Игла - Кондрацкая Елена "MavkaShu"

— Что там? — Ласка тут же выглянула из-за стеллаже, а Мяун запрыгнул на стол и вместе с Иглой вгляделся в книгу.

— Пепел солнца, крик мертворождённого, слёзы луны... — перечислила Игла.

— Должно быть, это иносказание, — промурлыкал Мяун и обернул лапы хвостом. — Я часто такое встречал в книгах хо... Белогора. Раньше в рецептах так делали, писали, к примеру, «глаз тритона» имея в виду обыкновенные семена горчицы. «Слёзы луны» звучит вполне понятно — наверняка это ночной дождь.

— Замечательно, — всплеснула руками Ласка. — Но сейчас зима! Где мы возьмём дождь?

— Надеюсь, снег тоже подойдёт, — протянула Игла. — Чем не слёзы, просто очень холодные. — Она оглянулась и посмотрела в затянутое инеем окно. — Метель и не думает заканчиваться, попробуем набрать снега, как солнце сядет. — Она повернулась к Мяуну. — Может тогда солнце быть ноготками? Эти цветы часто используют как символ солнца на праздниках.

— Похоже на то! — воскликнул Мяун и указал на строчку ниже. — Тут указано «измельчите рыжие лепестки солнца», значит, речь и правда о цветке. И указан цвет, значит, к примеру, жёлтый подсолнух уже не подходит. Я видел вдоволь сушёных ноготков в наших закромах. Что у нас ещё?

— Крик нерождённого, — пробормотала Игла, понимая, что уже слышала эти слова. Жуткие слова, которые всегда её пугали. — Это особая смесь из чёрной полыни.

— Но почему она так называется? — спросила Ласка. — Это же просто полынь.

— Полынь, медовуха и ещё кое-что. К бабушке приходили за этой настойкой деревенские женщины, не желавшие или не способные вынести выпавшее на их долю бремя.

— О... — протянула Ласка. — А Чернобога это варево не убьёт?

— Если убьёт, будут надеяться, что его сердце подойдёт Дару, — пожала плечами Игла и подивилась, как жестоко прозвучали её слова. Прежде не то, что сказать, даже подумать о таком она не могла. Не желая сражаться ещё и с этой болью, Игла встала из-за стола и вместе с Мяуном отправилась готовить зелье — за ворожбой Игла обычно ни о чём не думала.

Травы шипели, огонь выл, бурлило тёмное варево. Мяун помешивал зелье в котле, пока Игла перетирала в ступке полынь. Кухня наполнилась её горечью и терпким ароматом гречишного мёда. Игла бросала полынь в котёл, повторяя короткий заговор из книги: «Во тьму — имя, в ночь — дыхание, в огонь — мёд». Зелье всколыхнулось, задымило, пламя вспыхнуло под котлом, и Мяун отскочил, выгнул спину и зашипел.

— Чёрные чары, — прорычал он, опуская уши. — Недобрые.

Игла коснулась его макушки, успокаивая. Она тоже это чувствовала. Волосы на затылке шевелились, руки и плечи покрылись мурашками страха.

— Иных у нас нет, — ответила она, стараясь успокоить не столько Мяуна, сколько саму себя. Погладив его по взъерошенной спине, Игла взяла со стола нож, склянку и, убрав их в карман передника, отправилась за последним ингредиентом. «Родная кровь» — единственный элемент, который действительно позволит вызвать Чернобога. То, что в каком-то смысле принадлежало ему самому. Кровь, которая текла в жилах его родного брата.

Игла помедлила, перед тем как зайти в комнату Дара и снова увидеть его — беззащитного, умирающего, — но всё же собралась с духом и переступила порог.

Дар всё так же лежал в постели. В той же, в которой Игла выхаживала его, когда встретила впервые. В кресле, где прежде дремала она, свернулся калачиком Ветер в обнимку с книгой сказок. Игла осторожно тронула его за плечо. Ветер нехотя приоткрыл левый глаз.

— Иди в постель, — шепнула она. — Я с ним посижу.

Посопротивлявшись немного, Ветер всё же сдался и всё так же в обнимку с книгой поплёлся в свою комнату. Игла же присела на край кровати и осторожно накрыла ладонь Дара своей. Магия багреца стала такой слабой, что Игле пришлось как следует сосредоточиться, прежде чем она сумела почувствовать её. Прикрыв глаза, Игла направила свою силу к Дару. Рука его тут же потеплела, щёки порозовели и, кажется, даже багрец засиял ярче. Но стоило Игле остановиться — румянец схлынул с щёк, а пальцы вновь стали ледяными.

