Книжная лавка фонарщика - Остин Софи

— Правда? — В ее душе пробудилась тихая тревога.

— Послушай, — сказала Наоми, беря ее руку и пожимая ее. — Уильям — хороший человек, который просто совершил ошибку. Да, глупую ошибку, но только потому, что хотел помочь своему другу. А теперь расплачивается за это. Но Уильям не такой человек, как твой отец. И если ты хотя бы отчасти злишься на него за то, как поступил с тобой отец, то спроси себя: он этого заслуживает? Ты этого заслуживаешь?

Эвелин открыла было рот, но осеклась: слова застряли в горле. Мысли спутались в тугой клубок из тысячи игл, из которого невозможно было выцепить ни одну.

Наоми встала, отряхивая юбку.

— Я говорю это из любви к тебе, Эвелин. Если ты чувствуешь, что заблудилась, то это не потому, что ты не можешь найти дорогу, а потому, что ты специально от нее отворачиваешься. Потому что лучше ты будешь несчастна, но зато права, лучше оградишь себя от новых ран, чем поборешь страх и кому-то доверишься, кого-то простишь.

Эвелин покачала головой.

— Я знаю, чего ты хочешь добиться, — сказала она.

— Тогда ты знаешь и почему я это делаю, — ответила Наоми. — Можно я потом зайду за платьем? Возьму для него чехол, потому что как только я выйду на улицу с шелковой вещью в руках, так обязательно сразу пойдет дождь.

— Да, да, конечно, — согласилась Эвелин, не особо ее слушая.

— Ой! — воскликнула Наоми уже у двери. — Я же забыла сказать: мистер Мортон уезжает вечером в пятницу, первого декабря. Мы устроим в этот день в магазине небольшую прощальную вечеринку, и я знаю, что он очень надеется, что ты заглянешь его проводить. Можно мне передать ему, что ты придешь?

Эвелин подняла взгляд:

— А Уильям там будет?

— Полагаю, что да, — ответила Наоми. — Но я думаю, что мистер Мортон заслужил прощание, не согласна? После всего, что он для тебя сделал.

Эвелин кивнула:

— Скажи ему, что я буду.

Уильям и Джек стояли посреди книжного магазина, задрав головы и уставившись на паутину в углах под потолком, до которых, казалось, было невозможно дотянуться. Единственным источником света были зажженные Уильямом после закрытия газовые лампы — их пламя выхватывало из темноты истинный масштаб задуманного.

— Умеешь работать кистью? — спросил Уильям.

Джек пожал плечами.

— Попытаюсь, — ответил Джек в тот момент, когда в дверь громко постучали. На пороге показалась Наоми.

— Она придет, — сказала она. — В пятницу первого декабря.

— Значит, у нас не так много времени, — заметил Уильям. — Шесть недель? Семь? Но должно как раз хватить. Я могу работать по ночам, если дядя Говард не будет возражать.

— Я буду помогать, — сказал Джек. — Если только не буду на ночной смене.

— И я, — произнесла Наоми. — Ты же не можешь работать день и ночь.

— Могу, если так нужно, — ответил Уильям, чувствуя, как сбивчиво бьется сердце.

— А мистер Мортон на это все согласился? На все эти твои… — Джек сделал в воздухе неопределенный жест, — идеи?

Уильям кивнул:

— Приступаем завтра.

Глава 53

1 декабря 1899 года

Пока осень уступала место холодным зимним ветрам, а рыжие листья теряли яркость, Эвелин размышляла. Она раздумывала над словами матери, над словами Наоми, над тем, что сказала Уильяму, и над тем, что сделала потом.

Она нервно поправила выбившуюся прядь. Да, она вымещала на Уильяме часть того гнева, который испытывала к отцу, и это было несправедливо. Уильям совершил ошибку и солгал ей — но он не бросил ее, не украл у нее то немногое, что она сама заработала. Отец скрывал вину до тех пор, пока его не вывели на чистую воду, — Уильям признался сам. Отец изворачивался и перекладывал вину — Уильям принял ответственность за свои поступки. Отец искал оправдания и отрицал вину — Уильям умолял ее о прощении.

— Эвелин!

