Пленница Кощея (СИ) - Змееяд Полина

— Может, оно и так, да только если тебе всю жизнь твердить будут, что небо красное, а ты его через двадцать лет синим увидишь, то и глазам не поверишь поначалу. Не перебивай больше, а не то не буду досказывать.

Милава кивнула и поближе ко мне примостилась.

— Мало-помалу начали молодцы на бой с Горынычем являться. Как завидит змей нового гостя, так к царевне спешит и на него указывает: взгляни, мол, на витязя. Коли по нраву он тебе, так поезжай с ним. И глядела царевна, да ни один герой со Змеем не мог сравниться ни силою, ни мудростью, ни красотой, ни нравом легким.

Шли дни за днями, привыкла царевна к горным просторам, к каменным сводам, да к глазам золотым, что в ночи под ее окошками сверкали. Царь, отец ее, тем временем объявил, что тому, кто дочь его любимую домой вернет, все царство отдаст. Тогда все новые и новые молодцы приходили, чтобы удачу попытать. Сражался с ними Змей благородно: и удаль свою гостям давал показать, и ран им тяжелых не наносил, и уж конечно не губил никого, прогонял только. Глядела на те битвы царевна и диву давалась, да грустнело ее сердце: понимала девица, что слишком уж долго у Горыныча загостилась, что рано иль поздно добра молодца ей надобно будет выбрать себе в мужья.

Глава 15

Я дух перевела, Милава засопела и показалось мне, что она уже спит. Только я собралась подняться, да девок позвать, чтобы помогли ей умыться, как она встрепенулась и недовольно бровки нахмурила.

— А что же дальше?

Вздохнула я, да делать нечего: начала, значит докончить надо.

— Долго ли коротко ли шли дни, молодцы никак змея одолеть не могли, и Милаве никто из них был не сил. Один удалой купец, что оружием заморским торговал, посмотрел на поражения витязей славных, да и решил, что царевну из плена змеева по-другому избавлять надобно. Нанял он старого проводника, и тот тайные тропы ему показал к замку. Прошел купец так, чтобы не видно его было никому, ночью, аки тать, пробрался в спальню царевны. Спала она и гостя позднего не слышала, он же полюбовался на красоту ее нежную, да заметил рядом связку ключей. Выбрал он тот, что из малахита был выточен, да и ушел дверь нужную разыскивать: чуял хитрец, что раз ключ среди прочих выделяется, то особое что-то кроется за ним. Ну а дальше завтра доскажу, сейчас отдохнуть надобно.

Уложила я Милавушку, да и сама в одеяло пуховое завернулась. Мысли беспокойные голову бередили: все боялась я, что-то с моей девочкой тут будет, как же это она сумеет колдовские ковры ткать? Но усталость верх взяла, и меня сон сморил.

А утром снова мы пред Кощеем стояли, в том же кабинете, книгами редкими уставленном. Глядел он на нас задумчиво, но спокойно, и хоть боялась я будущего неизвестного, но верила, что зла нам царь Нави не причинит.

— Гамаюн — птица умная, хоть и шебутная больно. Раз сказал он, что ткачеству тебе, Милава, надобно обучиться, значит, так тому и быть. Отправишься ты к Бабе Яге и к Лешему, они в разных искусствах мастера, всему научат и дар раскрыть помогут.

Милава стояла, шелохнуться боясь, я же радовалась, что сыскалось по ней подходящее дело.

— Когда же мы отправимся? — спросила, да отчего-то вдруг грустно мне стало от мысли, что замок придется так скоро покинуть.

— Ты, Ядвига, здесь останешься. Для тебя я другую работу подыщу, — ответил Кощей.

— Как это? Это что же, Милавушка одна в чащу лесную поедет? Не бывать тому! — я от злости аж ногой притопнула, но Кощей и бровью не повел.

— Или, Милава, Мавка и Навка тебе собраться помогут, воины мои тебя до избушки Яги доставят. Ничего не бойся — Яга хоть и сварливая бабка, но тебя не обидит. Учись прилежно, авось и выйдет из твоего дара толк, — спокойно прозвучал приказ, да так уверенно, так хмуро глядел на нас царь Нави, что я второй раз побоялась перечить.

Милава поклонилась и за дверь выскользнула. Я вслед за ней было пошла, но Кощей меня остановил.

— Не гневись, Ядвига, и не бойся. За Милавой твоей присмотр будет самый строгий и пристальный, в лесу для нее безопасно.

