Леона. На рубеже иных миров (СИ) - Яровая Лана

Парень благодарно улыбнулся девушке за поддержку.

Заплутав среди торговых улочек, ребята испросили помощи у прохожих, и добрые горожане подсказали друзьям нужную дорогу к главной площади, где стояла почта.

Чем ближе они подходили к центру Белого Града, тем шире и краше становились улицы. И тем богаче были встречающиеся на пути дома.

Выйдя к дворцовой площади, друзья восхитились окружающей ее красотой, очарованно глядя вокруг.

Сам княжеский дворец был укрыт за высокой белокаменной стеной, оставшейся еще со времен разрозненности, но так и не снесенной после. Но вот вокруг него высились роскошные боярские хоромы — белокаменные терема с множеством горниц и светлиц о нескольких этажах, с башенками, с остроконечными и изогнутыми бочкой крышами, покрытыми мелкой фигурной черепицей и увенчанные длинными шпилями.

Глаза разбегались от такой лепоты, не зная куда глядеть вперед. Толи на длинные гульбища[5], протянувшиеся вокруг хором, с украшенными каменою лепкой ограждениями. Толи на высокие крылечки с резными столбцами и перилами, да на открытые светелки с крышей о четырех витых столбах. Толи на будто из кружева вязанные причелины да узорчатые фронтоны.

Не зря белый Град считался самым красивым княжградом Сольмении.

Полюбовавшись боярскими хоромами, ребята быстро отыскали почту и отправили наконец весточки своим родным. А после еще успели навестить Бальжина, разыскав его кузню в мастеровом конце.

Назад друзья возвращались полные радостных впечатлений и волшебного, окрыляющего чувства любви к этой прекрасной жизни.

***

На следующий день, ребята встали позже, сумев наконец-то расслабиться и спокойно отоспаться. Взяв с собой по паре пирожков на завтрак, они вышли на улицу и уселись на сочную траву на небольшой солнечной полянке за избами.

Сегодня Гостомысл должен был решить, как с ними быть дальше, и друзья переживали в ожидании предстоящего разговора. Впрочем, тревог своих они друг другу не показывали. И если Словцен вчера хотя бы немного поделился с подругой своими мыслями, то Леона сейчас была скупа и на слова, и на эмоции. Молча жуя свой пирожок с капустой она положила голову на руки и разглядывала медленно ползущую по травинке божью коровку.

Из-за избы вышел хмурый Воимир и направился в сторону ребят. Подойдя к ним и, загородив солнце, он бросил на траву перед ними деревянные мечи.

— Я буду вас учить, — коротко сказал он.

Посмотрев на валяющиеся перед ними мечи, Словцен не поверил своему счастью и поднял пораженный взгляд на мужчину. Девушка же напротив, чувств друга не разделяла.

— Я не просила брать меня в ученицы, — недоуменно проговорила она, сама удивляясь собственной нелюбезности. Что-то в этом мужчине ее напрягало. И еще, ее все же задело то, что он скрыл от нее в пути свои намерения.

— А тебя никто не спрашивал, — спокойно отрезал он. — Поднимайте оружие и покажите, что вы умеете. Если вы хоть на что-то способны.

Леона аж вспыхнула внутри от злости и негодования. Она осталась сидеть на месте, сверля Воимира гневным взглядом.

— За неподчинение наставнику будешь чистить отхожие ямы, — спокойно предупредил он. — Я считаю до трех, и ты или поднимаешь меч или идешь за ведром и лопатой.

Следующие два дня девушка провела за опусканием ведер в отхожие ямы.

Воимир не был для нее авторитетом. Хоть она и была безмерно благодарна ему за помощь, узнав от Словцена, что он для нее сделал, но это не давало этому, все же незнакомому, мужчине права ей командовать. Она не за этим проделала этот путь и точно не жаждала его в наставники.

Тогда она молча ушла с поляны, недоуменно направившись с вопросами к Гостомыслу.

— Я должна начать обучаться у Воимира? — спросила она, когда наконец отыскала старца и они завели разговор.

Леона не стала упоминать грубость Воимира, но, кажется, Гостомысл и сам догадался, заметив ее негодование, которое девушка все же старалась скрыть. Потому что на мгновенье старец недовольно, даже грозно, нахмурился и задумчиво глянул в окно.

