Леона. На рубеже иных миров (СИ) - Яровая Лана

И даже Леона ощутила, как неспокойно ей стало, ведь от Гостомысла она узнала новые подробности этой темной истории, о которых, видно, умалчивала Ружена.

— Оставьте это, — снова раздался глубокий голос старца, заметившего, как посмурнели лица ребят. — То давно уж минуло. О прошлом нужно помнить, но жить настоящим. А в настоящем вам пора уж отойти ко сну, — наставительно проговорил Гостомысл. — Завтра отдыхайте, отсыпайтесь с дороги. Можете в город съездить, провожатого найдем, коли захотите. А после уж станем думать, что с вами делать, ученички, — хмыкнул старец и поднялся из-за стола.

Из-за окна было видно, что давно уж наступила поздняя ночь, и слышно было, как уже во всю стрекотали свои любовные песни, кузнечики.

Они вышли наружу, где уже стояла та особенная свежесть, которая опускается на землю вместе с поздними летними ночами. Леона зябко поежилась — в избе было тепло, и, выйдя на прохладный воздух, она тут же ощутила, как побежали по телу мелкие мурашки. Она обхватила себя за плечи и подняла голову кверху — в небесах горели мириады крошечных искорок, словно кто-то просыпал из божественной кадки звездную пыльцу.

— Идемте, — позвал их Гостомысл, направляясь к дальней избе. — Это изба женская, — объяснил он. — Там будешь жить ты, Леона. Хозяйка здесь над всем Верхуслава, к ней с вопросами иди, ее слушайся. — Он повернулся и указал на дом, стоящий по другую сторону от низенькой средней избы, — то мужская изба. Туда, Словцен, мы с тобой отправимся. Если что нужно будет — мои покои в светелке.

Словцен молча посмотрел в указанную сторону. Леона же кивнула, показывая, что поняла.

— Гляди, — кивнул он на мерцающий свет в оконце на первом этаже, когда они подошли к крыльцу женской избы. — Тебя, видно, ждут.

Леона тепло попрощалась с мужчинами, пожелав им добрых снов. Поднялась на крыльцо и, поглядев им вслед, вошла в дом.

— Ох, пришла наконец! — устало сказала молодая девушка с крепкой смоляной косой, вяло перебиравшая пряжу.

— Здравствуй, — поздоровалась Леона. — Ты Верхуслава?

Девушка вытаращилась на нее, как на слабоумную.

— Витаной меня зовут, — представилась она, поднимаясь со своего места и беря в руки плошку с горящей свечой. — Идем скорее, я тебе комнату твою покажу.

Они поднялись на второй этаж.

— Все добрые люди спят уже давно, а меня тебя ждать оставили, — бурчала девушка.

— Дак а чего не позвала раньше? Показала бы, да шла спать, — неловко ответила Леона.

— Гостей не торопят, — явно передразнивая чей-то строгий, поучительный голос, произнесла девушка.

Она провела ее к небольшой комнате, расположившейся на противоположной от главного двора стороне.

— Вещи твои тама уже лежат, Прошка притащил. Смотри поблагодари его потом, мог бы и в конюшнях оставить ведь, — наставительно проговорила Витана, косясь на гостью.

— Конечно, — озадачено ответила Леона.

— Мы тебе лохань там поставили с дороги обмыться, воды горячей натаскали. Но только она остыла уж давно, наверно, пока ждала тебя, — проворчала девушка. — Знали б, что вы так долго там просидите, лучше б баню натопили.

— Ничего я и прохладой если что обойдусь, — благодарно ответила Леона. — Большое спасибо вам за заботу.

Черты лица девушки смягчились. Она кивнула.

— Постель тебе уже застелили, — предупредила она. — И мы не знали, есть ли у тебя ночная рубаха, поэтому положили там тебе одну. На кровати лежит, увидишь. И полотенце там же, рядом. Надо будет чего, моя комната вон, — она указала в начало коридора, — третья от входа по другой стороне.

Леона кивнула и еще раз поблагодарила девушку.

— Ну, вроде обо всем сказала. До завтра, тогда. Добрых снов тебе, — пожелала, Витана и передала гостье свечу. — Смотри, свечи зазря не жги, предупредила она. Леона кивнула.

— И твой сон пусть добр будет, — пожелала в ответ она, уже развернувшейся уходить девушке.

