Тьма и Свет - Пол Томпсон

– Отпусти меня! Оставь меня в покое! – она толкнула Стурма локтем. Он блокировал удар и встряхнул Китиару.

– Послушайте меня! Это место всё в огне! Вон отсюда! – воскликнул он. Она неохотно подчинилась.

Дым, поднимавшийся из окон верхних этажей, привлек внимание толпы любопытных Каэрготцев. Тиролан, Стурм и Китиара выскочили на улицу, опередив пламя. Стурм обвел взглядом наблюдающую за ним толпу, но странные ящерицы исчезли.

Все трое наклонились друг к другу и закашлялись, выпуская из легких едкий дым. Постепенно до Стурма дошло, что толпа вокруг них молчит. Он поднял голову и увидел, что все они уставились на Тиролана.

– Эльф, – сказал кто-то, и это слово прозвучало как проклятие.

– Пытаются сжечь наш город, – сказал другой.

– Всегда из-за них неприятности – добавил третий.

– Возвращайся в лодку – шепнул Стурм Тиролану. – И следи за своей спиной.

Китиара предложила Тиролану плату, но он взял только половину. Эльфийский моряк тронулся в путь, а Стурм и Китиара сели на лошадей. Однако он остановился, повернулся и бросил Кит блестящий пурпурный резной камень. Он подмигнул ей, и она улыбнулась.

– Подарок, – только и сказал он. Затем все трое расстались.

[1] Здесь и далее оригинальное название расы «Gnomes» будет переводиться «гномы».

Глава 4. НЕМНОГО ПУРПУРНОГО ЦВЕТА

Китиара и Стурм поднялись по извилистой тропе к песчаным утесам, возвышавшимся над заливом. Высокий гребень вдалеке уменьшился до размеров игрушки. Бросив последний взгляд на эльфийский корабль, они повернули лошадей в глубь острова.

Вскоре они вышли на дорогу за стенами Каэргота. У маркитантов и торговцев, выстроившихся вдоль дороги, они покупали хлеб и мясо, сушеные фрукты и сыр.

Дорога шла прямо, как стрела, на восток. Куполообразная и мощёная булыжником, она была одним из немногих общественных сооружений, сохранившихся со времен, предшествовавших Катаклизму. Китиара и Стурм ехали бок о бок по центру дороги. На обочинах было довольно много пеших путешественников, по крайней мере, первые десять миль, или около того, от города. К середине дня они остались одни.

Они почти ничего не говорили. Наконец Китиара нарушила молчание, сказав:

– Интересно, почему на пути в Каэргот нет путешественников?

– Я и сам был озадачен этим, – сказал Стурм. – Пустая дорога – плохой знак.

– Война или разбойники осаждают пустые дороги.

– Я не слышал никаких слухов о войнах, так что это маловероятно. – Они остановились на обочине дороги, чтобы надеть кольчуги и шлемы. Нет смысла ловить стрелу, когда они так близко подошли к Соламнии.

Жуткое запустение продолжалось до самого конца дня. Время от времени они проезжали мимо обгоревших остатков повозок или побледневших костей убитых лошадей и крупного рогатого скота. Китиара ехала с мечом поперек седла.

Они устали от утренней суматохи и решили разбить лагерь пораньше. Нашлась приятная поляна в кольце дубов, в сотне ярдов от дороги. Толлфокс и Пира были привязаны к столбу, чтобы пастись на траве и соломе для метел. Стурм нашел источник и принес воды, а Китиара развела костер. Обед состоял из бекона и твердого печенья, поджаренного на огне. Наступила ночь, и они придвинулись поближе к огню.

Дым вился свободной спиралью к звездам. Луны уже взошли. Солинари и Лунитари. «Души поднимаются к небесам, как дым», – подумал Стурм.

– Буря. – Голос Китиары вывел его из задумчивости.

– Ну и что?

– Нам придется спать по очереди.

– Понятно. Первая стража – моя, ладно?

– Мне подходит. – Китиара кружила вокруг костра со своим спальником. Она развернула его рядом со Стурмом и легла. – Разбуди меня, когда сядет Серебряная Луна, – сказала она.

Он опустил взгляд на копну темных кудрей у своего колена. Несмотря на то, что она была опытным воином, Китиара вскоре отключилась. Стурм подбросил дров в костер из удобной кучи хвороста и сел, скрестив ноги и положив меч на колени. Один раз Китиара пошевелилась, издавая слабые стоны. Стурм нерешительно коснулся ее волос. В ответ она прижалась к нему еще теснее, пока ее голова не оказалась на его скрещенных лодыжках.

