Островский. Вызов принят! (СИ) - Котович Виктор

Пожилое лицо сменяется молодым, только зачёсанные назад короткие волосы по-прежнему остаются седыми.

— На этом моя работа завершена, — театрально произносит неведомый палач, а в его руках появляется ещё один цилиндр с серым узором.

Лёгкое движение рукой — и перед ним распахивается воронка портала, ведущего к следующей миссии.

Зловещий незнакомец без колебаний шагает в него, оставляя позади полыхающие обломки, которые никому и ничего не смогут рассказать.

***

— Ну вот и всё, голубушка. Сейчас общий осмотр быстренько проведём — и можете идти.

Лариса Ивановна, едва сдерживая недовольство, прикрывает глаза.

Как же достали эти процедуры! Но увы, без них не обойтись никак. А несвоевременно всплывшая мысль о том, что впереди визит к Шалашникову, окончательно портит настроение.

— Вы же знаете, Порфирий Иннокентьевич, что не всё. Через месяц снова увидимся. И ещё через месяц. И так до… — сквозь зубы выдыхает девушка, смаргивая предательски навернувшуюся слезинку. — …Пока всё не закончится.

— Пока вы придерживаетесь рекомендаций, вероятность дальнейшего развития недуга крайне мала, — доктор устало массирует переносицу. — Да и на текущем этапе единственная проблема — невозможность удалить опухоль, не зацепив прочие участки мозга. Зато, возможно, именно благодаря вам в будущем похожие случаи перестанут считаться чем-то из ряда вон выходящим и сложным в излечении.

— Вы безусловно правы, Порфирий Иннокентьевич, — пациентка встаёт в полный рост, застёгивая под горло воротник комбинезона. — Просто чувствовать себя подопытным кроликом — то ещё удовольствие. Даже с учётом важности этих исследований для будущего медицины. А сейчас пойдёмте. Не будем нарочно оттягивать то, что должно быть сделано.

Все процедуры осмотра занимают меньше десяти минут, заканчиваясь традиционным заполнением истории болезни.

— Пульс, давление, циркуляция маны — отличные. Вас, голубушка, хоть сейчас на нижние уровни Изнанки первопроходцем отправлять можно, — доктор ставит последнюю отметку в бланк, убирая его в довольно пухлую папку. — Но на забор крови через месяц обязательно приходите. А если внезапное недомогание какое — вовсе бегите сюда незамедлительно.

— Так и сделаю. Если только ноги не откажут, — скептически хмыкает Лариса Ивановна. — Тогда придётся вам за мною носилки посылать. Прямо на нижний уровень, чтобы диссертация не пропала.

— Неотложка в договор тоже входит, так что пошлём, если нужда заставит, — возвращает любезность доктор. — Смею надеяться, что посещение клиники в вашем списке дел на сегодня было самым неприятным пунктом.

— Да если бы… — мрачно бубнит под нос девушка, покидая кабинет. — Мне ещё одному чабану предстоит объяснить, куда целое стадо его баранов подевалось…

Но доктор уже не слишком усердно вслушивается. В конце концов, он терапевт общей практики, а не психолог-консультант.

Сунув историю болезни под мышку, Порфирий Иннокентьевич неспешно направляется в лабораторию. Там с раннего утра ассистенты корпят над пробами, определяя состояние и перспективы пациентов.

— Где отчёт по анализам Брукс? — спрашивает доктор.

Обшаривает глазами полку, на которую кивнул лаборант, доставая с неё стопку тонких бланков. Пробегает по тексту взглядом — и изумлённо изламывает бровь.

— А вы точно уверены в результате? — уточняет терапевт, тыча пальцем в исписанные небрежным почерком бумаги.

— Абсолютно, — ассистент утвердительно кивает, отчего защитные очки с его лба сваливаются на переносицу. — Зря что ли шестнадцать проб извели?

— Не забудьте уничтожить неиспользованный материал, — Порфирий Иннокентьевич поворачивается к заведующему лабораторией Сучкову. — Личные тайны пациентов не должны стать достоянием широкой общественности без их на то согласия.

На текущий момент, конечно же. А уж он со временем согласие добудет, можете не сомневаться.

