Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая (СИ) - Головань Илья

— Ты жил в Чаше…

— О, не просто жил, Ливий. Я стал ее частью! Тот удар молнии стер из меня прошлые попытки понять этот мир, сделал меня чистым листом. И Чаша заполнила его. Здесь не работают законы, Ливий. Ты можешь познакомиться с человеком, а на следующий день найти его старое надгробие, чтобы через день снова встретиться с ним. Древние боги этой планеты, упокоенные тысячелетия назад, могут жить и не жить здесь, сама грань между жизнью и смертью, прошлым и настоящим размывается — вот, что такое Чаша. Человек, который забредет сюда, может прожить гораздо больше или меньше. День здесь — неделю там. Неделя здесь — день там. О, этим нельзя воспользоваться, Ливий, ведь в Чаше нет никаких правил. Чаша — это хаос.

Воцарилось молчание, которое Волк и не думал нарушать. Хаос не нуждался в собеседнике.

— Хотя одно правило есть — в прошлое отправиться нельзя, обратный ход времени за пределами Чаши запрещен. Сколько я здесь прожил? Может, сто лет, а может, тысячи. Когда я вышел из Чаши, то был поражен уродливостью мира. Законы… Я был все равно, что зверь, посаженный на цепь, меня лишили свободы — истинной свободы, которую я обрел в Чаше. Я мог вернуться. Но решил этого не делать, чтобы изменить весь этот мир. Прошло много лет, но я помнил тот день, когда в меня ударила молния, помнил, как я старался все изменить — и ничего не мог с этим поделать. Вечный Закон, Бессмертные, Сильнейший, охиронцы — все те, кто могли мне помешать, были связаны правилами. О, охиронцев я опасался долго. С одной стороны, мы похожи, ведь я понимаю мир не хуже вас. С другой, мы совершенно разные, потому что я жил в Чаше, противоположности Плато Трех Истин. Ты и я, Ливий, как две стороны одной монеты.

— И что теперь? Мог жить в Чаше, но решил разрушить все? Зачем?

— Я хочу сделать честный мир.

Такое заявление звучало, как издевательство. Ливий посмотрел на Хаоса и спросил:

— Честный мир?

— Да. Мир, в котором все будут равны. Посмотри на тот мир, в котором мы живем, Ливий. Разве он не уродлив? Наследия кланов, разные физические характеристики, разный контроль яри. То, станешь ты успешным или нет, решается еще до твоего рождения. Я сделаю всех равными. Оглянись, Ливий. Сынок важной шишки из великого клана может быть ленивым, глупым, но он все равно будет сильнее самого упорного пахаря. Кто-то наверху, а кто-то — внизу. Я смешаю всех. Будто пекарь, я раскатаю тесто в тонкий блин — и тогда не будет больше глупого неравенства в силе.

— Тебя послушать, так ты за справедливость, — хмыкнул Волк. — Сколько тысяч тех, кто «внизу», ты убил своими руками?

— Справедливость? Глупости, мне нет до этого никакого дела. Это — несовершенство, Ливий. Представь, что ты каждый день проходишь мимо магазина мясника и видишь перекошенную табличку над входом. Другие люди не обращают внимания или им на это совершенно плевать. Но стоит тебе пройти мимо, как взгляд цепляется за табличку, и с этим ничего нельзя сделать. Тебя раздражает это маленькое несовершенство, которое так легко исправить. И вот однажды ты пробираешься к магазину ночью — и поправляешь табличку. Никто этого даже не заметит. Никто, но не ты.

Ливий посмотрел Хаосу в глаза.

— И какое место в этом честном мире займешь ты?

Глава «Единства» улыбнулся и сказал:

— Ну кто-то же должен за всем следить.

— Больной ублюдок.

— Да, мои убеждения идут вразрез с общепринятыми, но это не повод меня оскорблять. В сущности своей я не сделал ничего плохого… Если смотреть с моей перспективы. Кажется, время пришло. Ты разговаривал со мной, Ливий, тщетно дожидаясь помощи. А я ждал, когда смогу продолжить осуществлять свой план. Как видишь, мы оба добились своей цели. Теперь ты можешь просто подождать и посмотреть…

Молния прошла сквозь Ливия, ветер окутал его, делая быстрее. И Хаос, увидев это, закончил свои слова:

— … Но ты так не сделаешь.

