Амалия касается моей руки — коротко, легко, как благословение.
— Ривен позаботился обо мне и сестре. Выделил средства — столько, что мы могли бы начать новую жизнь где угодно. Берегите его, если сможете. А если нет — не держите. Ривен слишком долго был связан долгом. Позвольте ему выбирать.
И с этими словами она отходит, растворяясь в свете люстр и шелесте платьев.
Лейз тихо выдыхает рядом:
— Её честность — редкость. Амалия Бертос сильнее, чем кажется.
Мы неспешно идём по залу.
Музыка стихает, но я почти не замечаю — у колонны стоит Ривз. И смотрит на меня.
Наши взгляды встречаются, но лишь на миг. К нему подходят двое высоких драконов, почтительно склоняются перед Защитником Истока, перехватывая его внимание. Он отворачивается.
Может, Амалия права насчёт Ривза и его долга?
Я не должна напоминать ему, кто я. Так, возможно, будет правильнее. И легче — для нас обоих.
Он получит свободу.
Медленно поворачиваюсь и иду к прозрачной двери, за которой начинается сад Цитадели. Не оглядываюсь. Там — тишина и свежесть.
Атертон догоняет у фонтана — безупречный до последнего шва. Орден поблёскивает на груди, волосы уложены, а в глазах — лоснящийся блеск выдрессированного щенка.
— Ирис!
Разворачиваюсь только потому, что он назвал моё имя.
— Что? — мой голос холоден.
— Я хотел поговорить. Всё это… — он разводит руками, глядя на роскошный сад. — Всё как будто крутится слишком быстро. Я… не успел всё сказать.
— Не успел? — я прищуриваюсь. — Как жаль. А я, представляешь, даже не ждала.
— Ирис, прошу. Я ошибался. Запутался. Кэтрин… Она… она не то, кем казалась. Я был ослеплён. Давлением, долгом… ты ведь понимаешь.
— Конечно, понимаю, — я киваю. — Это ж так удобно: всё плохое — давление, всё хорошее — ты сам. Очаровательно.
Атертон делает шаг ближе.
— Ну и стерва же ты… — Его лицо искажается. — Думаешь, всё кончено? Что я был с Кэтрин просто так?
Генерал резко хватает меня за запястье, сжимает пальцы, дёргает на себя.
— Нет. Ты моя. И мне плевать, что Совет оформил развод. Мы ещё поженимся. Заново.
— Отпусти, — спокойно говорю я, но в голосе что-то ломается. Даже не от боли. От отвращения.
— Я боролся за тебя! — шипит он. — Ты бы так и осталась пустой куклой, если бы не я! Я. Не этот твой Ривз. Не эта твоя вода. Я вытряс из тебя силу. Я…
Вода поднимается в воздух без предупреждения — холодная, как ярость. Она вырывается из-под фонтана, стремительно струится по мрамору, вздымается стеной и тянется к нам, закручиваясь спиралью.
Атертон замирает.
Поток обрушивается, точно живой, обвивает его руку ледяным кольцом и резко сжимается. Генерал вскрикивает, отпуская меня, отшатывается.
Его пальцы дрожат. Манжеты промокли, вода капает с локтей.
— Не прикасайся ко мне больше, — тихо говорю я.
— Ну уж нет! Слишком много было сделано! Не отпущу! — Атертон снова бросается на меня. Я улоняюсь в сторону.
И в этот момент чей-то кулак резко врезается в лицо Атертона.
Глухой, чёткий звук раздаётся, как выстрел. Генерала отбрасывает назад — он спотыкается и падает в фонтан, поднимая облако брызг.
— Ты плохо слушаешь, — голос Ривза звучит спокойно. Холодно. Опасно.
Он стоит рядом, словно был здесь всё время. Или появился в тот миг, когда нужно. На его лице нет ни тени улыбки. Только ледяная сосредоточенность.
— Она сказала: не прикасайся.
151. Помни
Атертон пытается подняться, кашляя, вытирая кровь с губы. В глазах — не раскаяние, а бешенство. Но под этим — страх. Такой, что не скрыть.
— Вы… вы не имеете права… — хрипит он.
— Я — Защитник Истока, — отвечает Ривз. — И этого более чем достаточно. Но если хотите что-то обсудить — что же, давайте.
Он делает шаг вперёд, взгляд становится ещё холоднее.
— Но прежде…
Ривз достаёт из-за пояса запечатанный свиток с серебряной печатью и разворачивает его.
