Тьма и свет (СИ) - Завгородняя Анна

Я бежала так быстро, что почти летела. Дыхание сбилось. Когда я остановилась в нескольких шагах от Шуйского, то едва дышала. Мне казалось, что сердце вот—вот выскочит из груди.

Ноги стали ватными. Передвигаться вдруг сделалось невыносимо больно. Я заставляла себя делать шаг за шагом, глядя на Анатоля и понимая, что он просто не мог выжить. Не мог и все!

Что произошло, пока я стояла в безопасности за дверью? Как шла битва и почему Анатоль теперь лежит мертвый?

Еще шаг… затем другой. Я застыла над аллесианцем и несколько секунд просто смотрела на него, надеясь, что он хотя бы издаст стон или шевельнется. Уже тогда, и я это чувствовала внутри себя, знала: он мертв.

— Как же так? – Слова сорвались с губ тихим стоном. Ноги подкосились, и я осела подле Анатоля. Потянувшись к нему и не глядя на тело приорессы, лежавшее неподалеку, я перевернула Шуйского на спину, подтянула к себе и посмотрела в застывшие глаза мага.

Сомнений не было. Больше не было.

— Нет. – Глаза резануло острой болью. Я закричала снова и снова, когда ощутила волнение холодного воздуха.

— Боги всемогущие! Как же так?

Мала подлетела ближе, встала рядом со мной, опустив взгляд на Анатоля.

За спиной зашумели шаги. Я не обернулась, зная, кто это спешит сюда.

— Софья, — прошелестел голос Степана. Анимаг наклонился ко мне, опустил свою руку на мое плечо и сжал, явно желая поддержать.

— Как это случилось? – Мои губы дрогнули, но голос, что удивительно, прозвучал спокойно.

— Она ударила в последний момент, — ответил Степан. – Слишком быстро. Слишком коварно. Я еще никогда не видел подобного удара. Из рук этой ведьмы сразу вырвалось несколько магических шаров. Она могла убить всех нас, за исключением разве что брата Михала.

— И? – протянула я, шумно вдохнув воздух.

— Михал успел отбить удар, нацеленный на него и на меня. Анатоль отразил удар, предназначавшийся Мамаю… А потом что-то пошло не так…

Анимаг не сумел закончить фразу. Я протянула руку и дрожащими пальцами закрыла глаза Шуйскому, после чего поднялась на ноги и, резко развернувшись к агентам, нашла взглядом некроманта (и где его только носило, пока остальные сражались?) и произнесла:

— Ты же можешь остановить смерть?

— Что? – У Вронцева даже лицо вытянулось от моей просьбы.

— Останови смерть тела, — объяснила я.

— Но… — Поликарп развел руками. – В чем смысл? Душа Шуйского уже ушла. Если бы она была здесь, вы бы ее первой заметили, Софья Федоровна.

— Останови, — с нажимом повторила я.

— Делай, как она велит, — рявкнул на некроманта Мамаев и, будто аргументируя свою просьбу, сжал до хруста огромные кулаки.

— Как скажете, — пожал плечами Вронцев. – Жаль, конечно, Шуйского, но это не вариант…

Степан так посмотрел на некроманта, что тот счел правильным больше не рассуждать вслух. Он наклонился к Анатолю и провел над телом аллесианца руками. Я же посмотрела на брата Михала, стараясь удержать в себе гнев, который так и рвался наружу.

Почему Михал не помог? Не верю, что не успел? Или не хочу верить?

— Не смотрите на меня так подозрительно, — ответил спокойно брат ордена аллесианцев. – Если бы я мог, я бы закрыл его собой. Но случилось то, что случилось. Здесь нет виновных.

Он говорил что-то еще, когда мое внимание привлекла приоресса. Я не сразу поняла, что произошло. В какой-то момент мне просто показалось, будто она поднимается. Но этого быть не могло! Приоресса, несомненно, мертва! Но тогда, что я вижу?

— Там, — сказала я и вытянула руку в сторону Гертруды.

Агенты мигом обернулись, но ничего не увидели. Я же поняла, что произошло. Это душа хозяйки обители восстала. Она оказалась такой темной, что Мала в сравнении с ней была просто сам свет. Впрочем, чему удивляться, если приоресса столько веков жила за счет чужих жизней и чужой силы, которую попросту крала!

— Вот те на! – воскликнула Мала, тоже заметив душу.

Приоресса покачнулась, быстро огляделась, а увидев нас, застыла на месте. Спустя секунду она опустила взор и уставилась на собственное мертвое тело.