— Я готов обучать тебя, дитя, — мягко сообщил Гостомысл, поворачиваясь к ней. — По правде говоря, я дал твоей матери обещание, прежде чем она покинула этот мир…

— Значит она все же смогла перейти? — не сдержавшись, перебила старца возбужденная его словами девушка.

Гостомысл согласно покачал головой.

— Не сразу, но смогла, — подтвердил он, даже не упрекнув девушку в грубости.

Сердце у нее в груди сделало радостный кульбит. Значит это была правда! Там, в лесу, это действительно была мама! И у нее получилось на мгновенье открыть к ней проход!

— Как я уже сказал, — продолжил Гостомысл, — я дал Лике обещание, что постараюсь помочь тебе разобраться с твоей силой. Но для начала я должен был хотя бы взглянуть на тебя… И на твоего друга, раз уж он захотел остаться здесь… — многозначительно проговорил старец. — Я готов взять тебя в учение, девочка. И сегодня я принял решение, что вы оба останетесь в поместье. Но под личным наставничеством Воимира, — добавил он. — Разумеется, — уточнил Гостомысл, чуть склонив голову вперед, — спросив прежде, согласны ли вы сами остаться здесь.

Окрыленная предстоящим обучением, и уже мечтая о том дне, когда по ее воле откроется не хрупкое окно, которое исчезает от одного прикосновения, а настоящий переход к матери, девушка пошла обратно. Гостомысл наверняка сможет разобраться с ее силой и поможет научиться ей управлять. А потом… Может она сможет отыскать и отца…

Леона завернула к ристалищу и снова ощутила, как заворочалось внутри недовольство — Воимир мог бы и объяснить в чем дело, а не молча начинать командовать и грубить. «Если вы хоть на что-то способны», вспомнила она его колкость.

Вернувшись на поляну и переборов себя, она скептично подобрала деревянный меч. Однако мужчина, показывающий в это время Словцену какие-то движения, даже не взглянул на нее.

— Верхуслава покажет тебе, где взять ведро, — коротко бросил он и больше не отвлекался на девицу.

Полная злого раздражения, Леона не стала спорить и молча отправилась отбывать свое наказание. Если условие для ее обучения здесь — покорно встать под руку Воимира, то она готова на это.

[1] Жгучень (ягодень) месяц – соответствует месяцу июль

[2] Светелка – комната в верхней части дома, под самой крышей.

[3] Заклание – жертвоприношение.

[4] Светец – приспособление для закрепления лучины.

[5] Гульбища – здесь в значении: крытая терраса или галерея, окружающая здание по периметру поверх перекрытий подклета

Глава 19

Осень рано пришла нынче в эти края. Холодная, дождливая.

Последние свои деньки уж отмерял Златостав месяц, а бабье лето в Яровищах все так и не наступало. И только лишь все гуще ходили по небу тяжелые тучи, да все сильнее завывали ветра по ночам.

Селяне уже во всю стали готовиться к зиме да убирать скорее остатки урожая — с таким началом осени и до первых заморозков не далеко, чуть передержишь — обмерзнет, пропадет.

Таша разогнулась от земли, утерла рукой лоб и глянула вверх, на свинцовые облака. Небо хмурилось, не пропускало дневной свет солнца, и случайному прохожему могло показаться, что уже опустился вечер, хотя день еще только едва дошел середины.

Павлош с самого утра занялся заготовкой дров на зиму, и по двору весь день разносились ритмичные глухие удары топора.

Заправив под потертую косынку выбившиеся волосы, Таша наклонилась обратно к грядке и продолжила убирать в корзинку поспевшую репу. Рядом, в большой картофельной грядке, возились с выкапыванием клубней младшие сестры — девятилетняя Соня да конопатая Фронька.

Вторая же по старшинству сестра — Тося, семнадцати годов, сидела сейчас в избе и, пока еще совсем не стемнело, заканчивала вышивку своего свадебного платья. Через две седьмицы, поведет ее под венец ее соколик — парубок из соседней деревни, посватавшийся к ней еще по лету.