— Дариус Рейвен, высокорожденный Атерон, пятый генерал-защитник Цитадели, именем Истока вы арестованы. За злоупотребление служебным положением. За фальсификацию обвинений в отношении вашего помощника, закончившуюся его смертью. За несанкционированные растраты, связанные с деятельностью покойной Кэтрин Фехос.
Ривз читает спокойно, ровно, как будто объявляет погоду.
— За использование артефактов, запрещённых магическим актом двадцать третьего цикла. За участие в махинациях с заключёнными. И, наконец… за нападение на драконорожденную владычицу Двенадцатого.
— Это… ложь… — сипит Атертон, оглядываясь, будто ищет поддержку. — Это провокация. У вас нет доказательств!
— У нас есть свидетельства. Есть записи. Есть признания. Всё задокументировано. И, — Ривз поднимает голову, щёлкает пальцами, — теперь есть вы, при свидетелях хватающий лиору и выкрикивающий, что вытрясете из неё силу.
Сферы проявляются в воздухе. Они зависают над ним и начинают мерцать, подтверждая, что всё было зафиксировано.
— Всё записано, генерал, — звучит голос одного из дозорных, появившихся сзади. — Под протокол.
Атертон отступает, будто хочет сбежать, но с обеих сторон уже приближаются дозорные в форме. Они не торопятся. Они уверены. Потому что всё уже решено.
— Ваш меч, генерал, — произносит один из них.
— Нет… я… Я пытался спасти её! — в отчаянии кричит Атертон. — Я любил её!
— Не оправдывайте жестокость чувствами, — говорит Ривз холодно. — Уведите. Если Император решит сохранить ему жизнь — так и будет. Если нет… это будет быстро.
Атертона выводят. Губы шепчут что-то бессвязное. Его больше никто не слушает.
Ривз молчит. Но в этом молчании — защита. Впервые за долгое время я чувствую не просто правду. Я чувствую справедливость.
Он поворачивается ко мне.
— Простите… Мы… знакомы? Все это время у меня такое ощущение, будто вы важны для меня. Будто я что-то забыл. Но помню. Обрывки фраз или видения? Золотые волосы как у вас. Проклятые женские туфли которые горят от моей магии.
— Нет. Я вас не знаю, — говорю я, сама от себя не ожидая.
— Моё имя Ривен Зайгон Вейл, — он склоняет голову.
— Ирис Мелани Аль’Маар, — киваю я.
— Тогда… позвольте пригласить вас на танец, лиора Ирис, — Он подаёт руку.
Мы возращаемся и выходим в центр зала. Музыка замедляется, звучит арфа, и мы скользим по мрамору, как отражения.
Я чувствую: его рука дрожит. Совсем чуть-чуть. А пальцы — словно узнают мои.
— Это странно, — говорит он вдруг, почти шёпотом. — Я не знаю вас. А будто… помню.
Он поднимает взгляд. Зрачки сужаются — в них мелькает тень воспоминания.
— Кто вы?..
Ривз кружит меня. И я понимаю одно. Я пыталась его отпустить. Хотела тоже дать ему выбор. Но… я попробую. Вдруг он вспомнит нас.
Музыка всё ещё звучит, но я почти не слышу её.
— Ты можешь не помнить,— начинаю,— я помню за нас обоих.
Он замирает. Музыка продолжает звучать, но мы не двигаемся. Только дыхание — учащённое. Только янтарный взгляд — пронзающий.
— Повторите… — его голос хриплый. — Пожалуйста.
— Ты ищешь опору — но я давно стала твоей тенью, — продолжаю я.
Ривз резко сжимает мою ладонь.
— Думаешь, ты один? Ложь. Я рядом. Всегда.
Его глаза раскрываются шире. Взгляд становится другим — живым. Узнающим.
— Эти слова… — он делает паузу, словно задумался. — Это я написал. В ирисах… на бумаге… «Ты можешь не помнить — я помню за нас обоих…» — Ири, — выдыхает он. — Я… всё помню.
Ривз отпускает мою руку — только для того, чтобы прижать ладони к моим щекам. Его лоб касается моего.
— Я скучал.
Он отстраняется и вновь ведёт меня в танце. Люди и драконы перестают на нас глазеть.
И когда музыка обрывается, Ривз опускается на колено.
— Сиятельный… — кто-то шепчет в толпе.
— Прямо на балу⁈ — шипит другой.
Ривз поднимает взгляд.
