Той самой, от кого Марк так долго ждал денег.
Тут-то и выяснилось, что чек на нужную сумму дочь, взрослая уже женщина, которая успела открыть свой свечной магазинчик и в сорок наконец вышла замуж и родила первого ребенка, Марку отправила еще несколько месяцев назад и с нетерпением ждала, когда отец приедет понянчить внучку и останется насовсем. Беспокоилась о том, чтобы его снова не ограбили, спрашивала о здоровье, о колене и о том, как может помочь.
Ее письмо с чеком потерялось, потому дошло до Марка с опозданием: ровно в тот день, когда я стала экономкой Кориана. Вот, какая бумажка торчала у Марка из кармана! Вот, почему он вел себя так странно! Но вместо того, чтобы брать билет на ближайший дирижабль, Марк почему-то остался и поехал со мной в Мглистые сосны, которых боялся, как огня. Он продолжал отправлять дочке письма, где просил не волноваться и обещал скоро приехать. Говорил, что чек при нем, и он бережет его, как зеницу ока. Что скоро купит билет.
Но «скоро» все затягивалось и затягивалось.
На одно из писем дочери и нарвался Кориан: Марк просто не успел сам его забрать. Вот ведь! А я-то думала, почему Марк постоянно таскается к почтовому ящику? Жалела его, ругала его непутевую дочь на чем свет стоит! А он все это время меня обманывал.
В ответ на мой осуждающий взгляд Марк пояснил:
«Ну а как бы я тебя бросил одну, девочка? Как бы ты тут осталась? А здоровяк твой? У дочки-то моей, хорошо все, муж, дом — полная чаша. А ты тут что? И не говори, что ты бы меня силой отсюда не спровадила, если бы я все рассказал!»
В ответ я обняла его изо всех сил и расплакалась.
Сейчас он, конечно, отбыл к дочке. Но обещал скоро нас навестить, вместе с дочкой, ее мужем, внучкой и с некоторых пор еще одной внучкой. Возможно, к тому времени тот малыш, которого я ношу под сердцем, уже родится. Вот будет сюрприз.
«А разве Амберам можно принимать простолюдинов?» — спросила я у Кориана прежде, чем отправить Марку и его семье. Вместе с деньгами на билеты, конечно.
«Дорогая моя, если правила Амберов мешают тебе быть счастливой — то эти правила катятся драконьей бабке в задницу. Может, поцелуешь меня уже наконец? Или я снова отвлекаю тебя от подготовки к экзаменам?»
Я, конечно, поцеловала и притворно возмутилась:
«Вечно тебе мои экзамены мешают».
Кориан нахмурился и ответил неожиданно серьезно, погладив меня по щеке:
«Дорогая, мне всю жизнь жить с тем, что из-за меня ты оказалась на улице и дважды чуть не погибла. Потому смириться с твоей ночной зубрежкой и книгами, на которые я постоянно натыкаюсь, — меньшее, что я могу для тебя сделать. Я бы купил эту академию, если бы это сделало тебя счастливой».
Тогда я не нашлась с тем, что ответить, только поцеловала его снова, чувствуя, как бешено колотится сердце, как тяжелые горячие руки Кориана притягивают меня ближе. Почему-то его прикосновениями я никак не могла насытиться, даже спустя несколько лет. Директриса Хемфилд, должно быть, назвала бы меня ужасно развратной.
— Итак, первая — леди Алиса Амбер! — вырвал меня из воспоминаний радостный голос ректора. Зал наполнился аплодисментами. — Лучшая выпускница курса, которой выпала честь произнести напутственную речь.
Кори, сидящий на руках у Кориана, закрыл уши и вскрикнул. Повисла короткая тишина.
— Уведи его отсюда! — попросила я Кориана, торопясь к сцене.
Вот не стоило малышу здесь быть. Но почему Кори так себя ведет? Он в последние дни капризный, это на него непохоже. Может, заболел? Нужно обратиться к целителю все-таки, это не шутки.
Кивнув, Кориан с ребенком на руках направился к выходу. Я зашагала к сцене и, преодолев короткий ряд ступенек, оказалась перед ректором. Он с улыбкой вручил мне зачарованный пергамент, обернутый нарядной лентой, и тут я снова услышала крик.
Сердце разорвалось.
Кори!
Да что же это!
Он никогда так не кричал, детские капризы и истерики были ему чужды. Серде рухнуло в пятки.
— Простите, — виновато улыбнулась я и бросилась прочь со сцены.
Что с моим сыном? Неужели то, что мы поначалу приняли за капризы, оказалось чем-то более серьезным?
Спустившись, я вскинула взгляд и остолбенела.
В руке у Кориана был клубок одежды Кори. А на его плече сидел… это что, дракон?
Маленький золотистый дракончик беспокойно перебегал с одного плеча Кориана на другое и с тихим рыком пытался расправить крылья. Это… оно… о боже!
Я почувствовала, как губы растягиваются в улыбке. Первое обращение! Так вот, в чем дело! Вот, почему Кори жал костюм, вот, почему он был в последние дни таким маленьким невыносимым чудовищем.
По залу бегали шепотки — я уже продумывала, как буду извиняться перед всеми за такое шоу.
Но пока мое внимание занимал только золотой дракончик с фиалковыми глазками. Я знала из книг, что сейчас малыша лучше не трогать, дать ему освоиться. Вторая ипостась сама придет в равновесие, главное — не мешать.
Ох, как же все-таки неловко получилось… С другой стороны — не будем делать вид, что по столице не ходят сплетни о том, что господин Первый советник воспитывает «ублюдка».
Так что в какой-то степени первое обращение Кори, которое явно свидетельствует, чей он сын, — событие поинтереснее, чем какое-то там вручение дипломов. Не говоря уже о том, что сейчас-то Кориан, его дракон, точно почувствовал, что перед ним его сын. Раз уж до Кориана-человека доходит с опозданием. Да и для остальных сейчас все должно стать очевидно. Даже вторая ипостась Кори — отцовская копия. Та же золотая чешуя и фиалковые глаза.
Я насмешливо прищурилась, глядя в глаза Кориану. Тот выглядел растерянно и, кажется, волновался только о том, чтобы дракончик с яркими фиалковыми глазами не упал с его плеча на пол.
Секунду полюбовавшись этой картиной, я одними губами произнесла:
— С тебя желание.
Ну, теперь он точно не отвертится! Фонду быть!
