Чудесный сад жены-попаданки (СИ) - Деева Лина

«Что за дрянь вздумала мне мешать?»

Донельзя раздражённый, Каннингем текуче встал с постели. Не смущаясь собственной наготы, взял с прикроватной тумбочки подсвечник и угрожающе двинулся к огоньку. А тот, словно испугавшись, начал на глазах съёживаться и наконец погас — именно в тот момент, когда Каннингем подошёл к углу.

«Вот же сволочь! — ругнулся лорд, чувствуя, как настроение к плотским утехам утекает песком сквозь пальцы. — Откуда только он взялся?»

Ответа, разумеется, не было, и, на всякий случай пятясь, Каннингем вернулся к кровати.

Успевшая продрогнуть Мэриан лежала на боку, подтянув колени к груди. Длинные светлые волосы укрывали её серебристым плащом, и у Каннингема невольно сжалось сердце: такой хрупкой и беззащитной была её красота.

— Где твои шипы, роза? — пробормотал он, склонившись над женой.

И немедленно распрямился, услышав тихий, но настойчивый стук в дверь.

«Что опять такое? У кого хватило наглости тревожить хозяйку глубокой ночью?»

Стук повторился.

«Выгоню без рекомендаций».

Каннингем безошибочно поднял брюки из лежавшей на полу тёмной груды и, натянув их, подошёл к двери одновременно с новым стуком. Резко дёрнул ручку и очутился нос к носу с Джеймсом Райли.

— Что тебе нужно? — Говорить с угрожающим раздражением и не моргать ослеплённой совой от ударившего по глазам света свечи было непросто, однако Каннингем справился.

— Доброй ночи. — Было невозможно разобрать не привыкшими к свету глазами все нюансы выражения лица Райли, а голос его, как обычно, звучал с раздражающей сдержанностью. — Я только хотел убедиться, что с леди Каннингем всё хорошо.

— С ней всё прекрасно, — процедил Каннингем, — и держать свечку не требуется. Ступай.

Однако Райли остался, и от следующей его фразы дохнуло таким же холодом, как от странного голубого огонька совсем недавно.

— Вы уверены?

— В чём? — Каннингем высокомерно приподнял голову.

— В том, что она не возражает против вашего присутствия.

Это было уже слишком.

— Забываешься, Джейми, — с угрозой выплюнул Каннингем.

— Нет. — Тон Райли не переменился ни в единой ноте. — И тебе советую помнить, Сандро, кто из нас всегда выбивал десять из десяти.

Каннингем гневно раздул ноздри: это что же, угроза?

— Пошёл вон! — негромко, но яростно рыкнул он.

На этот раз Райли послушался. Едва заметно кивнул, обозначив требуемое по этикету проявление вежливости, и удалился с оскорбительно королевским достоинством.

А Каннингем, проводив его пылающим взглядом, почти захлопнул дверь и широким шагом подошёл к кровати.

Мэриан спала, всё такая же озябшая и уязвимая. Опершись коленом на постель, Каннингем долго смотрел на неё и наконец с чувством выдохнул:

— Мерзавец!

Всё снова пошло не по плану, но теперь не из-за роз, а из-за невесть зачем пришедшего и слишком много о себе возомнившего Джейми.

— Ну, погоди у меня! — зло пообещал Каннингем.

Затем вздохнул, силой воли обуздывая чувства, ловко высвободил одеяло и укрыл спящую. В порыве нелепой заботы склонился, чтобы подоткнуть края, да так и замер.

Конечно, в полумраке ему вполне могла привидеться нежная улыбка, тронувшая губы Мэриан. Но вот имя, которое сорвалось с этих губ, не померещилось точно.

«Вот, значит, как».

Неторопливо, как змея разворачивает кольца перед броском, Каннингем распрямился. Обвёл спальню невидящим взглядом; между бровей у него залегла глубокая складка.

Десять из десяти? Что же, с той поры многое изменилось.

Каннингем недобро усмехнулся и начал без суеты одеваться.

Глава 89

Просыпаться оттого, что у тебя адски болит голова, а во рту будто кошки наблевали, однозначно один из самых мерзких способов.

— Всего бокал! — сдавленно простонала я в подушку, и тут память о вчерашнем вечере вернулась полностью.

Я подскочила на кровати, словно она вдруг превратилась в лист раскалённого металла.

