Чудесный сад жены-попаданки (СИ) - Деева Лина

— Отдыхай.

Райли послушно закрыл глаза (думаю, он вполне обошёлся бы и без моих распоряжений), а я велела горничной унести таз с грязной водой и мусор. Затем сменила раненому компресс на лбу, собрала в аптечку всё лишнее и только устало присела на стул, как в дверь негромко стукнули.

— Госпожа, прибыл господин Этельберт, — сообщила вошедшая Лили и посторонилась, впуская хмурого блондина с жёстким взглядом бледно-голубых глаз.

Одежда на нём была небогатая, но добротная, а в руке он держал типичный докторский саквояж. И всё же без рекомендации Эйнсли я бы ни за что не признала в нём врача. Зато разбойника или наёмника — сколько угодно.

— Доброго дня, леди Каннингем. — Он сдержанно поклонился, одновременно окинув комнату цепким оценивающим взглядом.

«Профдеформация», — вздохнула я, поднимаясь со стула. Вежливо отозвалась:

— Доброго, господин Этельберт. Прошу вас. — После чего обратилась к горничной: — Лили, побудь здесь. Возможно, потребуется что-то срочно принести.

Та покорно осталась стоять сбоку от двери, а Этельберт, поставив саквояж на стол, первым делом, как настоящий врач, вымыл руки и лишь потом подошёл к раненому.

Разговоры и появление нового действующего лица вывели Райли из дрёмы. Всмотревшись в приблизившегося Этельберта, он слегка кивнул ему: похоже, узнал. Врач ответил таким же кивком, убрал компресс и сухо проронил:

— Нужно, чтобы вы сели. Я буду помогать.

Стоя в стороне, я наблюдала, как он сноровисто поддержал раненого и ловко снял наложенную мною повязку. Осмотрел рану с нечитаемым выражением лица, после чего сказал:

— Нужна тёплая кипячёная вода, много.

— Лили, — коротко бросила я горничной, и та без промедления выскользнула в коридор.

— Нужно будет почистить рану, — говорил Этельберт, переводя взгляд с Райли на меня и обратно. — Процедура неприятная, поэтому не помешал бы стакан чистого виски…

— Обойдусь, — коротко ответил Райли.

Врач с сомнением наклонил голову и обратился уже ко мне:

— Леди Каннингем, можете не беспокоиться и идти. Зрелище будет… не самое симпатичное.

Я, в общем-то, догадывалась. Не успев толком взвесить следующую фразу, уточнила:

— Вам точно не нужен ассистент?

И запоздало поняла, что лучше бы промолчала. Благородным леди надлежало падать в обморок при виде капли крови из порезанного пальца, а не предлагать ассистировать на какой-никакой, но хирургической операции.

Этельберт кашлянул и уже менее сухо ответил:

— В сложных манипуляциях нет нужды. Справлюсь сам.

Настаивать было бы странно, потому я дождалась, пока Лили принесёт воду, и вместе с горничной покинула комнату.

Будь моя воля, я бы проторчала под дверью до тех пор, пока не разрешили войти. Однако голос разума твердил, что хотя бы в этом следовало соблюсти приличия, и не согласиться с ним было сложно. Потому я строго наказала Лили сообщить мне сразу же, как врач закончит с операцией, и поднялась в кабинет.

Здесь всё было так же, как я оставила вечером (а казалось, добрую неделю назад: столько событий успело произойти). Я подошла к столу и взяла в руки одно из написанных вчера приглашений.

«Лорд и леди Каннингем приглашают вас…»

С мстительным удовлетворением я порвала карточку пополам, а затем ещё раз пополам. Такая же судьба постигла следующее приглашение, и следующее, и следующее.

Никаких «лорда и леди». Никакого праздника. Пусть всё катится куда подальше — по крайней мере, пока Райли не поправится.

Вот только розы…

Выпустив обрывки из пальцев, я открыла тетрадь, где были расписаны даты отгрузки цветов. К счастью, сегодня и завтра экипажей от заказчиков можно было не ждать. Однако к послезавтрашнему дню требовалось подготовить три десятка цветов. Я машинально потёрла вздумавший заныть висок: ничего, время есть. Займусь подготовкой завтра — возможно, и Райли к тому моменту станет получше.

«Скорей бы Этельберт закончил! А то я вся изведусь от бездействия!»

Я поняла, что нервно грызу щеку и во рту уже чувствуется неприятный железистый привкус. Тяжело вздохнула, потрогала накусанное место языком и сгребла в кучу обрывки приглашений. Теперь дорога им была одна — в камин.

«Может, и сжечь сразу? Всё какое-то занятие».

Я достала спички и подожгла бумажную горку. Пламя занялось неохотно — всё‑таки приглашения писались на плотных листах. Зато какое-то время я занимала себя тем, что шуровала кочергой в камине, помогая огню превратить бумагу в пепел и размышляя, откуда Эйнсли мог взять такого врача. Несомненно, образованного, несомненно, практика, но выглядевшего так, словно ему привычнее отнимать жизни, а не исцелять.

Но вот костерок прогорел, и мне вновь нужно придумывать, чем бы отвлечься. Вернув кочергу на место, я сделала пару кругов по кабинету и решила: всё, хватит. Пойду вниз, Этельберту давно пора закончить. В конце концов, он же не пулю вынимал, а просто чистил рану.

С этой мыслью я устремилась к двери и, распахнув её, обнаружила на пороге готовившуюся постучать Лили.

— Госпожа, господин Этельберт передал, что на сегодня закончил, — добросовестно сообщила горничная, и я с благодарным «Спасибо, Лили» заторопилась на половину прислуги.

Теперь у меня для этого был официальный повод.

— Господину Райли чрезвычайно повезло. — Этельберт говорил и складывал в саквояж бинты, корпию, какие-то флакончики, кожаный футляр (видимо, с хирургическими инструментами). — Пуля не повредила крупные кровеносные сосуды, не разбила кость, не застряла в теле. Просто идеальный для лечения случай. Однако… — Он покосился на пластом лежавшего раненого, и тот с явным трудом разлепил глаза. — Избежать лихорадки, конечно же, не удастся. Поэтому ночью с ним обязательно должен быть кто-нибудь.

Я кивнула: ничего неожиданного в последней рекомендации для меня не было.

— Пищу больному давать самую лёгкую. — Врач закрыл саквояж и посмотрел на меня. — Сегодня — только если почувствует голод. Обязательно поить тёплым питьём. Разумеется, соблюдать полный покой. Что касается перевязок… Скажите, кто делал последнюю?

И снова надо было подумать, но я опять ляпнула правду:

— Я.

Этельберт хмыкнул.

— Почему-то не сомневался в этом. Так вот, для перевязок я буду ежедневно приезжать в Колдшир, примерно в это же время. Однако в случае любых проблем можете делать это сами. У вас неплохо получается

— Благодарю, — искренне ответила я. — И особенно за ваши труды. Скажите, сколько Колдшир должен…

— Нисколько, леди Каннингем, — остановил меня Этельберт. — Все расходы лорд Эйнсли взял на себя.

Надо же! И чем же Райли был обязан?.. Или это я была обязана? Но сейчас выяснить подробности вряд ли получилось бы, потому оставалось только следовать правилам вежливости.

— В таком случае передайте лорду Эйнсли мою благодарность, и до завтра, господин Этельберт.

— До завтра, леди Каннингем.

Врач поклонился и в сопровождении Лили вышел из комнаты. А я подошла к не сводившему с меня глаз Райли, потрогала ладонью его лоб и подавила вздох: конечно, горячий.

Спросила:

— Хочешь пить?

Однако раненый с трудом качнул головой: нет.

— Тогда спи. — Я едва удержалась, чтобы не погладить его по волосам. — Я ещё посижу здесь.

Райли попытался изобразить губами «не нужно», однако я сделала вид, будто этого не заметила. Подошла к окну, задёрнула шторы и опустилась на стул в ожидании Лили.

Остаток дня и особенно ночь обещали быть непростыми, и к ним следовало подготовиться.

Глава 96

Я распорядилась принести поздний обед (или, скорее, ранний ужин) в комнату Райли и впервые за почти сутки поела. Затем, оставив Лили с раненым, принесла из кабинета книги, документы и писчие принадлежности в расчёте отвлекать себя работой и чтением. Оценила возможности стула, на котором мне предстояло провести всю ночь, и отправила горничную к Хендри с распоряжением раздобыть какое-нибудь кресло. Слуги не подвели и оперативно (а главное, тихо) доставили мне кресло из ближайшей гостевой комнаты. Умница Лили присовокупила к нему гобеленовую подушечку и плед, так что к нелёгкой ночи я была готова по всем фронтам.