Громов: Хозяин теней 4 (СИ) - Демина Карина

На конце рыла — пучки мелких щупалец, и они-то, почуяв кровь, зашевелились. Морда нырнула… вниз? Так правильно? Главное, что убралась, а в следующее мгновенье ударила, сколько было силы. Тварь вгоняла башку в расщелину, пытаясь расширить её. И не без успеха.

Клыки клацнули у самого лица, обдав вонью иномирья.

И я сделал шаг назад.

Будет обидно, если сожрут. Почему-то думалось об этом отстранённо. И главное, нынешняя тварь, в отличие от той, которую в Анчеева спрятали, не вызывала отвращения.

Снова удар.

И показался глаз.

А на следующем — ещё три. И это с одной стороны морды. Три мелких, похожих на чёрные виноградины, прилипшие к чешуе, и один крупный выпуклый. Он-то и зафиксировал взгляд на мне. Тварь, пробившись в узкую щель, пыталась повернуть голову, чтобы не выпустить меня из поля зрения. Ноздри её раздувались, щупальца над ними выплясывали кренделя, а меж частокола зубов вынырнул узкий длинный язык, которым тварь подхватила оброненную каплю моей крови.

— Кис-кис, — позвал я её, ещё отступая. Она чуяла. И кровь мою, и силу, и те манили, напрочь перебивая все страхи. Тьма распласталась на полу.

— У… — тварь выдохнула и дёрнув башкой, ещё немного расширила дыру.

И дёрнула в другую сторону.

Она подалась назад, и я услышал скрип и хруст. И пол под ногами опасно задрожал. А потом тварь ухнула и ударила. Как понимаю, со всей дури и всею своей немалою массой.

Хруст сделался оглушительным.

И башка проскочила.

Почти. За глазами черепушка расширялась, превращаясь в корону из рогов. Вот эти рога и послужили крючками, которые зацепились за что-то там, в межмирье, не позволяя твари ни пролезть вперед, ни отступить. Вот даже сложно сказать, как это можно объяснить с точки зрения классической науки и здравого материализма. Впрочем, с точки зрения здравого материализма и твари существовать не должно бы. А она вот есть. Выпялилась на меня россыпью глаз — дальше обнаружились ещё с дюжину, разного размера и цвета.

Дышит.

Втягивает воздух и щупальца вокруг ноздрей закрываются, превращаясь в гладкие комочки, и выдыхает, шумно, с присвистом.

Главное, что именно эта тень совсем даже не тень.

В том смысле, что она довольно плотная. Вещественная даже. И в целом такая, животного обличья, пусть и странноватого.

Тварь заворчала и дёрнулась было вперёд.

Когда не получилось — дёрнулась назад, но растопыренные шипы лишь заставили пол затрястись. Тем временем Тьма подобралась, превратившись в черную каплю. А в следующее мгновение она переместилась. Тварь, ощутив неладное, попробовала повернуться, но Тьма оказалась быстрее. Она взлетела и опустилась, рассыпавшись облаком тумана. Капли его коснулись шкуры и тварь, инстинктивно дёрнув головой, заорала. Рев ее сотряс здание и с потолка вновь посыпались камни и штукатурка. Тьма же вгрызалась в плоть. И та закипала. А туман сгущался, превращаясь в тонкие щупальца. Я видел, как те ввинчиваются глубже и глубже.

Пробивают чешую.

И подобие кожи. Прорезают путь в мышцах, и дальше, до кости, одновременно расширяя каналы. Тьма разорвалась на части, и по морде зверя потекла черная жижа расплавленного полупереваренного мяса. А ко мне потянулся поток энергии, сперва тонкими ручейками, но постепенно набирая силу.

Рев перешел на хрип. И тварь отчаянно забилась в ловушке, пытаясь высвободиться. От её рывков трещины стали шире, но ткань межмирья оказалась прочнее больничного пола. А черные жгуты ускорились.

Главное я чувствовал и тварь.

И силу.

И то, как шипит, расплавляясь, плоть, как становится она частью меня… не меня, а Тьмы. Надо всё-таки как-то себя отделить, а то ж и свихнуться недолго. Главное, что жгуты прирастали этой вот, поглощённой, силой. И ускорялись.

Не знаю, был ли у твари мозг, но в какой-то момент сопротивление исчезло, и жгуты провалились куда-то, где пряталась энергия.

