Леона. На рубеже иных миров (СИ) - Яровая Лана

Слева, меж поредевшими деревьями, просвечивал крутой спуск к морю, переходящий в каменный, резко обрывающийся скалистый склон. А впереди открывался завораживающей вид на уходящее верх косогорье, которое венчал величественный Белый Град, западная часть которого стояла на краю неровного светлого утеса. Город обнимала река, которая подходя к нему, впадала в глубокий широкий канал, проложенный вдоль городских стен, и ниспадала с утеса, двумя полноводными потоками по обе стороны от города.

А из-за его высоких белокаменных стен с башенками и бойницами виднелись серые крыши домов, и, как украшение города, над ними возвышался огромный, отделенный еще одною каменною стеною, белокаменный же дворец князя, с множеством палат и башен с остроконечными серо-голубыми крышами.

Но выше всех, заметные даже из-за городской стены, стояли четыре святилища, четыре Божьих Дома, расположенные по разным частям города. В центре, рядом с княжьей крепостью, возвышался Дом Всех Богов. В той части города, что была ближе к морю, продуваемый всеми ветрами, стоял Дом Богини Юрсалии. В мастеровом конце, где располагались кузни, гончарни и плавильни, был Дом Бога Хартена. А в южной части города, вблизи главных ворот, находился Дом Многоликого Бога — люди верили, что он ходит среди них под разными личинами, а потому его Дома строились как можно ближе к главным воротам городов и поселений, чтобы после долгого пути Многоликий мог сразу получить покой и отдых, не блуждая по городу в поисках своего святилища. По той же причине в Доме Многоликого всегда могли найти приют и пропитание сирые и нищие, ведь никогда не знаешь, под чьей личиной он может оказаться.

К самим главным воротам, встав над одним из рукавов реки, вел массивный белокаменный мост, в который превращался тракт. Канал был наследием давнего разобщенного прошлого Сольмении, и в те времена через него шел простой деревянный мост, который в любой момент можно было поднять и лишить врага возможности попасть в город. Дни эти давно прошли, но ров остался — сначала, как разумное недоверие только зародившемуся союзу, после — как удобный источник пресной воды и речной рыбы. И лишь спустя больше половины века после объединения земель, князь Велимудр — первый сын Великой княгини Роксаны, как жест доверия остальным княжествам, отстроил над каналом мост каменный, недвижимый, который и стал много веков позже началом белокаменного тракта, пролегшего по всем княжеским землям на много верст вперед и до сих пор продолжающего строиться и разветвляться.

Поражая своей необыкновенной красотой, роксанский княжград[1] вызывал благовейный трепет.

Леона с сожалением закусила губу — жаль сегодня попасть в город и рассмотреть его у нее не получится. Ее путь лежал на юго-восток от Белого Града, к подножию косогорья.

Впереди, ответвляясь от белокаменного тракта, убегала в нужную ей сторону мощеная светлым булыжником дорога. И судя по местности, это был именно тот поворот на котором она должна будет проститься с обозом. На всякий случай девушка достала из-за пазухи вощеный мешочек и сверилась с картой.

— Бальжин, — повернулась она к оружейнику. — Притормози обоз, пожалуйста, у того перекрестья, — попросила она, указывая на поворот, до которого оставалось саженей сорок.

Мужчина кивнул, вытянул правую руку в сторону, так чтобы ее было видно едущим сзади, и дал знак остальным сворачивать с тракта и тормозить. Обоз послушано съехал за их повозкой и остановился на обочине дороги.

Леона спрыгнула с облучка и подошла к Флоксу, который шел на привязи рядом с повозкой. Рядом, верхом на своей гнедой, остановился Словцен и спустился с седла.

— Ты все-таки собираешься ехать со мной? — спросила Леона, наклонившись к животу коня и подтягивая подпругу.

— Да.

— Тогда нам пора, Словцен, — сказала девушка, выпрямляясь.

Она отвязала Флокса и собиралась было вскочить в седло, когда заметила, что все члены обоза спускаются на землю. Она не ждала, что с ней захотят попрощаться лично, рассчитывая на общее «Бывай» или «Легкого пути». А потому, была приятно удивлена, поняв, что мужчины направляются к ней. Рядом, с кряхтением слез с облучка и встал Бальжин.

