Леона. На рубеже иных миров (СИ) - Яровая Лана

— Здорова, благодарствую тебе.

— Вижу чтишь ты обычаи, похвально. Покажись ликом своим да назовись, дитя, — мягко повелел Гостомысл.

Леона выпрямилась, подняла голову, глядя на старца.

— Мое имя Леона.

Мужчина понимающе покивал и перевел взгляд на державшегося все это время в сторонке парня. Проследив за его взглядом и ощутив легкое беспокойство, девушка тоже повернулась к другу, собираясь его представить, но Гостомысл ее опередил:

— А ты, гость, кем будешь?

Парень замешкался, не зная, что толком ответить. В пути он множество раз представлял эту сцену, и в своих мыслях он говорил всегда почтительно и уверенно, быстро находя правильные слова. Да так, что своей ладной речью он всегда впечатлял воображаемого учителя. Но в жизни оказалось все иначе. В голове вдруг сделалось пусто, как в дырявом котелке, и нужные слова отказывались находиться, ускользая от него, как шустрые змейки.

— Здрав будь, Гостомысл, — громко поздоровался он, склоняясь в глубоком поклоне. И как бы не старался он говорить уверенно, в голосе его проскользнуло волнение. — Мое имя Словцен. Я давний друг Леоны, сопровождал ее в пути, и…

Парень запнулся, стушевавшись на мгновенье — он приехал без приглашения, его, в отличии от подруги, здесь, не ждали. И разлившаяся по лицу алым цветом краска явственно свидетельствовала о том, что парень здорово переживает, как бы его не прогнали. Он, конечно, не сомневался, что гостя примут на ночлег, но вот дальше…

А в следующий момент всхрапнула его проголодавшаяся кобылка и ткнула Словцена в бок, ища у него в карманах лакомства. И сама не зная того, спасла хозяина от неловкой паузы.

Собравшись, он едва заметно нахмурил брови, недовольный своей растерянностью, и, аккуратно отведя от себя голову лошади, твердо продолжил:

— Я хочу учиться вместе с ней. Примешь ли ты меня в ученики, господин Гостомысл?

Старец низко рассмеялся.

Девушка взволнованно (Ружена предупреждала ее, что у Гостомысла твердый, непреклонный нрав… А ну как и правда прогонит по утру Словцена, куда он один поедет?), повернулась снова к хозяину поместья. И тут вдруг заметила прильнувшие к многочисленным окнам любопытные, светло улыбающиеся лица. И, глядя на их улыбки и на мягкий смеющий взгляд Гостомысла, ей враз сделалось ясно, как белый день — в неизвестность не прогонит. Коли в ученики не возьмет, так позаботится о том, чтобы юноша доехал назад в целости да сохранности.

— Ну здравствуй, Словцен, друг Леоны, — негромко проговорил Старец. — И чему же ты хочешь здесь учиться?

Словцен замялся. Он ведь даже не знал, для чего именно приехала сюда подруга и какую науку собирается постигать. Но отступать он не собирался.

— Чему научишь, — твердо проговорил он, вновь поклонившись. — Любую науку я готов перенимать.

Старец снова тихо и коротко посмеялся, качая головой.

— Не обещаю я вам обученье. Но будьте гостями дорогими. Разделите с нами кров да пищу, — проговорил он разводя руками в широком жесте.

Ребята снова поклонились, благодаря за радушие.

— Вы прибыли одни? — подозрительно спросил Гостомысл.

— Одни, — подтвердила девушка.

Стариц слегка наклонил голову, нахмурился, сведя кустистые брови на переносице, и, прищурившись, недовольно посмотрел в ту сторону леса, откуда прибыли гости.

И вдруг, словно в ответ ему, из редколесья раздалось громкое волчье завывание.

Гостомысл задумчиво чуть выставил нижнюю губу вперед и, все еще глядя в даль, словно что-то видел среди деревьев, слегка покивал головой. Будто что-то принимая.

Девушка, вслед за взглядом старца, озадачено повернулась в сторону лесной дороги.

— Чтож, раз так, то милости прошу, проходите, — пригласил Гостомысл, вновь посмотрев на гостей.

Затем повернулся к избе, будто нисколько не сомневался, что из окон на них сейчас с любопытством глазеют несколько пар глаз.

— Кликните-ка Прошку, — повысив немного голос, так чтобы его услышали, попросил он. — И брысь по местам. Нашли причину от дела отвлекаться, — добавил он уже немного ворчливо.