Много энергии.

Много силы.

В этот же момент оборвался рёв, а тварь затихла.

— Большая, — до меня донеслось эхо эмоций: гордости, удовлетворения и даже счастья. — Глупая.

И помолчав, добавила:

— Вкусная.

— Что вкусная, это хорошо, — я опёрся на стену, прислушиваясь к себе и миру. Колени чуть подрагивали. Голова кружилась. Но в целом ничего.

Живой.

И вон энергия текла уже полноводной рекой. Так, надо тоже осторожней, а то перебрать легко.

— Нет. Я смочь. Спрятать.

В голове появился образ большого сундука, в который засовывалась маленькая тварь. То есть, Тьма не переварит её сразу? А отложит на будущее?

А так можно?

— Да. Теперь. Есть. Я помнить. Я есть и помнить.

Понятно. Кто хорошо кушает, у того с памятью проблем нет.

— Я дать. Кормить. Большая. Хорошо.

И у сундука появилась Буча, а потом и крохотное чернильное пятнышко. Ну и Призрак тоже.

То есть, этим запасом и поделиться можно? Не может не радовать.

— Действуй, — разрешил я, переводя дух.

Если со мной всё было вполне неплохо, то с миром дело обстояло сложнее. Полынья никуда не делась, разве что ее теперь затыкала голова твари. Тьма, облюбовав правую сторону, растеклась по ней. Черная пленка подрагивала. Порой на ней вспучивались пузыри. Некоторые лопались и тогда в воздухе разносился характерный запах сероводорода. Призрак, подобравшись слева, выхватывал куски плоти. Он заглатывал их, не пытаясь пережевать, и только вздрагивал время от времени.

А вот поток силы несколько уменьшился. Но это тоже к лучшему.

Я потряс головой, избавляясь от звона в ушах. Всё-таки не стоит недооценивать силу звука. Даже палец засунул, потом вытащил и осмотрел. Вроде, крови нет. Значит, барабанные перепонки целые? Или отсутствие крови ещё ни о чём не говорит.

— Других нет? — поинтересовался я, прикидывая, что где одна эпичная битва, там и другая.

Мелких теней в полынью пробилось прилично, но особого вреда они не причинят. А потом зачистим. Но вот что творится с той стороны?

— Нет, — Тьма откликнулась сразу. — Большая. Боятся.

— Мертвая.

— Теперь я. Тоже боятся.

Ну раз так, то хорошо. Пусть себе боятся, пока я не пойму, как заткнуть дыру.

Хороший, к слову, вопрос.

И надо бы найти кого, в этих делах сведущего. К примеру, Михаила Ивановича. Пусть воссияет там…

Глава 31

Глава 31

Каждый год создаются новые и новые машины, всё более сложные, всё более совершенные. И вот уже сам человек с удивлением и восторгом взирает на плоды разума своего. И вот уже готов он к новым свершениям…

Ода человеческому разуму. «Светоч науки».

Пусто.

Под ногами хрустит стекло. Окна тоже вынесло, как и дверь. Но покойников не видать. Значит, успели вывести? Вынести?

Или люди сами ушли?

Хорошо, если так.

А вот тени никуда не делись. Моё появление они встретили истошным визгом. Захлопали призрачные крыла, застучали коготки по камню, и вновь стало тихо, безлюдно.

Так…

Лестница частично разворочена. Взрыв? Похоже на то. И не один. Если бы изнутри рвануло, стекло ушло бы наружу, а оно вон всё тут. Значит, сперва был там, за окнами, а потом уже второй.

Я ведь два слышал? Слышал ведь, но сейчас почему-то всё вспоминается путано.

Перила покосились и опираться на них явно не стоит.

Я и не опираюсь.

Иду. Каждый шаг порождает новые звуки. И в пустоте больничного холла они множатся, создавая ощущение, что я здесь не один. Тянет обернуться. Убедиться, что никто-то не идёт за спиной.

Никто не дышит в шею.

Я точно знаю, что не дышит, но… иллюзия присутствия мешает сосредоточиться. И я дёргаю Тьму. Что доела, то доела. Остальное потом, если получится.

— Само, — отвечает она. — Я тут. И там.

И подкидывает новую картинку, в которой тварь тихо обрастает чёрной нефтяной жижей, а уже от неё к Тьме протягиваются тончайшие нити.

Вот, значит, как это происходит? А потом…