Тьма и Свет - Пол Томпсон

Китиара обошла ящики.

— Спишь? — спросила она.

— А? Нет, еще нет.

Она опустилась напротив него, опершись спиной о ящик.

— Возможно, это наша последняя ночь на Лунитари.

— По-моему, неплохо.

— Знаешь, я пыталась выяснить, как долго мы здесь находимся. По местным меркам, мы видели около сорока четырех дней и сорока пяти ночей. А сколько времени прошло дома?

— Не знаю, — признался он.

— Предположим, мы вернемся на Кринн и обнаружим, что прошли годы?

Он чуть не рассмеялся от этой мысли, но остановил себя. Стурм не мог доказать, что с тех пор, как они были на красной луне, не прошло и года.

— Есть много старых историй о людях, которые уходили в царства эльфов и, вернувшись через, как им казалось, несколько месяцев, находили своих детей выросшими, а друзей — умершими от старости — сказала Китиара.

Стурм подумал, что она просто размышляет о возможных вариантах, но потом понял, что она серьезно обеспокоена.

— Чего ты боишься, Кит? — мягко спросил он.

— Воссоединения через пять лет. Очень важно, чтобы я не пропустила его.

— И Танис?

— Да.

— Ты намерена вернуться к нему?

Китиара неловко пошевелилась.

— Нет, дело не в этом. Мы расстались не в лучших отношениях, и я хочу все уладить, прежде чем... — Она начала что-то говорить, но остановилась.

— Прежде чем что? — спросил Стурм.

— Прежде чем, я начну путешествовать с Купеликсом.

Итак, она призналась в этом.

— Ты отказалась от попыток найти своего отца и его людей?

— Мой отец всегда говорил, что его семья навсегда отреклась от него и его народа, — сказала она. — Как бы мне ни хотелось подъехать к их дому и плюнуть им в лицо, сотрудничество с драконом обещает быть более захватывающим. — Она пожала плечами. — Я говорю: в Бездну с Ут-Матаров.

Тишина затянулась, и Стурм почувствовал, как его веки опускаются на глаза. Он уже собирался заснуть, когда Китиара сказала:

— Стурм, если ты увидишь Таниса раньше меня, не мог бы ты передать ему, что я сожалею и что он был прав?

Стурм был слишком большим джентльменом, чтобы спрашивать, за что она должна просить прощения. Он поклялся своей честью Светлого Меча, что передаст ее послание Танису Полуэльфу.

Глава 29. ПАДЕНИЕ ОБЕЛИСКА

Дракон позвал их, пробуждая от сна. Гномы подскочили, стремясь заняться своими делами. Стурм протер глаза и огляделся. Китиары не было видно.

Он потянулся и огляделся в поисках воды. Пока он глотал прохладный напиток, появилась Китиара. Она отбросила в сторону ручную пилу и спросила:

— О чем кричит этот зверь? Я не могу разобрать.

— Он хочет, чтобы мы приступили к сносу, — сказал Стурм.

— Отлично. Я готова.

Все имевшиеся у них стеклянные и фарфоровые банки и чашки должны были использоваться для заливки швов свинцовых соединений купоросом. Гномы выстроились, как солдаты, с кружками и кувшинами для сливок в руках, как с мечами. Китиара отсалютовала им насмешливым салютом и велела не торопиться.

Внутри Купеликс нервно переступал с одной массивной лапы на другую.

— Все мои книги и манускрипты в безопасности, — сказал он. — Миконы перенесли все в безопасное место в пещере.

Больше не было причин медлить. Купеликс опустил трехпалые лапы в нору и поджал хвост к груди. В ней будет тесновато.

— Просунь крылья, — сказал Стурм. — Ближе! Вот так.

— Хорошо, что я — стройный представитель своей расы. — Его массивное тело оказалось в отверстии. Только его голова виднелась внутри обелиска. — Думаю, я буду скучать по этому месту, — сказал он.

— Продолжай! — крикнула Китиара.

олова Купеликса исчезла. Он упал на сорок футов, прежде чем раскрыл крылья. Он ударился о пол пещеры с силой, достаточной для того, чтобы раскачать башню на фундаменте, но для дракона это было незначительное падение. Он телепатически сообщил о своем добром здравии и велел смертным продолжать.

— Купеликс в безопасности в пещере, — сказал Заике Стурм, когда они вышли наружу.

Заика приложил два пальца ко рту и издал пронзительный свист.

— Начинайте лить! — крикнул он.

