Правда, когда я ранним утром вышла из дома — путь до имения Окли предстоял неблизкий, то встретила Грэма, который явно меня ждал.
— Я не хочу, чтобы ты работала у этого человека, — хмуро сообщил он.
— У лорда Окли? А откуда ты узнал, что я к нему устроилась?
— Ты — попаданка и легко можешь попасть в неприятности. Один раз ты уже была брошена на произвол судьбы. Второй раз я этого не допущу. Позволь мне решить твои проблемы.
Как же это было заманчиво!
Но у меня язык не повернулся сказать «Да».
— Я буду на кухне и даже с ним не столкнусь…
— Ви, я устрою тебя в любой ресторан Эльмарино. Но не связывайся с этим уродом. Он берет тебя не для того, чтобы ты мыла у него посуду, уж поверь мне. Он берет тебя как бывшую жену Фрейзера — потешить свое самолюбие. Приставать к тебе будет, это точно.
— Пропусти, пожалуйста. Это мой первый день и я не могу опоздать…
— Обещай хотя бы, что позовешь Дэйгана, если что-то пойдет не так. Просто три раза скажи его имя, позови его, и он услышит.
Я замерла, глядя в его серые глаза.
— Обещаю.
К сожалению, все оказалось именно так, как и сказал Грэм. Нет, рабочий день прошел неплохо — мне выдали форму с белым передником, а еще мое рабочее место оказалось весьма чистым и опрятным. Управляющий даже меня похвалил…
Правда, радовалась я рано.
Под конец рабочего дня я как-то не заметила, что все работники кухни куда-то испарились, а ко мне сзади подкатил сам лорд Окли — коротконогий пузанок в напудренном парике, и предпринял попытку меня облапать, обещая при этом невиданные богатства и роскошь.
В тот момент я даже позабыла про Дэйгана и проорала парочку непечатных слов, а потом лорд получил по парику тяжеленной мокрой сковородкой с остатками жира, которую я мыла в тот момент.
Швырнув в лорда передник, я покинула его гостеприимную кухню и вихрем промчалась через сад. У задних ворот обнаружился Грэм, который при моем появлении тут же примиряюще поднял руки вверх.
— Я просто хотел убедиться, что твой день прошел нормально и проводить тебя до дома.
Потом он посмотрел на мое лицо и протянул:
— Уже вижу, что ненормально.
Самое главное, что пока мы шли обратно, он ни о чем не спрашивал и не предлагал свою помощь в трудоустройстве, и я была благодарна ему за это.
Мы перебросились парой фраз и довольно сухо расстались.
В ту ночь мне не шел сон.
Я крутилась с места на место и никак не могла придумать выход из сложившейся ситуации.
Мне снова нужны деньги!
Но, помимо этого, мне нужно заступничество кого-то достаточно сильного и высокопоставленного, кто поможет мне отвоевать Флико.
И, как ни крути, этот кто-то — это Грэм Фрейзер.
Я чувствовала себя слабой, беззащитной и такой опустошенной.
Шаурма сгорела, а теперь вот Флико у меня забрали. Нам не на что жить, и я никак не могу найти хорошую работу.
С утра я пыталась бодриться, призывала себя не унывать и что-нибудь срочно придумать.
Но на душе было погано.
Ближе к обеду к нам снова пожаловали гости.
Это был невысокий старичок с ярко-голубыми глазами, который, кажется, мог рассыпаться от малейшего ветерка и его охранник — здоровенный заросший молчаливый громила, рядом с которым мясник Ноа казался невинным агнецм. В этом громиле уложилось бы, как минимум два старичка.
Я сразу решила, что от них хорошего не жди.
Гости не разочаровали, и с порога повели себя странно.
— О, пресвятейший Ньерд и жена его Ньёла! — воскликнул старичок и, раскинув руки, побежал вглубь двора. — Это же она! Тридцать лет, тридцать долгих лет я искал тебя…
Он шустро для человека такого возраста проскакал мимо меня и заключил в объятия уродливую раковину, которая у нас валялась в глубине двора, как простой булыжник.
— ТЫ ПРЕКРАСНА, ТЫ ТА-А-АК ПРЕКРАСНА! — не разочаровала раковина.
Пару минут я с изумлением наблюдала, как старичок любовно оглаживает раковину, а потом удостоилась объяснений.
