Вор без имени (СИ) - Соломенный Илья

— Однако, — она сделала небольшую паузу, — Есть два важных момента. Первый: в этот раз ты не будешь действовать в одиночку. Мы привлечём к делу ещё нескольких «специалистов», которые помогут тебе пробраться в поместье. Второй: у нас есть время. Пара недель — достаточный срок, чтобы разработать план до мелочей. И у нас есть возможности обеспечить тебя всем необходимым. Подготовка будет на высшем уровне. Мы не бросим тебя на произвол судьбы.

— О-о-о, да! — Алиса захлопала в ладоши, словно ребёнок, которому пообещали новую игрушку, — Это будет грандиозно! Настоящий спектакль! И если всё выгорит, мальчик, то куш будет… — она закатила глаза, причмокивая от предвкушения, — … огромным. Ты и представить себе не можешь!

Тёплое послевкусие ликёра сменилось во рту знакомым металлическим привкусом адреналина. Страх отступал, уступая место жгучему, щекочущему нутро любопытству.

Сёстры Арикель определённо знали, за какие струны дёргать…

— Я всё же попытаюсь представить, — сказал я, и мои губы сами собой растянулись в ухмылку, — Что именно мы получим, если украдём этот компас? Он укажет на какой-то клад?

Сёстры переглянулись. На сей раз даже на лице Элиры промелькнула тень чего-то похожего на азарт. Она обвела комнату взглядом, будто проверяя, не подслушивает ли кто, и произнесла тихо, но чётко, зная, что эти слова для меня — как красная тряпка для быка:

— В этот раз, мальчик, мы охотимся не просто за артефактом. Мы охотимся за наследием, считавшимся утраченным. За сокровищами, рухнувшими с самих небесных чертогов. Компас — это ключ к обломкам Небесного Града.

Глава 28

Особое дело. Часть 2

Холодная ночь впивалась в кожу колючей сыростью — как никак, была середина Листопада, второго осеннего месяца. Над головой в чёрном бархате неба висела расколотая луна, её два светящихся осколка бросали на землю неровные, раздвоенные тени, превращая улицу перед нами в подобие треснувшего зеркала.

Я поправил кожаную маску с фильтром (он понадобится позже), скрывающую нижнюю половину лица и прижался спиной к шершавой каменной кладке подворотни, стараясь не думать о промозглом холоде, пробивавшемся сквозь куртку. Рядом, в полушаге, замер Зефир. Его высокую, худощавую фигуру скрывал плащ, а лицо утопало в глубоком капюшоне. От него тянуло слабым запахом озона — тихим напоминанием о той силе, что была ему подвластна.

Наша засада была выбрана безупречно: из глубины подворотни нам был как на ладони весь подступ к массивным, обитым железом воротам поместья Хэмли, освещённым неровным светом факелов. Но нас самих не мог разглядеть никто.

Мы ждали — и представление должно было вот-вот начаться.

Честно говоря, я нервничал — так, как никогда до этого. В голове то и дело крутились мысли о том, зачем я согласился на предложение сестёр, но…

Жизнь, которую я выбрал, ощущения, которые она давала, куш, который маячил при удаче… Всё это и ещё множество других вещей сделали своё дело — я согласился.

И наверное, сейчас ещё можно было бы отказаться, но…

Мне не хотелось.

Сначала послышался тяжёлый, мерный топот крупных лап по булыжнику, сливающийся с хриплыми выкриками. Из-за угла на улицу, проходившую прямо мимо ворот поместье Хэмли, одна за другой довольно быстро выкатились две телеги, запряжённые здоровенными ездовыми ящерицами. На одной телеге громоздились бочки, на другой — бесформенные, туго перетянутые верёвками тюки.

Это были люди, опоенные и подговорённые нанятым Алисой человеком…

Расчёт был точен до секунды. Прямо перед самыми воротами возничий первой телеги, здоровенный детина с перекошенным от хмеля лицом, дёрнул вожжи, будто пытаясь увернуться от невидимой преграды. Ящерица взбрыкнула, телега резко накренилась — и с оглушительным треском, который, казалось, разбудил весь квартал, бочки покатились на мостовую. Одну разнесло вдребезги, и в воздухе тут же расплылось едкое, кислое амбре дешёвого, но крепкого портового рома.