Та повернула голову и, улыбнувшись, кивнула. И вдруг задорно хихикнула и хитро добавила: — На жениха погадать не забудь. — И, махнув рукой, пошла к себе

Леона хмыкнула и вошла в небольшую комнатку. Ничего лишнего — кровать, столик с небольшим зеркалом, лежащим на нем вниз лицом, табурет да простой сундук для вещей в изножье кровати. Седельные сумки оказались тут же. В углу, за невысокой ширмой, Леона нашла обещанную лохань. И даже вода в стоящих рядом ведрах, к ее радости, остыла еще не до конца.

Девушка придвинула к лохани табурет, поставила на него свечу, бросила на ширму полотенце с рубахой, и, с удовольствием усевшись в лохань, от души стала поливаться теплой водой, смывая с себя пот и дорожную пыль.

Уже сидя в свежезастланной кровати и вяло расчесывая волосы, девушка наконец ощутила, как навалилась на нее усталость. Она перебралась к изножью кровати, положила расческу на крышку сундука и тут же залезла под одеяло. И уже почти провалившись в сон, она вспомнила слова Витаны и весело подумала: «а почему бы и нет…». Хмыкнув и забавляясь с самой себя, она прошептала:

— Сплю на новом месте, приснись жених невесте…

***

… Руки ее в чужой крови. Она течет и течет с них густым багряным потоком, стекающим под нее в широкую лужу… Не лужа… Багровая река, поднимающаяся все выше… И она в самом ее центре….

— Я убила его… Убила… — шепчет она, вставшей по другую сторону Ружене…

— Не ты жизнь даровала, не тебе и отнимать ее… — грозно повторяет свои слова наставница и исчезает в черно-багровом мареве…

… Высокая кровавая волна вздымается над ней из реки и резко накрывает ее с головой…

… Ночь… Быстрый бег сквозь густую высокую траву… Чье-то тяжелое дыхание… Ее?.. Протяжный вой… Огромная тень мелькает сбоку в зарослях… Совсем близко… Шорох травы… Она спотыкается, падает на спину… Ясный свет полной луны в темном, усыпанном звездами небе… Свет меркнет, закрытый башкой вставшего над ней огромного черного зверя с горящими янтарем глазами…

***

Леона проснулась от громкого звона метала, когда солнце уже вовсю освещало ее комнатку. Она быстро подскочила, соображая на ходу, где сейчас ее меч, и метнулась к окну, выглядывая наружу.

За окном, на расчищенном от травы и отсыпанным песком ристалище, парами бились раздетые по пояс мужчины. А рядом упорно отжимался взмокший, раскрасневшийся Словцен.

Леона выдохнула и отошла от окна.

— И чего подорвалась, — пробурчал откуда-то сбоку женский голос. — Спала бы еще да спала.

Девушка недоуменно обернулась и увидела, как у лохани возится крохотная полнотелая женщина в возрасте, ростом не выше двухлетнего ребенка.

— Здравствуй, — поздоровалась Леона с домовушкой.

— Здравствуй-здравствуй, дитя, — откликнулась она, вытирая свои руки о чистый передничек. — Воспитанница Ружены, да? — толи спросила, толи подтвердила домовушка. — Звать-то тебя как?

— Леоной.

— Ну а я Верхуслава, — представилась та. — Знакомы будем.

Леона приветственно поклонилась домовушке.

— А куда вода делась? — недоуменно спросила она, заметив, что лохань опустела.

— А им все расскажи, да покажи, — пробормотала та, поводя рукой по воздуху, и со всех уголков к ней ниточками потянулась пыль, собираясь у нее в ладошке в крохотный плотный комочек. — Куды надо, туды и делась. Чего, в первой чтоль видишь?

— В первой, — кивнула Леона, с восторгом наблюдая за происходящим. Добролюб редко показывал свою волшбу, предпочитая делать ее незаметно или вовсе делать все руками.

Верхуслава сделала озадаченное выражение лица, а потом вдруг понимающе покивала.

— Ну, Добролюб никогда не любил с этим возиться, — заметила она, убирая твердый шарик в кармашек под передником.

— А ты знаешь Добролюба? — заинтересовалась Леона, почувствовав, как на душе становится теплее от родного имени.

— А как не знать-то, когда столько лет под одной крышей прожили, — подтвердила женщина. И опережая новый вопрос проговорила: — ну все-все, некогда мне тут с тобой болтать-то. Ты бы ложилась, еще отдохнула бы с дороги-то, деточка. Потом не будет времени бока належивать. Шибко Гостомысл-то тут всех гоняет, никто без дела не сидит, — добавила домовушка и исчезла.