— Милая леди, не пугайтесь, прошу. Я — герцог Лебовский, а это мой камердинер Бром. Нет, нет, пугайтесь его, он и мухи не обидит. Понимаете, я всю свою жизнь коллекционирую раковины. Моя коллекция весьма обширна, и в ней есть все экземпляры со дна морского… Все, кроме драгоценной Арсеньевской-Алимовой! Я уже отчаялся заполучить этот редчайший экспонат, и вот совершенно случайно узнал, что он находится у некой молодой леди… Знаете ли вы какая драгоценность, какое же сокровище попало в ваши руки?
— Вы в курсе, что она… воет? — с сомнением спросила я.
— Разумеется, и это просто чудесное свойство! — всплеснул руками Лебовский. — Я, конечно, понимаю, что вы хотите оставить ее у себя. Я бы сам с ней не в жизнь не расстался. Но… ради моей коллекции молю вас, заклинаю — продайте мне Алимову!
Вскоре мы с Лебовским и Бромом пили чай и беседовали о раковинах. Я убедилась, что это не чей-то розыгрыш, и эта раковина, которая доставляла мне столько неудобств, в определенных коллекционерский кругах считается необычайной ценностью.
После этой милой беседы Лебовский начертал над раковиной руну, которая значила, что она теперь перешла в его собственность. Оказывается, он все о ней знал. Бром легко взвалил раковину на плечо, и гости удалились, весьма довольные знакомством.
Не менее довольной осталась я, став обладательницей чека в триста тысяч десимов.
— Вы же знаете, нельзя отдавать Стью эти деньги, — сказала Присси. — Он так и будет вас шантажировать, госпожа! Они с женой не ограничатся этой суммой. Поговорите с адмиралом. Он вмиг разберется с этими вымогателями! Они отстанут, а Флико вернется в наш дом!
Я закусила губу.
Кого я обманываю? Это был действительно единственный выход и самое верное решение.
— Ты права. Из-за какой-то моей глупой гордости не должен страдать мальчик. Я поговорю с Грэмом.
ГЛАВА 96
Грэм
Русалка лежала на дне резервуара, подсвеченного магическим зеленым светом, и исписанного сдерживающими рунами.
Она подтянула хвост к груди и обняла его руками, приняв позу, очень похожую на позу человеческого зародыша.
И даже длинные темно-зеленые волосы — единственное, что было красивого в этих человекоподобных монстрах, опутали ее клубком, как уродливые водоросли.
Пока я отсутствовал, вице-адмирал Шоринг взял командование на себя и теперь ходил гоголем, рассказывая, каких добился результатов в допросе захваченных морелюдов и выяснении у них, куда их защитная магия перенесла их новорожденного царя после нападения на Жемчужный архипелаг.
Времени прошло не так уж и мало, поэтому я допускал, что Коралия уже воссоединилась с сыном. Но что-то, какое-то седьмое обостренное чувство подсказывало — это не так, и русалочья королева ищет его так же, как и мы.
А когда мне доложили, что неделю назад русалки предприняли на форт отчаянную и совершенно бесполезную атаку, которая была отбита, я окончательно убедился в своем предположении.
Коралия в отчаянье и, возможно, думает, что ее драгоценный русалыш в морской тюрьме — следствием этого и была та атака. Она бы не стала посылать отряд ради двух пленённых соплеменников. Она явно хотела выяснить что-то насчет сына.
Хотели выяснить это и мы.
И Шоринг, как он считал, предпринял для этого беспрецедентные по продуктивности шаги.
Прямо пытать русалку, подвергая ее физическому насилию, без моего разрешения вице-адмирал не рискнул. Но он стал морить ее голодом, давая существу самый минимум пропитания, чтобы существовать. В то время, когда им нужно много мяса, Шоринг пускал к русалке одну-две мелкие рыбешки, которые для нее были на один укус. Порой он кидал ей и вовсе не свежих, а уже протухших рыб, что для русалки и вовсе смерти подобно — они терпеть не могут тухлятину.
Я постучал пальцами по толстому стеклу резервуара, но русалка осталась совершенно безучастной, так и продолжая лежать на дне. А раньше злобно сверкала серебристыми глазами, скалила острые зубы и бросалась на стекло.