Донесшийся с лестницы голос матери вернул ее к действительности. Она сидела перед маленьким мутным зеркалом в маминой спальне, облаченная в свое лучшее повседневное платье из атласа цвета озерной воды, аккуратно затянутое кожаным поясом. Мать ждала ее, чтобы помочь приколоть шляпку к прическе из кос.

— К тебе гости.

Эвелин услышала торопливые, шуршащие шаги на лестнице — и вот в зеркале появилась леди Вайолет: ее обычно безупречно уложенные волосы были растрепаны, лицо раскраснелось. Ее платье цвета грозовых туч за окном идеально гармонировало с мрачным выражением ее лица, с которым она приближалась к Эвелин.

— Прошу тебя, не ходи завтра на встречу с Натаниэлем, — выпалила она. — Не ходи с ним на чай. Он собирается сделать тебе предложение, и я этого не вынесу.

Губы Эвелин нервно дернулись, и она резко отвернулась к зеркалу. Пальцы, сжимавшие расческу, предательски задрожали.

— Предложение? Это снова какая-то твоя уловка?

— Если бы так! — Леди Вайолет опустилась на кровать Сесилии, и шелка платья всколыхнулись вокруг нее. — Он привез из Лондона кольцо. Безвкусное, конечно, но он будет делать предложение с ним. — Она посмотрела на Эвелин через мутное зеркало, и впервые Эвелин смогла разглядеть все, что было написано на ее лице: каждая эмоция — словно круги на воде, сходящиеся к центру.

— С чего ему делать мне предложение?

— Потому что он любит тебя, — сказала леди Вайолет, откидываясь на кровать и полностью скрываясь за горами серого шелка. — И потому что считает, что ты скажешь «да».

— Он не любит меня, — ответила Эвелин, поворачиваясь на стуле. — И я не собираюсь говорить «да».

Повисла пауза, сопровождаемая лишь шуршанием шелка: леди Вайолет приподнялась, изучающе посмотрела на Эвелин и сложила губы в тонкую розовую ниточку.

— Ты мне не врешь?

— Не вру, — коротко ответила Эвелин. — Он любит тебя. Я поняла это, как только впервые его увидела — когда он ждал тебя в вестибюле гостиницы. Что еще может заставить мужчину приходить туда три дня подряд?

— Может, его просто заставил мой отец.

Эвелин посмотрела леди Вайолет в глаза:

— Может, твой отец заставил его еще и поцеловать тебя в щеку тогда в театре?

Глаза леди Вайолет округлились.

— Я думала, никто этого не видел.

— Я видела, — ответила Эвелин. — И вижу, как он на тебя смотрит. Он любит тебя, но, полагаю, считает, что ты не любишь его.

— Ну конечно, он так считает, — мягко сказала леди Вайолет. — Это я заставила его в это поверить. Я думала, что мы не подходим друг другу: дочь герцога и американец без роду и племени… Это казалось чем-то невозможным, но теперь одна мысль о том, что я могу его потерять… мне невыносима. Мне все равно, что подумает папенька. — Голос ее надломился. — Я хочу быть с Натаниэлем.

— Тогда признайся ему, — предложила Эвелин, подходя к ней. — Иди и скажи ему правду.

Леди Вайолет бросила на нее взгляд из-под светлых, едва заметных ресниц.

— Я знаю, что ты не раскрыла ему наш заговор, — мягко произнесла она. — Я так и не сказала тебе за это спасибо.

— Нет, не сказала, — ответила Эвелин с кривой усмешкой на лице. — Зато сообщила моей матери, что я работаю.

Леди Вайолет поморщилась:

— Ну да. Я думала, что ты раскрыла все Натаниэлю.

Эвелин вытянула вперед руку:

— Как насчет перемирия?

— Перемирия? — Леди Вайолет недоверчиво взглянула на ее руку.

— Именно, — ответила Эвелин. — Но при одном условии.

Леди Вайолет подняла одну идеально выщипанную бровь.

— Иди и скажи Натаниэлю, что ты его любишь. Сегодня же.

Леди Вайолет на секунду заколебалась, переводя взгляд с Эвелин на ее ладонь и обратно.

А затем протянула руку и пожала ее.