Он не почувствовал, как его охватывает сонливость. Только что Стурм сидел лицом к огню, а перед ним спала Китиара, и в следующее мгновение он уже лежал лицом вниз на земле. Во рту у него была грязь, но он почему-то не мог ее выплюнуть. Хуже того, он вообще не мог пошевелиться. Один глаз был плотно прижат к Земле. С огромным усилием он смог открыть другой.

Он увидел, что огонь все еще горит. Вокруг него стояло несколько пар ног, одетых в рваные лосины из оленьей кожи. В воздухе стоял странный, неприятный запах, похожий на запах паленой кожи или паленой шерсти. Китиара лежала рядом с ним на спине, закрыв глаза.

– Ничего, кроме еды, – произнес скрипучий басовитый голос. – В этой сумке нет ничего, кроме какой-то паршивой еды!

– Это я! – Это я! – сказал другой, более пронзительный голос. – Я найду монету!

Одна пара ног неторопливо исчезла из поля зрения Стурма.

– А где же монеты?

Он услышал звон металла. Одна из последних Сильванестских золотых монет Китиары упала на землю. Пронзительный голос сказал:

– Ой! – и упал на четвереньки. И тут Стурм понял, кто они такие.

Ошибки быть не могло. Остроконечные головы, угловатые черты лица, серая кожа, красные глаза – все это были гоблины. Этот запах тоже принадлежал им. Стурм попытался собрать все свои силы, чтобы встать, но ему показалось, что на спину ему навалили свинцовые прутья. Он мог видеть и чувствовать достаточно, чтобы знать, что он не связан. Это, а также внезапность, с которой он был захвачен, означало, что кто-то наложил заклятие на него и Китиару. Но кто же это был? Гоблины славились своей тупостью. Им не хватало концентрации, необходимой для колдовства.

– Прекратите пререкаться и продолжайте поиски, – произнес ясный человеческий голос.

Вот как! Гоблины были не одни!

Сильные костлявые руки схватили его за левую руку и перевернули на спину. Единственный открытый глаз Стурма смотрел прямо в лицо двум разбойникам. Один из них был бородавчатым и лишился передних зубов. У другого на шее были шрамы от неудачного повешения.

– У него глаз открыт! – пронзительно закричал Бородавчатый. – Он видит!

Шрамированный достало уродливый кинжал с вилкой на конце.

– Я все исправлю, – сказал он. Прежде чем он успел ударить беспомощного Стурма, еще один разбойник взвизгнул. Остальные быстро приблизились к нему.

– Я нашел! Я нашел! – пробормотал гоблин. То, что он нашел, было наконечником стрелы из аметиста, которую Тиролан подарил Китиаре. Она обвязала резные плечи камня веревкой и носила его на шее. Нашедший поднял его и попытался скрыться от своих собратьев. Другие гоблины догнали его и отобрали бледно-пурпурный камень.

– Дай-ка мне взглянуть, – сказал человек. Один из гоблинов остановился и с раскаянием отнес аметист в тень за костром. – Мусор, – сказал мужчина. – Испорченный кусочек хрусталя. – Наконечник стрелы описал дугу в воздухе. Он ударился о землю между Стурмом и Китиарой и отскочила в её обмякшую открытую ладонь. Гоблины бросились к нему, чтобы забрать его.

– Оставьте это! – скомандовал мужчина. – Оно ничего не стоит.

– Хорошенькая, хорошенькая! – запротестовал Бородавчатый. – Она у меня.

– Я же сказал, Оставь это! Или мне взять волшебную палочку?

– Гоблины, Стурм прикинул, что их было четверо, отпрянули назад и что-то забормотали.

– Мы возьмем монеты и лошадей. Оставь остальных, – сказал человек – хозяин разбойников.

– А как же мечи? – сказал Шрамированный. – Этот очень хороший. – Он протянул меч Стурма своему предводителю, чтобы тот его увидел.

– Да, слишком хорошо для тебя. Принести его. Это принесет хорошие деньги у торговца Лово. Возьми и меч женщины.

Бородавчатый подскочил к Китиаре. Он отбросил ее руку в сторону и наклонился, чтобы вытащить меч, который лежал под ней. Как только он это сделал, ее рука сжала лодыжку гоблина.