Свадебный кортеж состоит из десятка открытых белоснежных карет. Карета невесты тоже белая, но закрытая.
— Я знаю, вы волнуетесь, дорогая, — негромко говорит Бошар, слегка косясь на капитана, находящегося здесь же, в моей карете. — Сегодня самый важный и самый счастливый день в нашей с вами жизни, милая моя воспитанница!
Кротко киваю, как и положено невинной и скромной невесте самого Последнего Решающего. Капитан королевской гвардии еще не пришел в себя и сидит, словно пораженный электрошоком или пришибленный сковородкой разгневанной жены.
Улицы, ведущие к Главному, ой простите, Великому Храму, заполнены людьми, каретами. На площадь перед Храмом, оцепленную гвардией, пускают только придворных. Наша белая карета, как и черная карета Решающего, проезжает до самого крыльца с помпезной лестницей, украшенной живыми цветами, белыми и черными, напоминая ткань в горошек.
Вот я вижу Фиакра, торжественно красивого, в черном одеянии, заходящего в Храм. Бошар помогает мне выйти из кареты, и, сопровождаемая им и капитаном гвардии, я иду, закутанная в плащ, внутрь здания.
Храм полон празднично одетыми людьми: женщины в горошек, мужчины в однотонном и темном.
— Придумайте же что-нибудь! — шепотом восклицаю я, обращаясь к Бошару. — Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать!
— Я не спал всю ночь, — шепчет мне в ответ мой Хранитель. — Но… увы… моя дорогая… Я не всесилен! Абсолютным знанием обладал только Главный Надзирающий… Империя лишена его силы после его гибели. Вся надежда только на брак Его Высокопревосходительства Последнего Решающего с той, что даст ему непобедимую силу. Ни Их Величества, ни Решающий не откажутся от такой возможности никогда.
Ладно… Сердце стучит громко. Виски ломит от перевозбуждения. Я должна и обязана остановить этот спектакль! Мне надо выжить и спасти своих родных, которые мне дороже собственной жизни и этой проклятой Империи! Если у меня получится сорвать венчание, Елена ничего не сделает моей семье, потому что она так и не добьется цели, а жертву, находящуюся ближе к Решающему, чем я, ей вообще пока не найти. По крайнем мере, мне очень хочется в это верить… И других надежд у меня просто-напросто нет…
Бернард в золотой… бог мой… рясе с лицом директора кирпичного завода (а у директора кирпичного завода, как известно, лицо должно быть похоже на его же продукцию) ждет новобрачных у серой каменюки (то есть у Алтаря). А что? Каменюка и есть… Серый, странной формы, неприглядный какой-то… Тоже мне… портал между Тьмой и Магмой…
Бернард смотрит на меня строго, как когда-то Мымра Борисовна, но с каким-то уважением и одновременно досадой… Прикольно…
Их Величества стоят рядом с Алтарем, нарядные, довольные, как люди, выигравшие главный спор в своей жизни. И Лефевр здесь. Хмурый, расстроенный. Конечно! Не его воспитанница у Алтаря! Кстати! Если бы сегодня реально состоялся удачный брак Решающего и его избранницы, оба Хранителя лишились бы работы! Нет ли здесь коррупционной схемы?
— Позвольте, дорогая, я сниму с вас плащ, — слышу я негромкий голос Бошара и подчиняюсь.
По главному залу Храма разносится недоуменный гул, похожий на восхищение и негодование одновременно. Гордо вскидываю голову, оглядывая зал. Как сказали бы в моем мире, все в шоке.
— Sorcière… Sorcière… Sorcière… — эхом разносится по залу. — Это Sorcière…
Император Раймунд победно улыбается братьям, те, фигурально выражаясь, потирают руки от удовольствия. Бернард бледнеет, зеленеет, краснеет, в общем, благодаря богатой золотой рясе, похож на вип-Деда Мороза, показывающего фокусы. В глазах Лефевра, тонкого, поджарого, злого, совершенно неожиданные для меня эмоции — удивление, восхищение, сочувствие… Взгляд выхватывает и несчастную Ребекку в очаровательном платье (конечно, белом в черный горошек!), ее лицо время от времени морщится от горя и досады. Вот прямо сейчас бы с ней поменялась местами! Да кто ж даст…
Фиакр, строгий и холодный, ждет меня у Алтаря, сейчас глядя на меня пораженно, чем несколько портит торжественность собственного вида.