Гномы, расположившись по трем сторонам обелиска, нанесли купорос на свинец. От стен потянулись клубы ядовитого пара, от которого задыхались все гномы, кроме Каната и Слесаря, который изобрел Фильтры От Дыма Для Носа и Рта (Марк II). Зоркие наблюдатели узнали бы в них фильтры, сделанные из старых бандан и подтяжек.

— Так! Теперь очистите верхний слой и лейте по второму разу! — приказал Заика.

Удобные мензурки с купоросом были расставлены на нижних ярусах лесов.

Всполох спустился по хитросплетению жердей и досок. Он перемахнул на второй уровень и тут же опрокинул свою мензурку. Масло купороса хлынуло на леса, разъедая дерево и веревочные крепления с такой же быстротой, с какой оно разъедало свинец.

— Осторожно! — крикнул Стурм. Опоры под Всполохом прогнулись и рассыпались. Гном покачался на носках и упал с высоты.

Китиара заметила его падение и оказалась под ним. Подняв руки, она поймала падающего гнома.

— Большое спасибо, — сказал он.

— Не за что, — ответила она.

Стены обелиска дымились парами купороса. Там, где стекал расплавленный свинец, на безупречном красном мраморе виднелись черные полосы. Едкая жидкость быстро разъедала швы между каменными плитами, и через полчаса после начала работы гномы спустились на четвертый уровень своих лесов.

— Выглядит так, будто плачет, — заметил Стурм. — Но я не думаю, что он сильно пострадал

— Эффект должен быть кумулятивным, — сказал Заика. — Без ведущей опоры каждый блок будет провисать под весом верхних блоков. К тому времени, когда мы спустимся на уровень земли, вся конструкция может отклониться от вертикали на целых три фута. Оставшаяся четвертая стена не выдержит такого дисбаланса, и обелиск рухнет.

Винно-фиолетовое небо переходило в бордово-красное. Стурм нахмурился.

— Восход солнца, — сказал он. — Повлияют ли разряды на процесс?

— Как они могут не повлиять? — ответила Китиара. — Они могут обрушить все на наши головы. — Она подошла к подножию лесов и крикнула — Пошевеливайтесь! Скоро рассвет!

Гномы были гномами, и с надвигающимся рассветом с ними происходили несчастные случаи. Ожоги, падения и вывихи лодыжек множились. Звезды исчезали из виду, а небеса меняли цвет с кларета на розу. Метеоры, как обычно, рикошетили  от одного горизонта к другому и напряженную тишину нарушило колебание воздуха, которое Китиара почувствовала, а Штурм — нет.

— Быстрее!

Гномы посыпались с лесов, как мыши из горящего здания. Платформа стонала и прогибалась там, где на нее попадал купорос, а нижняя треть обелиска покрылась тошнотворным серым паром.

— Бежим! — крикнул Стурм. — Бегите так далеко и так быстро, как только можете!

Он схватил медлительного Лесоруба и потащил его за собой. Китиара подхватила Каната и Всполоха, которые последними сошли с лесов. И они побежали, минуя место, где оставили «Повелителя облаков», с неповрежденной стороны башни, до того места, где долина начинала подниматься ввысь. Ужасный скрежещущий звук заполнил долину, перекрыв даже первый треск утреннего разряда.

Всполох обернулся из-под руки Китиары, чтобы посмотреть.

— Блоки поддаются! — радостно воскликнул он.

Скрежещущий звук остановил их безумный бег. Все остановились, повернулись и уставились.

С вершины обелиска сверкнула голубая молния, но не в далекие скалы, определявшие долину, а в сухую красную землю в сотне ярдов от основания монумента. Обелиск ощутимо накренился, и на землю посыпались целые пласты испачканного мрамора. На мгновение показалось, что башня выдержит потерю этих блоков, но вес верхних частей оказался слишком велик для разрушенного основания. Пятисотфутовый обелиск медленно, грациозно накренился. Камни разлетелись вдребезги под нестерпимым давлением. Вершина раскололась в момент падения, камни разлетелись с грохотом сотни гроз. Глыбы длиной двенадцать футов, высотой шесть футов и толщиной три фута рухнули на землю, прочертив глубокие кратеры в мягкой земле. Обелиск валялся, как поваленное дерево, куски весом в несколько тонн отскакивали друг от друга, ломались, дробились и наконец, останавливались, как будто слишком устали, чтобы прыгать дальше. Камень великой пирамиды разбился, и вокруг него заплясали голубые и белые искры. Над клубящимся облаком пыли поднялись и исчезли блуждающие огоньки — безмолвные свидетели падения могучего сооружения.