Прихватив бланки, терапевт почти бегом удаляется в свой кабинет, напевая что-то под нос. Сучков же достаёт из холодильника два пакета с кровью и, кивнув лаборантам, выходит в соседнее помещение, плотно прикрыв за собой дверь.

В дальнем углу призывно блестит металлическим боком запитанный от макра утилизатор.

Но вместо того, чтобы выбросить в него пакеты, заведующий заботливо укладывает их в герметичный контейнер. После чего достаёт из кармана мобилет и набирает знакомый номер.

— Можете присылать за готовым товаром хоть сейчас, — говорит он собеседнику, опуская приветствие. — Но есть и плохая новость: партия «Успокоина» в следующий раз будет сокращена вдвое.

Реакция не заставляет себя ждать.

— Нет, Порфирий по-прежнему не в курсе, — продолжает Сучков, выслушав гневное возмущение собеседника. — Он вообще ни о чём, кроме своей диссертации не думает. По неизвестной причине анализы показывают падение концентрации действующего вещества в крови. Возможно, длительное пребывание на Изнанке вызвало ремиссию.

Мобилет отодвигается подальше от уха. Крики неразборчивы, но красноречиво отражают недовольство невидимого клиента.

— Да, при следующем визите проведём полное обследование, — соглашается заведующий после того, как его собеседник, наконец, проорался. — А пока постарайтесь не допускать пребывания пациентки в слоях ниже нулевого. Если, конечно, хотите, чтобы проект «Адаптация» длился и дальше. Слишком уж расточительно губить единственный пригодный для производства стабильный образец.

Разговор обрывают на той стороне.

Заведующий задумчиво глядит на контейнер.

Всё же Шалашников — непроходимый тупица. Ему выдали идеально настроенную скрипку, а он решил, что хорошая идея использовать её как ударный инструмент. И своей вездесущей барабанной палочкой ради собственных хотелок едва не пустил под откос весь план Гаганова.

Что ж, если барабан ему привычней, то есть решение и на такой случай. Юрий, с его подходом к решению проблем, будет самым правильным выбором.

Пусть тешится, пока ещё остаётся такая возможность.

***

— А где же группа «студентов»? После занятий решили оставить за плохую успеваемость? — напускает сарказма в голос до сих пор не успокоившийся Шалашников.

Просто повод сорвать злость: на их присутствие он и не рассчитывал. Всё равно беседовать с разного уровня исполнителями удобнее раздельно. А Лариса Ивановна — это особый случай.

— Студенты провалили преддипломную практику и, в наказание, удобряют третий уровень Изнанки, — безмятежный голос госпожи Брукс не предвещает ничего выдающегося. Но Герман сразу напрягается. — Слишком суровый экзаменатор им в лице этого вашего Островского попался.

Лицо Шалашникова наливается кровью с такой скоростью, что, кажется, сейчас она брызнет фонтаном из ушей.

«Прямо как у того огнедышащего идиота в бою с Кириллом», — успевает подумать Лариса, давя усмешку в зародыше.

И в этот момент Герману Игоревичу срывает резьбу окончательно.

— И ты посмела вернуться сюда одна?!! — вопит он, не заботясь о своём имидже сдержанного и представительного аристократа. — Ты, которая заверила, что потенциала в этом низкородном выскочке ноль целых хер десятых?! Как он сумел ушатать восемь человек, будучи полным нулём в магических дисциплинах с официальной справкой на руках? Может, кто-то его специально выгораживает, а?

— Одного сожрали изнаночные твари из-за несоблюдения правил безопасности, двоих с приманкой Васька бросил сам, чтобы оторваться от преследовавшей нас стаи, — госпожа Брукс, абсолютно не меняясь в лице, загибает три пальца на своей изящной ладошке. — А оставшиеся пятеро, накидавшись «Озверином», попёрли на трёх магов крови и вашего бешеного портальщика. Там и без Островского людей бы хватило, чтобы втрое большую толпу таких дилетантов вырезать.

— Могли хотя бы попытаться остановить их! — в бессильной ярости рычит хозяин кабинета. — Союзник вы им или балласт бесполезный?

— И как я должна была останавливать это побоище? Раздеться догола и бегать между ними? — женщина упирает руки в бёдра, слегка наклоняясь вперёд.