— Не… нельзя! — тихо, но строго говорит Императору Бернард. — Она… она…
— Госпожа Лунет — надежда Империи на спасение! — мощный бас Раймунда сотрясает стены старинного храма, придворные, уже все увидевшие меня без плаща, то ли стонут, то ли молятся — не понять. Но зал наполняется странными звуками, похожими на невнятное бормотание кого-то горько плачущего.
— Вот они и отпоют меня… — нервно и глупо шучу я, обращаясь к Бошару.
Его вид пугает меня больше, чем сама ситуация: он мертвенно бледен и странно напряжен. Его голубые глаза полыхают гневом и буквально скрещиваются взглядом со спокойным, твердым взглядом черных глаз Лефевра.
— Случилось что-то еще? — пугаюсь я и снова неловко шучу. — Что с вами, Господин Хранитель меня?
— Верные наши подданные! — обращается ко всем Император, заставляя странные звуки мгновенно исчезнуть. — Наша Великая Империя ждала этого дня сотни лет! Согласно Великой Легенде и знаниям Великого Надзирающего, отдавшего жизнь за спасение нашей Империи, венчание у Великого Алтаря Последнего Решающего и… Sorcière…
Раймунд, словно мхатовский актер, делает эффектную паузу, пережидая еще один коллективный вздох-стон…
— Да! Этот момент, наконец, настал! — подтверждает Император, и придворные с благоговейным ужасом одновременно делают глубокий поклон.
— Я даю свое Императорское разрешение на венчание этой пары! — продолжает Раймунд.
Я поправляю браслет из фиакрита, почти молясь своему богу и надеясь на удачу.
Бледный, словно тяжело больной, Бернард обращается к Решающему, который не отрывает от меня горячего черного взгляда. Взгляд этот странно меня волнует и заставляет переживать по поводу задуманного.
— Ваше Высокопревосходительство! — выдыхает Бернард, надо признать, очень красивый в своей золотой рясе. — Вы уверены?
— Да! — негромко отвечает Фиакр, но это его «да» под сводами храма звучит почему-то намного мощнее, чем громкие слова Императора.
— Можно спросить и меня! — тихо, чтобы не услышали многочисленные подданные, но твердо говорю я.
Бернард смотрит на меня и совершенно неожиданно поддерживает:
— Разумеется, госпожа! Алтарь спросит у обоих.
Алтарь? Он еще и разговаривает? Нервно хихикаю, как настоящая молоденькая невеста.
— Ваше волнение понятно! — Раймунд улыбается мне по-отечески. — Мы все сегодня свидетели величайшего события! Sorcière и Excellence, Колдунья, первая за пятьсот лет, и Последний Решающий!
— Империя спасена! — подхватывает слова брата Король Базиль, хитро улыбаясь и не по-королевски подмигивая.
Просто труппа бродячих актеров, уверенных в своем недюжинном таланте и благосклонности многочисленных зрителей.
— Пора начинать церемонию! — твердо и строго говорит Бернарду Раймунд.
Голубые глаза Бернарда мечут молнии.
— Я не могу позволить вам, Ваше Императорское… — начинает говорить он, но Император Раймунд твердо возражает:
— Вы не можете что-то не позволить своему Императору! Приступайте к церемонии!
— Вы не ведаете, что творите! — Бернард в ужасе сопротивляется. — Я не могу пойти против Великой Справедливости и позволить Культу Непрощенных дать Тьме неограниченную силу! Вы губите Империю!
По залу снова разносится тревожный гул: публика, собравшаяся на венчание тысячелетия, переходит от удивления к восторгу, а от него к ужасу.
— Не сметь! — звонкий голос Короля Базиля опережает реакцию Императора. — Выше Высокопреосвященство! Ни слова больше! Начинайте церемонию!
— Вы можете поторопиться? — неожиданно в разговор вмешивается Решающий.
Ага! Тысячу лет ждали, теперь пару минут подождать не могут! Бесят все!
Меня трясет мелкой противной дрожью. Явственно холодеют пальцы ног в атласных туфельках.
— Я не буду проводить церемонию! — гневно сверкая голубыми глазами, громогласно, на весь храм произносит Бернард.
— А я не буду вас уговаривать! — громоподобный бас Раймунда отправляет в обморок несколько придворных дам. — Взять Его Высокопреосвященство под стражу!
