Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая (СИ) - Головань Илья

«Он больше не человек», — подумал Ливий.

И раньше главу «Единства» сложно было назвать человеком. Тот, кто столетия прожил в Чаше, необратимо менялся во что-то похожее на человека, но одновременно далекое от него — физически и ментально. Теперь же в Хаосе не осталось ничего человеческого.

Плоть обратилась в белый камень. Сейчас Хаос был похож на статую, высеченную искусным скульптором, ведь мышцы казались настоящими, такими, как у живого человека. Тот, кто когда-то был главой «Единства», обзавелся лишней парой рук, а вместо головы тело венчала геометрическая фигура из того же камня, что и тело. Казалось, будто скульптору надоело, и он решил не заканчивать работу — идеальное, детализированное тело и остро обтесанный блок мрамора вместо головы. Но все было иначе. Хаос не видел нужды в глазах, носе или рте, он не нуждался в органах чувств, как не нуждался в эмоциях.

Совершенное тело, обращенное в мрамор, объединялось с простотой, лишенной всех деталей. Хаос стал богом, а его внешний вид воплощал в себе саму суть убеждений бывшего главы «Единства». Все должны были видеть его совершенство — и никто не имел права почувствовать в нем человека.

— В Дамиране я видел бога из другого мира, — заговорил Хаос с умиротворяющим спокойствием. — Этот бог вытесал себя из глыбы мрамора. Разве не вдохновляюще? Я решил сделать так же.

Каменный гроб вокруг Ливия взорвался. На руке от накопленной яри сияли десять колец, искажая пространство рядом с Волком.

— Как я мог забыть? Конечно же Гекта, техника охиронцев. Думаю, это станет отличным крещением нового меня.

Ливий шагнул вперед — и Хаос сделал то же самое. Вся мощь Гекты вырвалась в сторону врага, разрушая само пространство. Больше не было Вечного Закона, способного наказать Ливия, Гекта разрушала искореженный мир, и в воздухе один за другим появлялись разломы. Перед Хаосом появилось искажение пространство, которое до этого остановило Пятикратную Золотую Регалию — и Гекта уничтожила его, ведь для разрыва пространства ее и создавали.

Ладонь Хаоса поднялась, чтобы встретить кулак Ливия. С глухим звуком Гекта попала в ладонь, Волку показалось, что он ударил гору, а не человека, но техника могла уничтожить даже гору.

Искажения пространства разошлись по сторонам, уничтожая центр Чаши. Через мгновение все вокруг обратилось в темноту, в этом месте мир больше не мог поддерживать целостность: вокруг не было ничего, только Ливий и Хаос.

По руке бога нового мира пробежали трещины до локтя. Вся мощь Гекты исчезла, а темный купол вернул себе краски. Сейчас именно Хаос был сосредоточением мира — а значит, и пространство вокруг него было самым стабильным.

«Все конечно».

Гекта не сработала. Сильнейшая техника Ливия, способная разрушать даже пространство, оказалась бессильной. У Волка просто не осталось никаких идей. Если даже Гекта не могла ранить Хаоса, его ничего не могло остановить. Это было поражение — окончательное и бесповоротное. Хаос победил — и Ливия, и Вечный Закон и весь мир. Последняя черта, отделявшая бывшего главу «Единства» от полной перестройки Эмита, была пройдена.

— Ты сломал мое идеальное тело.

В голосе того, кто отверг все эмоции, слышалось раздражение. Само пространство схватило Ливия, распиная в воздухе.

— Я недооценил твою… Кощунственность, — сказал Хаос. — Я проверю на тебе кое-что, Ливий.

Если бы у бывшего главы «Единства» осталось лицо, он бы сейчас улыбался. Хаос медленно занес руку, и Ливий почувствовал знакомую силу. Именно ее он ощутил за секунду до того, как мир раздавил его на Востоке. Это была сила времени — запретное табу для Эмита.

— Пора испытать мои новые возможности. Ведь одного пространства недостаточно, правда? Я сотру тебя, Ливий, сотру прямо в прошлом. Вечный Закон не смог бы смотреть на такое издевательство над временной линией. Как жаль, что это был всего лишь механизм, наблюдающий за законами. Будь у него эмоции — я бы сохранил его как раз для такого момента.