И вот вроде и не приказ то был, просьба. Но не возникало ни единого сомнения, что никто не посмеет его ослушаться.

На крыльцо выбежал веснушчатый худенький мальчишка, на вид годов тринадцати. Поклонился коротко гостям, выжидательно посмотрел на старца.

— Будь добр, позаботься о лошадях, — попросил его Гостомысл, чуть поворачивая голову в их сторону. — Наши гости устали с дороги и еще не знают здешнего уклада.

Мальчишка кивнул, подбежал к Словцену и забрал у него поводья, тут же увлекшись лошадками.

— Можешь Але́шку в помощницы себе взять, вдвоем живее управитесь. Любит ее скотинка, — добавил Гостомысл.

Паренек снова кивнул и, взяв под уздцы лошадей, пошел в сторону конюшен, кликнув по пути Алешку. Из огорода к нему побежала та самая девчоночка, которая первая заметила прибывших гостей.

— За поклажу не тревожьтесь, — снова обратился старец к друзьям. — Опосля заберете.

Ребята кивнули и, глянув на своих лошадок, стали подниматься на крыльцо.

— Мы ждали твоего прибытия еще два дня тому назад. Приключилось что? — спросил Гостомысл.

— Приключилось, — не стала отпираться та.

— Ну, чтож, то разговор не для порога, — прозвучал в ответ размеренный голос старца. — Проходите в дом, да поговорим как следует.

Гостомысл одобрительно проследил за парнишкой, еще раз глянул в сторону леса и, пропустив вперед гостей, вошел следом за ними в избу.

***

— Да, большое лихо приключилось с вами в пути, ничего не скажешь, — задумчиво проговорил Гостомысл, хмуро качая головой и глядя, как на столе расставляют миски с разносолами.

Они втроем сидели в дальнем углу избы. После теплого знакомства с некоторыми домочадцами — теми, кто в тот момент был в избе, их оставили одних. И лишь пара заботливых молодых ребят носили сейчас гостям сытные угощения.

За едой о худом не говорили — Леона рассказывала про их жизнь с Руженой в Багровке, Гостомысл о тех временах, когда они были моложе и вместе постигали забытые колдовские науки.

— От чего же забытые-то? — удивился Словцен, жуя томленые с мясом овощи. — Вон же, в каждом селе почти знахарка своя есть, и ворожею можно сыскать, если постараться. Да и чаровники встречаются.

— Есть то они есть, — тихо согласился Гостомысл, уже окончивший трапезу. — Да те знания, что у них остались, это лишь обрывки древних наук. Многое забыли люди с тех пор, как ушли чары из нашего мира. Многое потеряли, — печально проговорил старец.

— Как же они ушли-то, если я своими глазами несколько дней тому назад видел, как щиты обережные ставят, — недоумевал Словцен, совсем уж не понимая, о чем толкует Гостомысл.

Леона с интересом перевела взгляд на задумчиво нахмурившего лоб старца. Слегка оттопырив нижнюю губу, он глядел в окно на разлившиеся в небесах сумерки, едва заметно кивая головой и словно размышляя, стоит ли начинать рассказ.

— Время позднее уж, — наконец отозвался он тихим, глубоким голосом. — Не гоже гостей после долгой дороги разговорами длинными утомлять. Потом, все потом.

Словцен, уже готовый к интересному рассказу, слегка поник.

— Да мы не сильно-то и устали, — проговорил он, косясь на подругу.

— А я знаю эту историю, — произнесла Леона, поймав его взгляд. — Мне Ружена немного рассказывала. И в нескольких книгах встречала упоминания этих событий. Но и я бы не отказалась еще раз ее послушать. — Девушка очень надеялась, что сможет услышать что-то новое и важное для себя из слов старца.

Гостомысл приободрился, явно заинтересовавшись сказанным.

— Где же ты этакие книги видела? — заинтриговано уточнил он.

Девушка озадачилась столь явным его интересом — где ж, как ни у наставницы она могла такое видеть… Сжав в руках кружку с ароматным сбитнем, осторожно ответила:

— У Ружены в вивлиофике.

Гостомысл изумленно поднял брови и тихо рассмеялся, качая головой из стороны в сторону.

— Ну Веда… Ну лиса, — смеясь, тихо проворчал он себе под нос.