Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина

Риша была жива.

Она не помнила его, но Иера печалило это меньше всего.

– Вот! – Риша с гордостью поставила между рассыпанными горстями сухофруктами, орехами, печеньем и конфетами в промасленных обёртках чашку дымящегося отвара.

Такая довольная и совсем его не боится. Почти не изменилась с их последней встречи.

Иер помнил время, когда Риша боялась всех. За годы супружеской жизни она осмелела, стала уверенной в своих силах женщиной, и Иер с гордостью понимал, что это и его заслуга.

Мужчина привычно потянулся левой рукой – он старался как можно больше использовать протез, – но опомнился и всё же взял чашку правой. Но одеяло слегка приподнялось, и любопытная лисичка тут же скосила глаза на блеснувшие пальцы.

– Что у вас там? Перчатка?

– Нет, госпожа, там…

Глаза оборотня забегали. Иер боялся, что Риша испугается железной руки. Он и так выглядел довольно потрёпано, но шрамы лисичку не отвратили, только любопытство распалили.

– Так что там? – судя по взгляду, Риша подумывала, не будет ли большой наглостью, если она сорвёт с гостя одеяло.

Иер на всякий случай вцепился в него покрепче.

– Боюсь, вы испугаетесь, – признался он.

– Я ничего не боюсь! – высокомерно соврала лисичка. – Так что там?

Рано или поздно она должна об этом узнать. Может, даже будет лучше, если она узнает сейчас, когда ещё не понимает, кем для неё является Иер.

– Я… лишился своей руки, и вместо неё теперь железная.

Оборотень осторожно высунул из-под одеяла железные пальцы.

– Ого! – восторженно выдохнула Риша. – А я-то думала, чего вас полено не проняло. Можно посмотреть? Я честно не испугаюсь!

– Простите, нет, – Иер мягко улыбнулся.

Он пока не был готов представать перед женой в таком виде. Ладно железная рука, но вот переход живой плоти в железную… Пока Иер не хотел, чтобы Риша это видела. Не сейчас.

– Как вас потрепало, – Риша забралась на постель и натянула рубашку на озябшие ноги. – Весь в шрамах, с железной рукой… Что с вами случилось?

– Большое несчастье.

– Это и так понятно. Какое несчастье?

– Мне не хотелось бы печалить вас этой историей. Я и так сильно озаботил вас своим появлением.

– Тоже мне, озаботили, – фыркнула женщина. – Скуку развеяли, а то тут порой тоскливенько.

Иер дёрнулся и едва усидел. Так хотелось прижать Ришу к груди, пожалеть. Его милая лисичка боялась быть одна, а он отправил её сюда.

– С братьями поговорить не о чем, а все остальные здесь какие-то пришибленные. Вспомнить своё прошлое не могут и из-за этого не могут уйти из монастыря. Вот и жуют сопли от жалости к себе. Меня вот тоже все бросили, но я же не раскисаю! И обязательно всё и всех вспомню.

Бросили… Чувство вины сменилось яростью, и Иер поторопился поднести чашку к губам.

– А…

За дверью в коридоре раздался какой-то шум. Иер и Риша одновременно посмотрели в сторону двери и настороженно замерли. Донеслось глухое ругательство, тихое громыхание и шарканье удаляющихся шагов.

Иерхарид опомнился. Он хотел просто посмотреть на Ришу, убедиться, что её не обижают, что ночами до неё не домогаются какие-то странные братья. Он хотел только посмотреть, а теперь сидит у неё в комнате и пьёт горячий отвар. Если его сейчас поймают, то все их планы по вызволению Риши провалятся.

– Простите, госпожа, мне пора. Я и так злоупотребил вашей добротой.

– Жалко, – уголки губ лисички печально опустились. – Но если вы опять прилетите искать вашего друга, то залетайте. Я буду рада, а то тут так тоскливо. Я провожу вас.

Соскочив с постели, Риша поспешила к балконной двери и распахнула её. Она хотела выйти и посмотреть, не гуляет ли кто под окнами, но ворвавшаяся стужа заставила её остановиться.

На улице шёл снег с дождём.

Риша нерешительно посмотрела на оборотня.

– А вы в такую погоду лететь сможете?

Иер хотел ответить, что ему главное за стену перемахнуть, а там в рощице у него припрятаны вещи и он переждёт непогоду за костром. Но не сказал. Ведь ему так не хотелось улетать.