Каннингем! Где эта тварь? Что он со мной сделал? Убью!

От резкого движения желудок взбрыкнул, а в голове будто взорвалась петарда, но, к счастью, меня не вывернуло.

«Мразь!»

— Мерзавец! — вырвалось у меня сиплое.

Побуждаемая больше силой воли, чем тела, я кое-как сползла с кровати и выпрямилась, придерживаясь за столбик. Даже от мягкого утреннего света неприятно резало глаза, а в правый висок будто вбивали дюбель, однако благодаря злости я могла соображать уже достаточно связно.

Итак, на мне не было и намёка на одежду, более того, вещи лежали рядом с кроватью неопрятной грудой. Стиснув зубы, я стянула на пол одеяло и нахмурилась.

Мэриан определённо была девушкой, а значит, если Каннингем пошёл в творимой им мерзости до конца, без следов на простыни обойтись не получилось бы. Однако ткань осталась такой же белой, как вчера и позавчера. Значило ли это, что у высокородного лорда в последний момент проснулась совесть? (Тут я скривилась от абсолютной нелепости такого предположения). А если нет, почему он остановился? Какую тогда цель преследовал, подсыпая мне дрянь в вино?

Хотя пофиг.

Я сжала столбик кровати, представляя себе шею ублюдка, за которого Мэриан имела несчастье выйти замуж.

Он сегодня же вылетит из Колдшира, как гордая птица ёж, и храни его все высшие силы ещё хоть раз попасться мне на глаза. Возьму у Райли пистолет и пристрелю. Зря, что ли, в своё время рассказывала инспектору Трейси про закопанный в саду труп?

Я резко выдохнула и заставила себя ослабить хватку. Крутой план, но сначала нужно одеться, вызвать Лили и велеть, во-первых, принести мятной воды (во рту по-прежнему было на редкость мерзко), а во-вторых, приготовить ванну. Неважно, что я ничего толком не помнила о прошедшей ночи, а Каннингем, похоже, так и не совершил насилие. Мне хотелось смыть с кожи даже воображаемые ощущения его прикосновений.

С этой мыслью я, стараясь больше не делать совсем уж резких движений, подняла лежавшую поверх прочей одежды нижнюю сорочку и натянула её. Затем надела капот и, крепко перевязав его поясом, позвонила в колокольчик.

Не знаю, что подумала обо всём Лили и что вообще было известно слугам, но сейчас, если честно, и выяснять это не хотелось.

— Мятной воды, — велела я вошедшей горничной.

А пока та бегала на кухню, как следует умылась и решила всё-таки надеть платье. Вдруг ко мне вздумает заявиться Каннингем? На такой случай лучше быть застёгнутой на все пуговицы.

Однако от вчерашнего синего (и, между прочим, прежде любимого) платья меня откровенно воротило. Поэтому я полезла в шкаф и, повинуясь смутному желанию, достала оттуда дорожное платье, в котором так давно (или не так уж давно?) исследовала потайной ход и спасала Безликого.

— Ваша вода, госпожа. — Вернувшаяся Лили поставила на стол поднос с графином и высоким стаканом. — Позволите вам помочь?

— Да, конечно. — Я с облегчением отдала крючки и пуговицы на откуп ловким пальцам горничной.

И пока она трудилась над застёжками, с максимально естественной небрежностью поинтересовалась:

— Кстати, ты не знаешь, где лорд Каннингем?

— Не знаю, госпожа, — сконфузилась Лили. — Простите. Сбегать узнать?

— Не стоит, — милостиво отказалась я и зашла с другой стороны: — А остатки вчерашнего ужина в саду уже убрали?

— Да, — тут горничная ответила без промедления. — Я видела, как Хендри нёс стол обратно в гостиную.

Плохо. Но что поделать, если мне слишком поздно пришла в голову мысль, что вино и бокал, из которого я пила, — улики, указывающие на нечистоплотность Каннингема?

А с другой стороны, здесь ведь викторианство. Пожалуй, лорд мог даже отравить меня втихую, и вряд ли ему что-то за это было бы.

— Сделано, госпожа. — Лили закончила с платьем. — Желаете, чтобы я помогла вам с причёской?

— Да, будь добра, — кивнула я, и тут в дверь раздался стук.

Не отрывистый, как обычно стучал Райли, и вряд ли принадлежавший Каннингему — тот вошёл бы вообще без предупреждения.