Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена

Протяжно застонал Трой и начал заваливаться навзничь. Пашка и Жех успели подхватить. Медикус сладко спал.

Получить от Раима ответ на невысказанный вопрос Сима и не рассчитывала, но получила.

— С ним все хорошо. Спит. Сначала перенапрягся, а потом окосел от избытка силы, — Раим даже улыбнулся. А Серафима неожиданно поняла сказанное, хотя в магии ничего не смыслила. Трой старался остановить кровь, его руки по плечи были в бушующем энергетическом потоке, который циркулировал между братьями.

— А это ничего, что док… того? Олюшке не повредит?

— Думаю, нет. Им же нужно перекрыть всего несколько минут до падения. Полагаю, что это уже произошло.

— Не поняла…

Шенол тихонько вздохнул. Как объяснить не магу то, что он сам до конца не понимает. Никто не понимает, кроме венценосных братьев. Омоложение — это не только игры с жизненной силой, а еще и с самим временем.

— Эта магия как бы обращает жизнь организма вспять, — слова вышли корявыми, но Раиму было не до риторики.

— А! Типа возврат в состояние до удара? Точно! Всего несколько минут прошло! — Сима кивнула сама себе. Раз док позволил себе прекратить целительное воздействие, значит, уже можно. Вот прямо сейчас Олюшка, подруженька любимая, их вектор и надежда не умрет.

Как когда на площадке появились гвардейцы со знаками ходоков, не заметил, кажется, никто, так все были сосредоточены на таинстве, творимом венценосными близнецами. От более чем заинтересованного взгляда Серафимы не укрылось, что младшенький как будто в габаритах поуменьшился, подобно жирной колбаске над углями. А эти ненормально здоровые белокурые локоны, из-за которых у парикмахера профессиональный зуд начинался? Они жалко обвисли и слиплись, аки пейсы у израильского ортодокса. И еще… Молодой тренированный мужчина упирался в платформу-подиум коленями, как будто обессилел и нуждался в дополнительной опоре. Брат Эльзик выглядел не лучше. А рожи у обоих хоть осунулись, но печальными не выглядели. Правда, и довольства тоже не наблюдалось — битва за жизнь Ольги еще не выиграна. Сима слегка расслабилась. Ей хотелось ринуться с предложением помощи, но лавэ Шенол не двигался. Значит, и ей, Серафиме, инициативничать не стоит.

Эльзис обернулся, увидел гвардейцев и довольно кивнул. Жест в сторону всё ещё бессознательной, но уже не такой бледной Ольги. И хрупкое тело уже на руках ходока.

— В королевский зал ритуалов. Брат, сопроводи, — и заботливо поинтересовался: — На переход сил хватит?

Раим напрягся, но с места не сдвинулся, хотя вздрогнул, когда пространство сомкнулось за спиной гвардейца с драгоценной ношей. Эрик подошел с явным усилием, молча хлопнул друга по плечу. В этом простом жесте было обещание. И только потом Эрик перевел взгляд на Серафиму и даже вздох пропустил: вместо обычной насмешки в серо-голубых глазах плескалась благодарность.

— Шенол! Мартун! Займитесь стаей, — продолжал распоряжаться старшенькое величество. Ты, — монарший палец ткнул в ближайшего ходока, — в распоряжение лавэ. Вы двое, — Эльзис на секунду задумался, — штатских во дворец. Это мои личные гости. Велите обеспечить им полный комфорт.

Его величество проследил, как выполняются его распоряжения, и взрезал пелену подпространства. Нужно было скорее убедиться, что Ольга спасена, и осталось только дождаться полного цикла запущенного омоложения. А потом продолжить расследование. Покерфейс осунувшегося лица на миг сменился злой гримасой. Расследовать нападение на новую родственницу он не будет. Пора предоставить наездникам воспользоваться своими правами и навыками.