«Я должен ударить быстро», — думал Волк. По телу пробежали черные молнии, Воля Тела вышла на пик, а глаза налились золотом, сквозь которое проступило алое свечение — сила демона Барбата. Ливий шагнул за спину Хаоса, чтобы ударить Императорским Шагом, но увидел на спине главы «Единства» необычную метку.

Ее Волк смог разглядеть только с помощью силы Барбата. Метка не принадлежала этому миру, ее оставили на спине Хаоса техникой из Дамирана. И Ливий сразу понял, кто это сделал, ведь метка была в виде корабельной пушки.

Кулак разжался в ладонь, и Волк коснулся тела Хаоса. Слои защитной яри отбросили Ливия на десяток метров, и глава «Единства» удивленно посмотрел на охиронца.

— Чего ты добиваешься? — спросил Хаос и в то же мгновение появились цепи, сотканные из дыма. Они окутали главу «Единства», его ноги и тело, а руки под тяжестью цепей прижались к туловищу.

— Бешев старик, успел что-то сделать, — сказал Хаос с усмешкой. Ситуация скорее позабавила его, чем напрягла, Хаос попытался разорвать цепи и не смог этого сделать.

«У меня есть всего секунда!».

На Гекту времени не было. Зато было на Золотую Регалию. Перед ладонью Ливия начали появляться золотые кольца, техника джинна набирала свою мощь, пока цепи трескались на враге. Волк направил руку в сторону Хаоса и произнес:

— Пятикратная Золотая Регалия.

Кольца взорвались, и техника обрушилась на главу «Единства», он не смог увернуться. Но через секунду Хаос шагнул вперед. На его лице сияла улыбка, а вся мощь Пятикратной Золотой Регалии, уничтожающей все на сотни километров вперед, не могла ничего сделать. Хаос просто медленно шел к Ливию, будто шагая по пояс в воде, а когда оказался всего в двух шагах, Пятикратная Золотая Регалия иссякла.

Глава «Единства» был полностью невредим.

Земля встрепенулась, заковывая Ливия по шею в каменный гроб. «Не могу вырваться!», — подумал Волк. Даже с силой Юпитера он не мог пошевелиться даже на сантиметр.

— Я не заметил никакой ловушки, — сказал Хаос спокойно. — У старика была техника не из этого мира, да еще и такая скрытая. А в твоих глазах, Ливий, есть сила, способная видеть скрытое. И эта силу ты тоже получил не из этого мира. Думаю, она может мне помешать, как считаешь?

Большие пальцы Хаоса легли на глаза Ливия. Давление росло, защитные слои лопались, а Волк тщетно пытался вырваться. Когда слоев яри не осталось, Хаос надавил на кожу. Ливий пробудил Меркурий и собрал внутреннюю энергию в глазах, но это помогло только на секунду: пальцы главы «Единства» проникли в глазницы, давя глазные яблоки.

— Теперь все отлично. Тебе это не помешает видеть, Ливий, ведь ты идущий. А мне пора измениться.

Волк был слеп. Кровь перестала течь почти моментально, помог Желтый Флаг. Но восстановить глаза было сложно. Даже с Желтым Флагом, Венерой, Гигеей, Волей Жизни и всеми медицинскими техниками и знаниями у Ливия это заняло бы не одну неделю. Хаос оставил его без глаз, но Волк действительно видел: другие органы чувств и полотно яри с лихвой заменяли зрение.

Изначальная энергия клубилась вокруг главы «Единства». Сила, что стояла над законами и правилами, подчинялась Хаосу и меняла его, рождая будущего бога. Пока он не мог переделать мир, ведь всегда нужно начинать с себя.

«Он использовал силу пространства», — понял Ливий.

Пятикратная Золотая Регалия ничего не смогла сделать Хаосу, потому что большая часть ушла в никуда, ведь глава «Единства» разрезал пространство перед собой.

Хаос был неуязвим. Ни одна техника не могла серьезно ранить его, ведь своим разрезом пространства глава «Единства» сводил на нет почти все атаки, а те, что умудрялись пробиться, не могли нанести никакого вреда. Но у Ливия была одна техника, способная пробить даже искажение пространства.

На руке начали появляться кольца. Пока Хаос стремительно менялся, обретая новый облик, Ливий делал Гекту все сильнее и сильнее. Еще никогда в истории человечества эта техника не была столь мощной, и от одной только подготовки каменная тюрьма вокруг Волка крошилась и ломалась.

Вихрь изначальной энергии вокруг Хаоса успокоился, а потом и вовсе пропал.