— Пожалуйста, Дар, потерпи, не уходи, — прошептала Игла. — Мы почти у цели.

Она раскрыла его ладонь, достала из кармана нож и сделала аккуратный надрез. Кровь побежала по коже, но ни один мускул на лице Дара не дрогнул. Закусив губу, Игла подставила склянку. Кровь собиралась медленно, была густой и тёмной — ещё один дурной знак. Закупорив склянку, Игла коснулась раны и чарами заставила её затянуться. Порез сомкнулся, но не исчез полностью, оставив после себя тонкий розовый шрам. На идеальном теле Дара никогда не оставалось шрамов. Никогда прежде. Трясущейся рукой Игла убрала склянку обратно в карман передника.

— Вечер добрый, — послышался приятный женский голос. Игла обернулась.

В дверях стояла женщина, показавшаяся смутно знакомой. А потом Иглу осенило. Это её она видела подле царя на ярмарке.

— Меня зовут Мила. Я сестра Леля. — Женщина вошла в спальню и вежливо поклонилась. — В гарнизон привезли раненых гвардейцев, поэтому Лель не смог прибыть сам, как обещал, и попросил меня его подменить.

Игла встала с кровати и тоже представилась. Вблизи Мила оказалась ещё красивее. Большие зелёные глаза, россыпь веснушек на румяных от мороза щеках. Когда Мила улыбалась, вокруг её глаз собиралась тонкая сеточка морщин. В рыжих, похожих на пламя волосах вилась первая седая прядь, почти такая же как у самой Иглы. Если на ярмарке Мила была одета как царица, то сегодня пришла в простом зелёном платье без вышивки и светлой рубахе, рукава которой закатала до локтей, подойдя к кровати.

— Он не приходил в себя? — спросила она, осторожно ощупывая шею Дара.

— Нет, а ты... наверно, это глупый вопрос, но ты тоже целительница? Я думала...

— Что я просто подружка царя? — улыбнулась Мила, опускаясь ниже и ощупывая плечи и руки Дара. — Я не так талантлива как Лель и магии у меня нет, но кое-что умею. Скажем так, я самая прилежная ученица своего брата. Подай, пожалуйста, сумку, я оставила её у двери.

Игла постаралась подавить захлестнувшее её раздражение. Лель — лучший целитель во всём Вольском Царстве — послал вместо себя сестру-недоучку? Вот так, будто жизнь Дара ничего не значит. Будто... Она медленно выдохнула и исполнила просьбу Милы. Тяжёлая кожаная сумка, казалось, была набита камнями. К удивлению Иглы, так и вышло. Когда Мила открыла сумку, комната окрасилась в алый свет.

— Это все наши запасы багреца, — сказала Мила, раскладывая камни по кровати вокруг тела так, чтобы они соприкасались друг с другом. — Я подумала, что если сделать из них что-то вроде защитного круга, этот багрец будет подпитывать тот, который в груди Кощея. Это добавит ему сил и выиграет нам немного времени. Поможешь?

Игла взяла камни и принялась выкладывать их с другой стороны. Раздражение не исчезло, но немного утихло, мысль показалась ей здравой. И как она сама об этом не догадалась? Правда, у них столько багреца и в помине не было. Гвардейские же запасы поражали. Когда Мила положила последний камень, замкнув круг, все они полыхнули, и Дара окутало прозрачным розово-алым коконом.

— Работает! — радостно воскликнула Мила.

— Спасибо, — сказала Игла.

— Только никому не говори, — шепнула Мила. — Василиса будет в ярости, если узнает, что я обнесла хранилище.

— Ты... его украла?

— Одолжила, — оскорблённо поправила её Мила и улыбнулась. — Когда Кощею полегчает, мы с Лелем заново наполним камни магией и вернём в хранилище.

Что ж, удача с ними — Мила дала им немного времени. Игла оглянулась на дверь.

— Если тебе нужно бежать, беги. Я присмотрю за ним, — считала её жест Мила. — Всё будет хорошо.

Игла замерла, не решаясь уйти. Оставлять Дара с незнакомкой, пусть и с сестрой Леля ей казалось неправильным, но... что-то было в ней... что-то знакомое и необъяснимо понятное, что-то, что заставило нутро Иглы довериться. Она кивнула.

— Спасибо, — повторила Игла и бросив на Дара последний взгляд, выбежала из спальни.