Абитуриентка. Студентка (СИ) - Абдуллов Роман

На лице Шона проступило понимание, и Маркус, успокаиваясь, буркнул:

— Нашел же приятелей…

— Зато они не смотрят на меня, как на странного. Они сами странные, особенно Вэлэри. Представляешь, что она сделала?..

— Не хочу слушать об этой девице! Ты закончил?

— Да, как ни прискорбно, но больше мой живот не вместит, — Шон с сожалением оглядел недоеденные блюда. Наверное, не довлей над ним статус, забрал бы остатки.

Расплатившись, они вышли в вечерние сумерки. К обычным городским запахам примешивался аромат талого снега и нагретых за день крыш. Скоро обнажатся поля. Скоро посевная… А денег нет. Шайсе! Сытный ужин осел в желудке холодным булыжником.

Маркус подозвал извозчика и приказал отвезти к курьерской службе — следовало ответить управляющему.

«Син Лорус, не думаю, что в ближайшие два месяца мое финансовое состояние изменится, а потому деревни оставьте еще на год. Только отмените для них арендную плату. Мост, соответственно, подождет, как и ремонт дорог и поместья. На колодцы же деньги вскоре отправлю.»

Перечитав написанное, Маркус слегка поморщился — сухо, отстраненно, как с посторонним. Приписал вопрос о здоровье жены и сыновей сина Лоруса. Еще вспомнил, как тот радовался, купив на осенней ярмарке кроличью пару редкой породы, за полгода достигавшей размеров молодого барашка, и спросил о приплоде.

Пожалуй, достаточно. Конечно, лучше бы наведаться лично, но… тяжело. Пока тяжело.

За соседним столиком Шон строчил письмо родителям. Маркус подумал было тоже написать матери, но так и не решил, о чем. Как он здесь, она не спрашивала, даже тем, как он сдает экзамены, не поинтересовалась. А он сегодня последний сдал и перешел на третий курс. Именно поэтому и позвал Шона. Отпраздновать. Только из-за навалившихся проблем забыл о поводе.

На обратном пути Шон опять заговорил о Вэлэри.

— Нет, ты выслушай, прошу! Эта Вэлэри очень занимательная особа!

Маркус промолчал, с досадой подумав, что следовало нанять извозчика, и тогда путь до академии занял бы не больше пяти минут. Шон же, воодушевленный его молчаливым согласием, продолжил:

— Ты когда-нибудь встречал упоминание о свободных патентах? Я — нет. И наверняка, если поискать в библиотеке, то ничего подобного не обнаружишь!

Не поняв, о чем толкует друг, Маркус все-таки прислушался: вместе слова «свободный» и «патент» звучали как минимум необычно.

— Но обо все по-порядку. Начну с того, что Вэлэри захотела стать твоей клиенткой… Хотя, пропустим это… Суть в том, что она знает рецепт хлеба не на винных дрожжах, а на некой закваске. Хлеб получается не хуже, но дешевле. Намного дешевле! Как по-твоему, логично же оформить патент на рецепт и заключить договор с гильдией хлебопеков?

Маркус кивнул:

— Конечно. Живые деньги, причем сразу.

— Вот именно! — Шон взмахнул руками, что было совсем ему не свойственно. — И мы так думали, когда она отправилась оформлять патент. Но что же она написала?.. Между прочим, Вэлэри всё заполнила сама: и рецепт, и условия. Грамотно так, и почерк красивый… Но вернусь к условиям. Впрочем, давай, я просто перечислю их, как запомнил, а выводы ты делай сам.

Шон замолчал, явно собираясь с мыслями, потом зачем-то растопырил пальцы на руке и присмотрелся к ним.

Маркуса ошпарило догадкой: Цицерон! Опять эта Вэлэри! Как она называла этот метод? Дорога Цицерона, кажется… А теперь у нее есть еще и какой-то неизвестный рецепт хлеба… Да она не просто странная, она подозрительная!

