Вор без имени (СИ) - Соломенный Илья

Пульсирующий страх, гложущая нервозность, даже азартная дрожь вора — всё испарилось, оставив после себя лишь плоское, безэмоциональное спокойствие. Я почувствовал странную, почти физическую тяжесть в конечностях, лень шевелить даже пальцами! И где-то на задворках этого нового, пустого сознания мелькнула отстранённая мысль: ' Феррак, я должен бы сейчас напугаться этой перемены до смерти!'.

Но испугаться я не мог. Ничего не мог почувствовать, превратившись в бездушную куклу!

А значит — эликсир действовал.

Моя рука легла на холодный металл сундука. Сознание, лишённое помех, без усилия проскользнуло внутрь структуры сплава. Я увидел массивные петли, скреплявшие крышку с основанием, их внутреннее строение, похожее на решётку.

И вот сейчас мне уж точно было всё равно на тонкую работу, на незаметность. Нужен был результат.

Я силу в один безжалостный импульс и послал её в металл петель не как убеждение, а как приказ — сломаться!

В висках резко, больно дёрнуло. По спине пробежала знакомая ледяная волна — откат. Магия отвечала мне болью, предупреждая, что следующее такое усилие может стать последним на сегодня.

Но петли с глухим, внутренним хрустом поддались. Металл не согнулся, а треснул, его структура была грубо разорвана изнутри.

Мой голос в следующий миг прозвучал чужим, ровным, безо всякой интонации:

— Ломик.

Зефир, наблюдавший за мной расширенными от напряжения глазами, мгновенно сунул в мою руку короткий, прочный рычаг. Мои движения были медленными, точными, лишёнными всякой суеты. Я вставил ломик в щель у основания крышки, поддел. Металл скрипел, сопротивляясь, но повреждённые петли не могли ему помешать.

Я действовал аккуратно, с невероятным спокойствием, стараясь не задеть хрупкие обсидиановые стержни, всё ещё стоявшие вокруг сундука и удерживавшие барьер.

А затем крышка с тихим скрежетом приподнялась, и я снял её, доломав остатки замка, и отдал Зефиру.

Внутри, на бархатном ложе, лежал Компас.

Это было не просто навигационное устройство. Его корпус был выточен из цельного куска тёмного камня, испещрённого серебряными прожилками, словно бы складывавшимися в карты неизвестных земель и схемы незнакомых созвездий. Стрелка была не железной, а вырезанной из перламутра, мерцавшей собственным, призрачным светом. Внутри, под идеально гладкой поверхностью, медленно перетекали и пульсировали капли жидкого серебра.

Он не указывал на север. Он словно бы смотрел внутрь себя…

Я протянул руку и взял его.

В тот же миг на меня обрушилась ментальная атака. Я почувствовал её как внезапное, давящее присутствие в сознании — слепой, животный ужас, первобытный страх потери и боли, призванный парализовать волю и разорвать сердце. Но он разбился о ледяную, непробиваемую гладь эликсира. Эмоции скользнули по мне, не задев, как струи дождя по стеклу.

Однако чары защиты всё же оказались хитрее…

Не знаю, где я ошибся, но воздух в кабинете взорвался пронзительным, визгливым магическим звоном, резанувшим слух. Он не просто звучал — он вибрировал в костях, в зубах, и голосил на весь дом о состоявшейся (почти) краже.

Зефир побледнел как полотно.

— Всё пропало! Бежим! — его крик едва пробивался сквозь оглушительный гул.

Снизу, сквозь звон, донёсся оглушительный, яростный рёв — видимо, самого Хэмли. Ему вторили крики стражников, лязг оружия и тяжёлый, учащающийся топот ног, уже несущихся по лестнице.

Но я не чувствовал страха. Я смотрел только на Компас.

В моей руке он вдруг начал меняться. Внутреннее свечение усилилось, превратившись в ослепительное, бело-голубое сияние. Жидкое серебро внутри закипело, закрутилось в бешеном вихре. Камень стал горячим, почти обжигающим. Он пульсировал, отдаваясь в моей ладони мощными, нарастающими толчками, словно живое, пробуждающееся сердце. И это сердце билось всё сильнее, сливаясь с нарастающим грохотом шагов за дверью.

А потом всё вокруг затопил яркий свет…

Глава 29

Прыгун

Ослепляющая вспышка Компаса сжала виски. Не болью, а оглушающей пустотой, будто из головы выдернули все звуки и ощущения разом.

Грохот подбегающей стражи, яростный рёв Хэмли, крики Зефира — всё это оборвалось в один миг, сменившись звенящей, абсолютной тишиной. Меня рвануло куда-то назад — а затем швырнуло куда-то в неизвестность с силой катапульты!

Полёт длился недолго — я грузно приземлился на что-то твёрдое и холодное, больно ударившись локтем о каменные плиты. Воздух вырвался из лёгких.

Секунду я просто лежал, не в силах пошевелиться, пытаясь прогнать пляшущие перед глазами алые пятна. В ушах всё ещё стоял звон охранной сигнализации Хэмли…

Стоп… Где я⁈

С проклятиями я вскочил на ноги, всё ещё сжимая в потной ладони Компас. Сознание расплывалось, в голове стучало. Я тряхнул ей, пытаясь прийти в себя, и прояснившийся взгляд упёрся в нечто, от чего кровь застыла в жилах.

Я стоял в огромном круглом зале. Сводчатый потолок терялся где-то в темноте, а метрах в десяти передо мной находилась гигантская, идеально круглая дверь из полированного тёмного металла, испещрённая рунами и сложными замысловатыми замками.

И перед этой дверью, окаменевшие в немом изумлении, стояли двое.

Исполины в латах из матовой стали, в шлемах с закрытыми забралами. Их доспехи были лишены всяких украшений — простота и смерть… В руках они сжимали огромные алебарды с лезвиями, от которых веяло ледяным холодом даже на расстоянии. Они явно тоже только что опомнились от шока, ибо замерли в напряжённых позах — словно не понимая, что произошло.

В этом вы не одиноки, парни…

Я смотрел на них — а они на меня. Я буквально чувствовал, как их невидимые сквозь решётки шлемов взгляды оценивают меня. В воздухе повисла тяжеленная пауза — длиною, феррак, в вечность!

Правда, продолжалась она всего пару ударов сердца — прежде чем всё взорвалось.

Воздух заполонил пронзительный вой сирены, от которого задрожали каменные плиты под ногами! Один из стражей заорал:

— ГРАБИТЕЛЬ В КАЗНАЧЕЙСТВЕ! — его голос, усиленный металлическим шлемом, прокатился по залу, заглушая даже сирену.

Второй рванул вперёд, его латы громыхнули, а алебарда описала в воздухе смертельную дугу.

Я отпрыгнул назад, едва не угодив под удар! Сердце колотилось где-то в горле, мысленно я уже пытался нащупать металл их лат, ища слабину, уязвимое место — но времени не было…

Стальное лезвие снова со свистом рассекло воздух в ладони от моего лица…

И в этот миг Компас в руке опять взорвался ослепительным, всепоглощающим светом…

Меня снова рвануло куда-то в сторону, и алебарда, готовая разрубить меня пополам прошла сквозь грудь — клянусь, я видел, как это произошло!

Звон сирены, лязг стали и яростные крики стражей — всё это мгновенно сменилось давящей тишиной. Меня крутило и вертело в абсолютной пустоте — а потом вышвырнуло наружу.

На этот раз я упал во что-то мягкое и упругое, с глухим, приглушённым звуком. Воздух пахнул дорогими духами, вощёным деревом и сладковатым дымком благовоний. Где-то рядом с тихим потрескиванием пылал камин.

Я снова вскочил на ноги, инстинктивно закрутил головой… Глаза бешено метались по помещению…

Это были огромные, роскошные апартаменты. Высокие потолки, стены, обитые тёмно-бордовым шёлком, тяжёлые портьеры на окнах, массивная золочёная мебель. В дальней части комнаты возвышалась поистине гигантская кровать с балдахином, на которой замерла, застигнутая врасплох, странная группа: три обнажённые девушки с телами, словно выточенными из слоновой кости, и один немолодой, дородный мужчина с седеющей бородкой.

Одна из девиц, рыжеволосая, с широко распахнутыми изумрудными глазами, первой заметила меня. Её прелестный ротик приоткрылся в беззвучном изумлении, которое через секунду вырвалось наружу пронзительным, истеричным визгом!

Вопль стал сигналом. Две другие красотки тут же подхватили его, заливаясь оглушительным криком.