— Что там, Софья? – спросил Степан, заподозривший неладное.

— Темная душа, — ответила я тихо. – То, во что превратилась приоресса Гертруда.

— И опасная душа, — проговорила Мала нахмурившись.

Новоиспеченная темная снова посмотрела на нас. Ее глаза – алые угли, — вспыхнули от ненависти. Я вдруг поняла, что битва еще не окончена. Только как сражаться с тем, кого не видишь?

Подняв руки, я призвала силу. Магия отозвалась на удивление охотно, и я даже поежилась, ощутив, как тьма потекла по руками, расползаясь по телу.

— Надо же! — Приоресса посмотрела на свои руки и оскалилась. Душа Гертруды мало походила на ту женщину, которой она была до своей гибели. Она стала страшной и уродливой. Жуткой и отвратительной.

Душа протянула руки и шевельнула пальцами. Те мгновенно вытянулись, увенчанные острыми когтями, сделавшими честь и самому опасному хищнику. Глаза темной зловеще вспыхнули. Она подняла взгляд и устремила его на меня.

— Сначала я убью тебя, раз уж ты меня видишь, — проговорила приоресса, — а затем и агентов.

— Помечтай. — Мала выплыла вперед, закрыв меня собой. – Сначала попробуй разберись со мной, — предупредила она.

Агенты, конечно, слышали разговор. Они уже поняли, что произошло. Степан встал рядом со мной, готовясь к битве. По другую сторону оборонительную позицию занял великан Мамаев, и только Поликарп продолжал сидеть подле Анатоля, водя над телом аллесианца руками и бормоча какие-то слова.

— Тебе бы уйти, Софья, — шепнул мне Степан, видимо, решивший защищать меня, как некогда это делал Шуйский. Я так поняла, что теперь анимаг — негласный старший агент над остальными.

— Я не уйду, — ответила шепотом и обрадовалась, когда Степан не стал спорить. Только битве не было суждено состояться. Душа приорессы сорвалась с места, но не долетела до нас всего шаг другой, когда время остановилось.

Вот застыла в полете темная душа Гертруды. Вот Мала ринулась вперед, намереваясь вступить в схватку с такой же душой, как и она сама. Цыганка изменилась, приготовившись для боя. Стала не менее жуткой, чем ее противница, но я вдруг подумала, насколько же разными могут быть даже темные души! Нет, определенно, Мале не место в аду. А вот приорессе давно пора вариться в котле или жариться на сковородке, уж не знаю, что там делают с подобными убийцами!

Я покосилась на агентов: все они стояли на месте. Застыло и время. Только я даже не удивилась, когда пространство вдали ожило, а в пробудившемся вихре, словно сотканном из темных душ, появился мой отец.

Он вышел из водоворота тьмы, опираясь на магический посох. Широким, уверенным шагом подошел к приорессе и, едва взглянув на меня, протянул посох, намереваясь коснуться Гертруды.

— Надо же, — сказал Проводник. – И ее время пришло.

Темная содрогнулась от прикосновения магии. Затем согнулась, словно от боли, и также резко распрямилась, раскрыв рот в беззвучном крике.

— Отец! – Я сделала попытку и подошла к Проводнику, следя, как он берет под контроль темную душу. – Помоги! – попросила в отчаянии.

Он несколько секунд молчал. Я даже успела подумать, что не ответит, но Проводник меня удивил.

— Что? – спросил посланник, будто признавая мое существование и право задавать ему вопросы.

— Шуйский, — только и ответила я, затем указала на Анатоля.

— Умер, — взглянув на аллесианца, произнес Проводник. – Пришло его время. Так бывает, Софья.

— Ты же можешь что-то сделать? – Я даже не пыталась подавить отчаяние и мольбу в своем голосе. Не старалась удержать и слезы, обжигавшие глаза.

— Я ничего не могу, — просто ответил Проводник. – Он уже на пути в лучший мир. А оттуда, как говорится, не возвращаются.

— На пути! – оживилась я, цепляясь за слова отца. – На пути, значит, еще не там, где должен быть! – Шагнув к Проводнику, потянулась к нему и взяла за руку, ощутив, какой холодной была кожа этого человека. Определенно, он и сам не был живым. Или я чего—то не понимаю? Как же много вопросов, но сейчас важно не это! Главное, вернуть Анатоля, потому что я ума не приложу, как буду жить без своего аллесианца!