Тьма и Свет - Пол Томпсон

«У меня болит грудь. Я не привык к таким нагрузкам».

— До Кринна еще далеко.

«Как далеко?»

— Много дней, при такой скорости. А может, и недель. А ты думал, что Кринн уже за горизонтом?

«В твоем тоне нет сочувствия, моя дорогая».

— Ты больше не хозяин своего мира. Прими это как урок дисциплины.

«Ты жесткая женщина».

— Жизнь тяжела, — сказала Китиара.

Она отвернулась от перил. Воздух становился все холоднее и холоднее, и ей нужно было надеть перчатки. В бывшей столовой (теперь там не было ни стола, ни скамеек) Китиара влезла в сапоги. Она натянула штаны и затянула шнурки вокруг икр. Старый узел на шнурке завязался. Она похудела. «Неважно — подумала она, — я обменяла десять фунтов на силу десяти мужчин».

Китиара завязала бантик на шнурке. Отвлекшись, она потянула слишком сильно, и один конец выпал, образовав прочный узел. Она уставилась на результат, недоумевая — не из-за того, что неправильно завязала узел, а из-за того, что не разорвала шнурок, как паутину.

Рядом никого не было. Китиара взяла плетеный шелковый шнур в обе руки и потянула сильнее. Он не порвался.

Глава 30. КРАСНЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК

На высоте воздух был чист и резок, как эльфийский меч. Без постоянного биения крыльев на борту «Повелителя облаков» не ощущалось никакого движения. Напротив, казалось, что солнце, звезды и сама Лунитари движутся, а корабль стоит на якоре в небе. Эффект от такого способа полета был на удивление вневременным. Только заводные часы в рубке показывали, что время вообще идет.

После почти пятичасового перелета Лунитари оказалась достаточно далеко под ними, чтобы снова напоминать земной шар. Не было никаких признаков Кринна, и это беспокоило путешественников.

Наводчик заверил их, что родной мир появится, когда Лунитари начнет движение по небесам.

— У нас более чем реальные шансы добраться до Кринна, — сурово сказал он. — Будучи самым большим небесным телом, он, естественно, притягивает нас больше всего, так же как и Лунитари. Тем не менее, мы должны быть осторожны и выпустить необходимое количество эфирного воздуха, когда наступит подходящий момент, чтобы мы могли спуститься домой.

Странный, неподвижный полет обеспокоил Стурма, и он остался под палубой. Там корпус и палуба скрипели, как и положено настоящему кораблю, и это его успокаивало. Он всегда любил парусные корабли.

Заделка дыры в корпусе была закончена, но это был не самый лучший образец искусства корабельного мастера. Доски, рейки и бруски дерева были прибиты и вбиты в пробоину везде, где только можно. Гномы беззаботно прохаживались по этому месту, но Стурм не верил, что оно выдержит его вес. Он пробрался дальше, к носовой части корабля, которая в море должна была быть форштевнем. В корпусе не было никаких приспособлений, а все внутренние перегородки были давно снесены. Впереди не было ничего, кроме балок и досок. Это было похоже на скелет какого-то огромного зверя: одни кости и никакой плоти.

Стурм поднялся по носовой лестнице в рулевую рубку. Штурвала не было, так как не было хвоста, который можно было бы повернуть колесом. Все изящные кованые латунные приспособления были разобраны на лом или просто для облегчения корабля. Осталось только кресло Заики, хотя его пухлые бархатные подушки исчезли.

Китиара была там, сидела на палубе и смотрела в иллюминатор на пустоту.

— Ты больна, Кит?

— Я выгляжу больной?

— Нет. — Стурм сел на палубу напротив нее.

Китиара отвернулась и стала затягивать шнурок на своих штанах.

— Стурм, у тебя все еще есть видения?

— Нет, уже некоторое время.

— Ты их помнишь? — спросила она.

— Конечно, помню.

— Какое было первое?

— Это было... когда я увидел... —  На лице Стурма появилось недоуменное выражение. — Что-то о моем отце? — Его высокий лоб превратился в массу морщин, когда он пытался вспомнить, что же он видел.

— А что насчет последнего? — спросила Китиара.

Он покачал головой.

— Там был колдун, кажется.

— Мы его потеряли, — тихо сказала Китиара. — То влияние, которое природная магия Лунитари оказывала на каждого из нас. Ты забыл суть своих видений. Я теряю силы. Вот, смотри. — Она достала кинжал и положила большие пальцы на лезвие. Сцепив пальцы, Китиара медленно согнула тонкое стальное лезвие под тупым углом.

— Ты кажешься мне очень сильной, — сказал Стурм.

— Вчера я могла бы сложить этот клинок пополам двумя пальцами. — Она отбросила согнутый кинжал в сторону.

— Нам будет лучше без этих сил, — сказал Стурм.

— Тебе легко говорить!  Мне нравится быть сильной и могущественной!

— Могучие бойцы живут и умирают в каждом поколении, прошлые забыты настоящим, а настоящим суждено исчезнуть в воспоминаниях будущего. Добродетель, а не свирепость или хитрость, делает бойца героем, Кит.

Китиара расправила ссутулившиеся плечи и решительно сказала:

— Ты ошибаешься, Стурм. Помнят только успех. Ничто другое не имеет значения, кроме успеха.

Он открыл рот, чтобы ответить, но тут дверь рубки распахнулась, и внутрь ворвался поток ледяного воздуха. Лесоруб, закутанный до самой розовой лысины во фланелевые тряпки и стеганки, драматично стоял в дверном проеме, вытянув одну корявую руку, указывая на корму.

— Дракон! — сказал он. — Купеликс слабеет!

Вся команда собралась на корме. Когда к ним присоединились Стурм и Китиара, от концентрации веса корабль круто накренился назад. Заика сказал:

— Рассредоточьтесь! Мы не можем стоять на одном м-м-месте!

Манёвр покачал головой.

— Ты заикался, — сказал он.

— Не бери в голову, — сказала Китиара.

Купеликс был далеко позади и почти на пятьдесят футов ниже поднимающегося «Повелителя облаков». Он держал крылья в положении парения, взмахивая ими лишь раз в несколько секунд. Его длинная шея была выгнута дугой, а голова низко опущена. Большие задние лапы дракона, обычно плотно прижатые к животу в полете, тоже болтались.

— Купеликс! Купеликс, ты слышишь меня?» позвала Китиара, сжимая руки в кулаки.

«Да, моя дорогая».

— Ты сможешь, зверь. Ты слышишь меня? Ты сможешь!

«Нет. Слишком слаб».  Хвост дракона опустился, заставив его вздрогнуть.

— Махай крыльями, черт бы тебя побрал! Не сдавайся. Помни, ты — медный дракон! — кричала она. — Это твой шанс, Купеликс! Твой шанс попасть на Кринн.

«Не могу лететь... не суждено, дорогая Кит».

Стурм спросил:

— Мы можем что-нибудь сделать?

«Передайте другим, что я жив. Скажи другим, чтобы они посетили Лунитари».

— Обязательно, — крикнул Погодник.

«Принесите книги. Приведите философов. Принесите...» — его мысль оборвалась. Купеликс слабо взмахивал крыльями.

Китиара схватила Манёвра за воротник.

— Почему он не может лететь? Почему он все время падает? — потребовала она ответа.

— Воздух слишком разрежен.  Его крылья недостаточно велики, чтобы поддерживать его так высоко, — сказал гном с широко раскрытыми глазами. Стурм разжал хватку и поставил Манёвра на ноги.

Гном шумно выдохнул.

— «Повелитель облаков» смог удержаться на высоте, потому что у нас было два комплекта крыльев и эфирная подушка, которая нас поддерживала. У дракона нет ни того, ни другого.

«Прощайте».

Китиара бросилась к поручням. Багровая сфера Лунитари выглядела не больше обеденной тарелки. На фоне светлой луны двигалась темная фигура дракона — агонизирующий силуэт. Купеликс, злополучный Птериол, падал. Манёвр давал коллегам комментарии по поводу неудачного полета дракона. Массивные мышцы на спине дракона бились в жестоких судорогах. Его крылья спазмировали, отправляя его в стремительное падение. С огромным усилием и явной болью он восстановил равновесие и замедлил падение. За ним по ветру тянулся ровный шлейф медной чешуи, оторвавшейся от его страшных усилий.

— Купеликс! Не оставляй меня! Наша сделка! — Китиара отчаянно кричала. — Мои силы угасают, слышишь? Ты мне нужен — наши планы... — Стурм схватил ее за плечи и решительно оттащил от перил. Ее пальцы вцепились в гладкую древесину.