Риша захлопнула дверь и грозно сложила руки на груди.

– Никуда вы не полетите! Хвост только отморозите. Как распогодится, так и отправитесь.

– Но так и до утра можно ждать… – растерялся Иер. – Вам нужно отдыхать.

– Мы поместимся здесь и вдвоём, – Риша уверенно указала на постель.

– Боги, госпожа, это совершенно недопустимо! – встрепенулся оборотень. – Я не могу повести себя столь неприлично.

– Да что тут неприличного? – женщина сморщила носик. – Холодно же, а вы ещё и голый.

– Вот именно.

Похоже, Риша забыла кое-что очень важное…

– Ох, ну если вы такой стеснительный, то оборачивайтесь птицей и забирайтесь на кровать, – раздражённо предложила женщина.

Иер распахнул было рот, чтобы объяснить ей, что именно неприличного в том, когда незнакомые мужчина и женщина делят постель, но замер.

– Д-да, это выход, – неловко пробормотал он, пряча вспыхнувший взор.

– Вот и отлично, – Риша одну за другой задула свечи в канделябре.

– Только, госпожа, моя вторая половина очень любит… нежности. Вы не бойтесь…

– Боги, ну не склюёте же вы меня? Хватит мяться!

Лисичка плюхнулась на постель и завернулась в одеяло, показательно повернувшись к оборотню спиной. Ну чего смущать, раз он такой стесняшка? Но когда раздался хруст, женщина всё же не удержалась и обернулась.

Оборотень выбрал самый дальний угол, который было сложно рассмотреть из-за падающего из камина света. Риша только увидела, как очертания двуногой ипостаси сминаются, меняются, и вместо неё появляется кто-то, формой напоминающий стог сена в три четверти сажени высотой. Стог повернул башку, и на Ришу уставились два круглых светящихся глаза. Стало малость жутковато. Затем стог немного пригнулся и вдруг как ринулся в сторону Риши!

Лисичка заполошно пискнула и рванула на противоположный край кровати, но птица взмахнула крыльями – левое вспыхнуло голубым – и рухнула на неё сверху. Женщина испуганно упёрлась рукой в грудь птицы, пытаясь отпихнуться и выбраться из-под неё, но та вдруг прижалась башкой к её плечу и выдала нежное и трогательное:

– О-ко-ко-ко-о…

Крылья – жёсткое и холодное слева и мягкое и тёплое справа – подгребли напряжённую девушку с обеих сторон, подпихивая её под птичье брюхо.

– Тьфу ты! – облегчённо сплюнула лисичка. – Ну и нежности у вас!

Обманщик. Глава 8. Неладное в монастыре

Вылетел Иер только следующей ночью. Ледяной дождь стих к утру, рассвет они с Ришей проспали, а при свете дня лететь было опасно. Светильничек скрывал птицу от посторонних глаз, но в момент перелёта через стену, при переходе защитного барьера, артефакт переставал действовать. Какая-то секунда, но Иера могли заметить. Так рисковать он не мог, тем более что оборотней – снежных сов не так много и монахи быстро догадаются, к кому летала птица.

Лийриша была откровенно счастлива, и её радость льстила и умиротворяла Иерхарида. Женщина устала сидеть в одиночестве, с монахами ей говорить не хотелось, с другими обитателями монастыря толком не побеседуешь… Птица тоже разговорчивостью не отличалась, но оборотень смотрел на неё такими живыми глазами и так смешно семенил за ней по комнате, что хватало и его присутствия. Несколько раз женщина уходила за дровами, три раза убегала за едой и под полой притаскивала гостю что-нибудь поесть. Пока её не было, Иер сидел в углу с открытым светильничком и терпеливо ждал. Возвращаясь, лисичка, хихикая, искала его на ощупь и торопливо рассказывала, что и кого видела.

Иер улетал без желания, но с лёгким сердцем. А в мыслях царила такая эйфория, что он забыл залететь в рощицу и забрать свои вещи. Так и улетел без них.

На путь он потратил всего половину суток и к полудню прилетел домой, во дворец. Пока он летел, светильник закрылся и крышечка примёрзла, поэтому часовые на башне сразу же его заприметили, поднялась суета, и сов поспешил нырнуть в галерею жилого крыла. Где его тут же перехватил запыхавшийся Винеш.