Рука Хаоса опустилась. Она прошла тело Ливия насквозь, будто он был всего лишь фантомом, и Волк почувствовал, как его захватывает водоворот времени.

Глава 28

Начало и конец

Ливий стоял перед борделем «Синяя Роза».

— Это место…

Бордель Волк сотни раз видел во сне, в тот день, когда Сэнталия погибла, а «Синюю Розу» сожгли. Но в этот раз все было в порядке. Прошлое показало Ливию дни до поджога и убийства.

— День. Бордель еще не работает.

Работницы, которые жили в «Синей Розе», только просыпались. До вечера им нужно было заняться хозяйственными делами и привести в себя в порядок перед очередным трудовым днем. Дверь отворилась, и на улицу с пустым ведром вышла красивая рыжая девушка.

— Сэнталия…

Это была приемная мать Ливия. Ее считали украшением «Синей Розы», но Волк думал об этом иначе. Сэнталия была настоящей душой борделя, той, кто превращал это погрязшее в похоти место в дом. И касалось это не только Ливия: Сэнталия была оптимисткой, она никогда не отворачивалась от человека в беде и всегда умела подбодрить. Встреть маленького мальчика на улице Мастаграда другая проститутка, она прошла бы мимо. Но не Сэнталия.

Вслед за ней прошмыгнул мальчик.

— Это я?

Маленький Ливий нес второе ведро. Несколько секунд Волк неотрывно смотрел на то, как он идет вместе с приемной матерью к колодцу, пока не понял, что за этим наблюдает не только он.

Для простых прохожих мужчина в походном плаще выглядел обычно. Но Ливий быстро разглядел в нем идущего. Мужчина шел по дороге и смотрел на Сэнталию, и это не удивляло, ведь рыжеволосая красотка притягивала к себе внимание.

«Эмблема Внешнего Корпуса», — заметил металлическую пластинку на плаще Ливий. В это время о Внешнем Корпусе, одном из отделений «Единства», ничего не знали, и мужчина мог носить эмблему открыто.

Взгляд идущего резко переменился. Мужчина остановился и долго смотрел Сэнталии вслед, а потом перевел взгляд на бордель.

Перед глазами Ливия все померкло. В следующую секунду он стоял в маленькой комнате, всего лишь два на два метра, стены которой обшили звукоизолирующим деревом.

Комната могла вместить только стол и два стула, на которых сидели знакомые Ливию люди.

— Уничтожьте бордель «Синяя Роза». И убейте всех, — сказал мужчина из Внешнего Корпуса.

— Всех? — спросил Фурио.

Пожилой мужчина с хмурым взглядом и обвисшими щеками, Фурио, был одним из руководителей строительной компании «Архон» — той самой, что устроила поджог «Синей Розы». Фурио Ливий убил в прошлом, как и других причастных из «Архона».

— Да. Как вы это сделаете, мне плевать, — ответил мужчина.

«Почему? Почему он обратил внимание на бордель? Он не понял, что дело во мне. Это просто невозможно», — думал Ливий.

Перед глазами снова все померкло, и Волк увидел другого себя — все еще ребенка, но уже оборванного и грязного. В глазах маленького Ливия горел голод, а вместе с ним пылала ярость.

«А, тот случай. Я совсем забыл о нем», — подумал Волк.

В тот день у него отобрали украденный хлеб. Мальчик, что сделал это, был на два года старше, а еще выше на голову и гораздо крупнее.

Но маленький Ливий не сдался. Он бросился вперед с палкой в руке, правда, у другого мальчика тоже была палка. И она угодила точно в голову.

«Подождите. Этот удар должен был быть другим, на два сантиметра левее», — подумал Ливий.

Простой удар по голове оказался гораздо опаснее из-за этого непонятного сдвига. Но было и еще кое-что.

В палке отчетливо ощущалась ярь.

«Невозможно. Этот ребенок не умеет пользоваться ярью, а палка — самая обычная», — подумал Ливий.

Ребенок упал на землю. Волк выжил, но произошло то, что в будущем доставило много проблем в Сильнаре.

«Марс отдалился».

Эта травма в детстве, о которой Ливий забыл, отдалила его Марс. Ужасающая случайность оказалась совсем не случайностью, а следующие видения прошлого проносились перед Волком все быстрее и быстрее.