Глава 32… Столичная эпопея. День третий. Два часа из жизни Серафимы

Серафима металась в предоставленных покоях, аки лев в клетке, и шипела на зависть всем королевским кобрам разом. Благо комната была большой — дюжина широких шагов по диагонали. Туда-обратно, туда-обратно. Ходьба позволяла хоть как-то гасить досаду и нетерпение. Старый принцип далёкого спортивного детства: «не знаешь, чем себя занять — практикуй растяжку» сейчас не работал. Серафиме нужна была информация, а не статические упражнения, требующие концентрации. Ольгу унесли в неизвестном направлении. Вроде как продолжить процесс омоложения, но это не точно. Вышколенная прислуга принесла поднос с какой-то едой и платье переодеться. Но Серафима едва глянула в ту сторону — темпераментной землянке едва хватило выдержки не растерзать ни в чём не повинную тряпочку. Ей… Ей! Предложили нечто нежно-розовенькое и летящее вместо алого полумундирного костюма. Предложили бы просто халат, и Сима бы не сорвалась в забег по комнате. Под такое её настроение больше камуфляж подошёл бы. Или драные джинсы с косухой.

Да ещё и друзья-товарищи рассосались.

Хотя в этом они правы: никто не обязан с ней возиться. Тем более, что Серафима не чувствовала в себе сил на вежливое общение. Жеха призвали братья короли. Пашка и Раим как ушли в виварий, так больше и не появлялись. Трой всё ещё спал, а Юрна и Шепри предпочли уединиться, что понятно. Стрессанули все. И с этим состоянием справлялись каждый по-своему.

Одна она, Серафима, похоже, не справлялась — слишком гнетущими и страшными были мысли. А вдруг артефакт подведёт, и что-то пойдёт не так? Как они будут без Ольги? Без её спокойной деловитости и сообразительности. Без её мягкого, какого-то кроткого нежелания сдаваться. Да, за эти полгода их стихийно сложившаяся компашка стала командой. Но ежу понятно, что без Ольги единство это, пока очень хрупкое, дрогнет. Оказаться опять один на один с этим гребаным мирком было страшно.

Через некоторое время изнурение от непродуктивных метаний пригасило возбуждение, и в усталую головушку тюкнула пренеприятнейшая мыслишка: а фиг ли она истерит и своих позорит? Ишь, разнюнилась. Прислуга-то всегда всё видит и помалкивать не станет. Если бы было совсем плохо, уже сообщили бы. Именно в этот момент в дверь коротко стукнули. Серафима вздрогнула и даже сакраментальное «да» ответить не сумела — неожиданная судорога сковала связки.

— Аппата? — вошедший Эрик аж притормозил в дверном проёме: так его поразил настороженный вид Серафимы. А ещё больше озадачил её эмоциональный фон: испуг, робкая надежда, готовность драться и даже агрессия.

Зачем он отправился в гостевое крыло к этой белокурой шельме, Эрик и сам не понимал. Тянуло и все тут. Его, главного женского баловня столицы, тянуло к какой-то иномирянке без дара. Да так надирало, что самый лучший брат в мире махнул рукой, отпуская. Дескать, иди уже, только мешаешь. Переживал почему-то, что Серафима отдыхает, как будто королю есть дело до чьих-то удобств. А до этой женщины дело было — боялся потревожить. Но шел. В последний раз он так беспокоился за покойную матушку, единственную в мире женщину, чьё самочувствие истинно волновало. Всё остальное — дань насильно вбитому этикету. А несносной землянке было от чего устать: вчера покушение и совсем короткий сон, а сегодня такое потрясающее выступление на публике и кровавая драма в конце. Ему ли, одному из самых сильных менталистов Нрекдола, не знать, как глубоко привязаны друг к другу эти такие разные женщины. Почти так же, как он с братом. Разве что у них общих воспоминаний о детстве нет.

— Ваше величество? Что? Что с Ольгой? — и столько надрыва было в тихом хриплом голосе…

Эрику словно гигант пинка отвесил: как пролетел половину немаленькой комнаты, и сам не понял. Остановился перед фигуркой в красном. Так близко, что распущенные волосы шевельнулись от ее испуганного выдоха. Никогда еще своенравное величество не нарушал границы, предписанные хорошим воспитанием. И Серафима непроизвольно отшатнулась. Но Эрик так же непроизвольно прихватил ее за локти, удерживая. То ли подле себя оставить хотел, то ли от падения спасал. И вдруг почувствовал ее всю: страх, усталость, давнее, очень давнее желание опоры. А ещё разгоряченное ходьбой тело, которым грезил еще со времен летних забав на озере. Сильное, золотистое от загара, в капельках воды и сиянии довольной улыбки. Отрава, а не грёзы. Сильная, долгая отрава! Рыхлые, мучнисто-белые, слабые телеса великосветских красоток более не вызывали аппетит. Настырность этих дамочек была одной из причин, по которой избалованный венценосец предпочитал жить в крепости.