— Уже сбегаешь? — шутливо крикнул Кирьян, направляясь к ней с конца обоза.

Девушка весело улыбнулась.

Наемники все подходили к ней, пока не окружили ее плотным кольцом. Они молчаливо переглянулись, и первым к ней обратился Яр:

— Леона, — начал он, — мы хотели сказать тебе, прежде чем мы расстанемся, что все мы рады, что ты присоединилась к нам. — Кто-то из мужчин доброжелательно заулыбался, некоторые согласно покивали. — Твое появление было не иначе, как милостью Многоликого. Не каждый из нас смог бы определить во взваре яд.

Девушка озадачено посмотрела на Яра.

— Да, Бальжин рассказал нам, — весело подмигнул Кирьян.

— И все мы видали, как тогда щит затормозил тех уб… — проговорил Отар, но Бальжин громко, предупреждающе, закряхтел, выразительно глянув на наемника, и тот, передернув плечами и сложив руки на груди, закончил несколько иначе, чем собирался: — уродов тех.

Мужчины согласно покивали. А девушка ощутила легкую неловкость.

— И все слышали, как Ольцик тогды сказал, яко щита-то не должно было тама быть, — хрипло добавил другой наемник.

Мужчины снова покивали, соглашаясь со сказанным.

— Да и не видели мы прежде такого щита, — проворчал Немир. Он был благодарен Леоне не меньше других, но с трудом признавал это.

— Ну, мужики, если уж на то пошло, то и проснулись мы тогда не сами, — хмыкнул Милош.

Леона смущенно улыбнулась, вспоминая, как сооружала башню из всего, что звенело и попадалось под руку.

— И мы знаем, что последние две ночи ты снова щит ставила, — озорно проговорил Кирьян. — Отар видел, — радостно сдал он напарника.

Отар хмыкнул и подтвердил скупым кивком сказанное.

— В общем, мы тут решили, — продолжил Яр. — Мы хотим тебя отблагодарить. Вот, держи. — И наемник протянул ей даже на вид тяжелый кошель.

Леона ошарашенно посмотрела на протянутую ей мошну и слегка подалась назад.

— Я не могу это принять, — твердо сказала она.

Сбоку весело хмыкнул Бальжин.

— Я ж говорил вам, — прокряхтел он, сдерживая смех.

Наемники нахмурились — никто всерьез не ожидал, что девка заупрямится.

— Это твоя честно заработанная плата наемного чаровника, — упрямо сказал Яр.

Девушка несогласна качнула головой.

— Я не нанималась.

— Да чтож ты за баба такая неправильная, — ворчливо проговорил Немир. — Бери давай.

— Все честно, — добавил нахмурившийся на, как ему казалось, девчоночью дурость Отар. — Все это было в обязанностях чаровника. Так? Так. Ты их выполнила. Ты заработала эти деньги.

И даже Кирьян лишь скромно улыбнулся, обойдясь без своих шуточек, и согласно кивнул, взглядом указав ей на кошель, мол, «бери, не упрямься».

И мужчины выжидательно установились на нее, готовые, если понадобится, силой впихнуть монеты ей в сумки.

— Я не… — нерешительно начала девушка.

Она действительно не считала, что может взять эти деньги. Ведь она сама прибилась к обозу ради защиты. И если уж на то пошло, то это ей должно заплатить наемникам, а не принимать плату от них. Да и любой на ее месте поступил бы так же, она могла — она сделала. За человечность не платят. А иначе чего она тогда будет стоить, если будет не от правды, не от души идти, а от корысти?

— Это наша благодарность, — начал хмуриться Чеслав. — Ты ее честно заслужила, нам ли не знать.

— Не обижай их девонька, это ить от чистого сердца. Нельзя так, — тихо проговорил Бальжин, наклонившись к ней сзади.

В груди у нее защемило.

— Спасибо, — только и смогла вымолвить девушка.

Яр вложил ей в ладони кошель и она, с благодарностью поклонившись, приняла его.

— Ты бы спрятала, девонька, — посоветовал Бальжин. — Не зря ж ребята так тесно встали-то.

Она кивнула, и спрятав кошель за пазухой, затянула горловину рубахи. Наемники заулыбались: кто был доволен тем, что смог искренне отблагодарить нежданную помощницу, кто — тем, что не чувствовал себя больше обязанным совсем юной девахе.