночью, предать земле его можно будет на рассвете.
Жрец жестом приглашает следовать за ним и ведёт в маленький, строгий кабинет при храме. Из-за узких окон здесь полумрак.
Воздух пропитан запахом старых свитков и восковых свечей.
Жрец вынимает из шкафа тяжёлый пергаментный список и протягивает мне. Пробегая глазами, я нахожу в нём упоминание серебряных пластин.
И где их взять?..
Остаток дня проходит в суете.
У Мэллы уточняю насчёт пластин. Она объясняет: что в крепости чтят старые обычаи — на грудь покойного кладут серебро, чтобы не дать его магии рассеяться в воздухе. Затем отправляю слуг за тканями и маслами, а кузнецам передаю заказ на серебряные пластины.
На кухне, благодаря Мури и Райли, уже печётся ритуальный хлеб. Его раздадут после церемонии тем, кто придёт проститься. Это традиция: разделить кусок хлеба с теми, кто ещё жив.
Я проверяю список, который передал жрец Акварии. Среди прочего, необходимо убедиться, что склеп очищен и готов принять тело. Я не имею права на ошибку — обряд должен пройти безупречно.
Направляюсь к склепу рядом с храмом. Дозорные остаются у входа, видимо, считая, что мне некуда деться. Наивные. В крепости сотни ходов, и у меня есть Руни.
Воздух внутри сырой, пропитанный холодом камня и слабым запахом трав. Здесь тихо… слишком тихо.
На массивном каменном столе расстелено чистое белое полотно. Но тела нет.
Меня охватывает странное ощущение — словно кто-то уже здесь, скрывается в тени.
— Ирис… — голос раздаётся неожиданно близко, мягкий, почти ласковый.
Я напрягаюсь, сердце пропускает удар. Где-то скрипит камень.
Я медленно разворачиваюсь — и в этот момент резкая вспышка боли взрывается в виске.
108. Почти конец
Голова раскалывается. Холод пронизывает до костей.
Я пытаюсь разлепить веки, но перед глазами пляшут яркие пятна, сливаясь в хаотичные круги. Дышать тяжело, мысли путаются.
Кто-то ударил меня. Я не видела, кто.
Наконец удаётся открыть глаза. Моргаю, пытаясь сфокусироваться, и вытягиваю руки, нащупывая опору.
Камень.
Ледяной, шершавый. Я цепляюсь за него, сжимаю пальцы, заставляя себя сесть. Почему так холодно?
Темнота отступает неохотно, и я различаю очертания этого кошмара.
Я сижу в глубокой каменной чаше, наполненной густой, чёрной водой. Жидкость доходит мне до пояса. Она не просто холодная — она ледяная, пробирающая до боли, словно вытягивающая из меня последние крупицы тепла, жизни, магии.
Вода цепляется за мою кожу, оставляя ощущение, будто в жидкости что-то растворено. Что-то неправильное.
Пытаюсь подняться, но ноги соскальзывают. Холод впивается в кости, удерживая, не отпуская.
Только сейчас замечаю, как из стен чаши свисают тонкие, прозрачные трубки. Они извиваются, словно сосуды огромного существа.
Кап. Кап. Кап.
Какой отвратительный звук.
Я делаю усилие, пытаясь выбраться. Вода всплёскивается, раздаётся гулкое эхо.
И тут же вспыхивает свет. Резкий, ослепляющий.
Я инстинктивно зажмуриваюсь и ещё хаотичнее двигаюсь в жидкости.
— Ну-ну, тихо-тихо. Ирис… или Элис? Как там тебя? — голос ленивый, наполненный ядовитым интересом.
Моргаю, привыкая к свету. Надо мной, перегнувшись через край чаши, ухмыляется Сиар. Губы кривятся в знакомой насмешке.
Я медленно поворачиваю голову.
Каменные стены комнаты исписаны царапинами, полустёртыми формулами, местами потемневшими от засохших пятен крови. По ним тянутся тонкие трубки, вгрызающиеся в камень, словно паразиты. Внутри что-то движется — мутная, вязкая жидкость.
Теперь ясно: Источник и эта комната — единое целое.
Стол. Не для еды. Не для разговоров. Жертвенный. На его поверхности — глубокие борозды от ногтей. Кто-то пытался вырваться. Кто-то умолял.
Жёны Сиара?..
— Нравится мой кабинет для исследований? — Негодяй медленно ведёт пальцем по краю чаши. — Здесь удобно… Знаешь, всё немного поменялось. И теперь у меня совсем нет времени играть с тобой.