Вторая повозка, не успев затормозить, врезалась в первую. Тюки полетели на камни, из них посыпалось зерно и сушёные бобы. Воздух взорвался хриплой, бестолковой руганью возничих, тут же принявшихся выяснять, кто из них слепой ублюдок.

Как по сигналу, из ближайших переулков и тёмных арок начали появляться люди. Сначала по двое-трое, потом больше. Двадцать с лишним человек, таких же подвыпивших и агрессивно настроенных — и тоже «завербованных» нанятым Алисой человеком.

Они моментально окружили место столкновения, словно стая зубастых рыб, почуявшая кровь. Их голоса, сиплые и хриплые, слились в один угрожающий гул. Кто-то тыкал пальцем в одного из возниц, кто-то уже пытался прикарманить рассыпавшееся зерно, кто-то просто орал, подливая масла в огонь.

Я мысленно прокручивал сценарий. Сейчас из ворот выйдет стража поместья. Не йакруты — те останутся внутри — а обычные люди. Кипишь задержит их минут на пять — стража явно попытается утихомирить толпу или прогнать её. Потом кто-нибудь из людей не выдержит и толкнет кого-нибудь из стражников — начнётся потасовка, ещё минут на пять, выбегут новые стражи…

И ещё пять-семь минут уйдёт на то, чтобы всё это успокоить и разогнать.

Пятнадцать минут. Ровно четверть часа. Всё время, отведённое мне на невозможную кражу…

Краем глаза я наблюдал за Зефиром. Он стоял недвижимо, словно изваяние, лишь его длинные, тонкие пальцы слегка перебирали складки плаща. Сёстры клялись, что этот мужик надёжен. Что его наняли через третьи руки, что он профессионал и ему нужно убраться из города. Что заплатили столько, что хватит начать новую жизнь где-нибудь в Земном Круге.

Арикель говорили, что его магия Воздуха будет незаменима для того, чтобы проникнуть в поместье.

Но доверять ему? У меня даже мысли такой не было!

Как я не уставал себе повторять — доверие в Артануме роскошь, которую нельзя себе позволить. Даже с Джеки или сёстрами, не то что с каким-то наёмным магом, от которого пахло грозой.

Он был очередным инструментом. Удобным, дорогим, возможно, даже острым. Но инструментом. А я уже прекрасно знал, чем заканчивается игра с чужими инструментами — можно запросто отчекрыжить себе палец или вовсе распрощаться с жизнью.

Именно поэтому я встретился с ним уже в маске — не хотел, чтобы он знал меня в лицо.

Скрип массивных петель, громкий даже на фоне общего гама, вырвал меня из размышлений. Тёмное дерево ворот поместья Хэмли с тяжёлым стоном подалось наружу. В проёме, подсвеченные трепещущим светом факелов, возникли три фигуры в кожаных доспехах с эмблемой Хэмли на наплечниках — скрещённые кошель и ножны. Их лица были хмурыми и раздражёнными.

— Эй, доходяги! А ну брысь отсюда!

Взгляд Зефира, холодный и острый, встретился с моим. Он едва заметно кивнул.

Мы рванули одновременно, выскочив из укрытия, пересекли улицу вне зоны зрения стражи и помчались вдоль чёрной базальтовой стены, уводящей вдоль владений Хэмли. Шум потасовки у ворот быстро остался позади, заглушаемый гулом крови в ушах. Под ногами шуршали опавшие листья, а от стены веяло могильным холодом.

Через несколько десятков шагов мы замерли у нужного участка. Стена здесь была такой же неприступной, как и везде. Однако это был участок, за которым был самый неприметный участок внутреннего двора.

Зефир, не теряя ни секунды, выхватил из кармана плаща небольшой бронзовый диск, испещрённый сложными серебряными насечками — артефакт, который я месяц назад выкрал у одного «чешуйчатого». Как выяснилось — для этого самого момента.

Зефир прижал диск к груди, его пальцы побелели от усилия.

Воздух вокруг нас вдруг загустел, затрепетал. Пахнуло озоном так сильно, что запершило в горле. Диск упал на мостовую и звякнул, а в следующий миг я почувствовал, как невидимая сила обвивает мои ноги, талию, подхватывает под мышки — плотная, упругая, словно канат из невидимой паутины. Зефир что-то прошептал, его голос сорвался на высокой ноте, и земля уплыла из-под ног.