— Да как же безопасно, ежели она одна-одинешенька там останется?! — я все ж злилась на царя. Почему бы ему меня вместе с Милавой не отпустить?

Кощей вздохнул только и улыбнулся как-то грустно.

— Взрослеет твоя девица, а ты в ней все ребенка малого видишь. Неужто до самой смерти ее будешь опекать? Так ведь она сама ни на что не годной окажется. Не боишься ли своей опекой воли ее лишить?

Хотела я возразить, да признать пришлось, что прав царь Нави: Милава уже девица молодая, а не дите малое. Да все ж чуяла я беду, а откуда она придет — сказать не могла.

— А что же я тут одна делать-то буду?

Тут улыбнулся Кощей, и мне вдруг легче на душе стало — ясный у него сделался взгляд, будто он вовсе не сотни лет на свете жил, будто и вовсе еще молод.

— Нравятся тебе книги из дальних стран? — он рукой на полки указал.

Я кивнула, дыхание затаив. Неужто доверит мне с ними работать?

— Много в них знаний — мудрых и опасных, а порядка на полках нет. Ты и наведешь, все книги по полкам заново расставишь. А когда поеду я осматривать свои владения, со мною отравишься: будешь просьбы и жалобы жителей лесных записывать, вместе со мной учет предметов волшебных вести. По пути мы и Ягу навестим, ты Милавушку свою проведаешь.

Отлегла у меня печаль от сердца, когда поняла я, что не станет меня Кощей в черном теле держать. Так я расчувствовалась, что слезы чуть не полились от облегчения, пришлось голову склонить, чтобы того не показывать.

— Мудр ты, царь Кощей. Прости уж, что сразу того не разглядела.

Глава 16

Милавушку я собирала в дорогу, едва слезы сдерживая. Уж и улыбаться старалась, и веселиться, да все одно — на душе грустно и боязно. Чуяла я, что беда надвигается, но разве ж могла перечить царю Нави?

Уезжала Милава на повозке, в которой ничего-то почти и не было: ни перинки пуховой, ни подушечки, только снеди на денек, сарафанчики простенькие, да кафтанчик теплый.

Кощей меня за ворота не пустил. Кабы не его запрет, не сдержалась бы, за повозкой побежала, да он на крыльце каменном стоял, взглядом коней и слуг своих провожая. Я же к воротам прислонилась, и когда скрылась Милава за деревьями слезы уж сдержать не могла.

Тихо всхлипывать старалась, а царь все ж услышал. Подошел, плеча моего легонько коснулся, осторожно так, будто я фигурка из дорогого стекла.

— Не печалься, Ядвига. Обеим вам разлука на пользу пойдет, — мягко его голос звучал, да так по-живому, что и слезы литься по щекам перестали.

— Но как же не бояться, коли одна ора там. Чувствую я белу скорую, надобно будет мою девочку защитить, — возразила несмело, да на царя и взгляд не решилась поднять.

Он же вздохнул только, руки его опустились, будто сил он разом лишился.

— Нельзя тебе вечно ее опекать, пора ей уже и своим умом пожить.

— Молода она совсем, глупостей наделает! — все спорила я, хоть и знала, что прав Кощей.

— Наделает, иначе как же она уму научится? — улыбнулся Кощей. — Присмотрят ща ней и птицы небесные, и звери лесные, и рыбы речные. А тебе за работу приниматься пора.

Я встрепенулась и кивнула. И хоть страх ща Милавушку никуда не подевался, мне и правда за работу пора. Коли таковы местные законы, значит, надобно быть полезной.

Проводил меня Кощей снова в свой кабинет, книгами уставленный. Солнце полуденное в окно лучи посылало, деревья шуршали и легкий ветерок через раму приоткрытую с занавесками играл. Хорошо тут мне стало, даже радостно, и при взгляде на книги иноземные позабыла я ненадолго свои печали.

Жердик нас уж поджидал. Кощей взглядом комнату окинул, убедился, что тут все в порядке, и ушел, указаний никаких не оставив.

— Ну что, зверь диковинный, — я к жердяю повернулась. — Покажи мне, как далеко рукой дотянуться можешь.

Тварюшка серая грудь гордо выпятила, к правой стене плечом прижалась, да левой рукой достала вдруг до полок с книгами у другой стены. Я только ахнула, а Жердик, кажется, заулыбался. Жутко мне стало при виде его зубов, да глаза его радостью светились.