— Итак, пункт первый, — начал Шон. — Свободное распространение. Доступ к рецепту имеют все, и никто не может его присваивать или продавать. Пункт второй. Возможность модификации. Можно вносить любые изменения в рецепт закваски и теста, которое готовится на ее основе. Третий пункт обязывает также свободно распространять все модификации рецепта. Четвертый разрешает пользование любому человеку любого социального статуса и благосостояния. Забавное уточнение, правда? Так… В пятом Вэлэри указала, что использовать ее рецепт можно в любых целях, а значит печь не только дома, но также и на продажу. Причем, это условие отлично дополнено седьмым. Сейчас точную формулировку припомню…

Шон нахмурился и зашевелил губами, а Маркус мысленно повторил нетипичные для деревенской девчонки слова: «Модификация, социальный статус»… Нет, она, определенно, вызывает подозрения.

Вдруг Шон замер и возбужденно выпалил:

— Отсутствие привязки к конкретному продукту! Ну, как тебе? Все ведь продумала! То есть печь можно разнообразные изделия, и не будь этого условия, гильдия хлебопеков могла бы подсуетиться и выставить ограничения, скажем, что только они имеют право стряпать пироги с начинкой. Да вообще, они могли бы добиться того, что из теста Вэлэри ничего, кроме лепешек, нельзя было бы изготовить.

— Вряд ли такое возможно. Однако, признаю, звучит оригинально. — Маркус подтолкнул Шона, и они двинулись дальше. — Кстати, ты пропустил шестой пункт. Хотя, мне кажется, что и остального более чем достаточно.

— О нет, шестой просто необходим! И уж извини, но здесь замечательно подходит одно из выражений Дилана: шестой добивает вконец. Вэлэри назвала его «публичность» и указала, что рецепт можно использовать просто так, без каких-либо договоров.

Да, шестой, и правда, «добивал вконец».

— Ну, что скажешь? — не выдержал Шон, снова останавливаясь.

Он явно ждал выводов на счет условий патента, но Маркусу было интересно кое-что и помимо них. Пристально взглянув на друга и прикидывая, насколько тот близок с непонятной девицей, он сказал:

— А туманная личность эта Вэлэри. Надо бы к ней присмотреться.

Глава 40

Предложение

Дэр Кастор Мендал, второй помощник главы Альтийского отделения гильдии хлебопекарей, открыл горшочек и принюхался. Сладость и горечь сероватой массы смешивались в запах неприятный и совсем не похожий на аромат опары из винных дрожжей, однако…

Кастор пальцами подцепил так называемую закваску. Растер и, прикрыв глаза, еще раз вдохнул. Чуткий нос, за который так ценил помощника дэр Джейсон, глава Альтийского отделения, расслышал за муторным душком слабые нотки начавшегося брожения. К тому же, за ночь масса стала более рыхлой и хотя не пузырилась, но в ней явно проходили некие процессы.

Это огорчало. Очень огорчало.

Тщательно вытерев руку о полотенце, Кастор подошел к ростовому зеркалу, оправил одежду и пригладил идеально уложенные в косу волосы. Затем взял у секретаря папку с документами и отправился давать отчет по порученному вчера делу.

Кабинет дэра Джейсона воображение не поражал — тяжелую, темного дерева мебель, мозаичные мраморные полы и обтянутые шелком стены можно было встретить в любом богатом доме, — но одна деталь выбивалась из привычной картины. Вместо потемневших от времени книжных томов на полках массивного стеллажа лежал хлеб. Лепешки, калачи, булки… Более пятидесяти наименований и у каждого свое определенное место.

И каждый день, рано утром, дэр Джэйсон наведывался в какую-нибудь из пекарен, выбирал что-то одно и заменял засохшего предшественника. Кастор же и остальные пять помощников главы должны были по запаху определить, что именно.

Кастор еще ни разу не ошибся.

Сегодня к аромату свежей выпечки примешивался вкус жареных грецких орехов и ванили, но с выводами спешить не стоило. Ваниль явно что-то «прятала». Под выжидающим взглядом дэра Джейсона Кастор прошел к столу, и за те десять шагов, что отделяли порог от кресла для посетителей, уловил последний оттенок.

— Слойка с грецкими орехами, ванилью и маком. Третья полка, номер пять.

— Скучно с вами, дэр Кастор, — шумно выдохнул глава, откидываясь на спинку громадного кресла-монстра и складывая руки на выпирающем животе: — В следующий раз принесу сразу два образца.

— Вы уже так делали, — невозмутимо напомнил Кастор.

На миг дэр Джейсон обидчиво выпятил толстые губы, но уже через секунду отбросил образ филантропа и, всем телом подавшись вперед, жестко спросил: