– Анна, хватит дышать этой гадостью, ты же вся побледнела, – Велик пытается оттащить меня от разлома, но у меня ноги словно налиты свинцом, а голова кружится всё сильнее.
Мой мозг лихорадочно работает, пытаясь придумать способ, как помочь Рагнару.
Он не сможет обратиться. Разлом слишком узкий для такого огромного дракона. Но если они попали в Навь, он может выйти через врата. Или нет?
В носу уже прочно засел сладковатый запах гнили, а горло дерёт так, что каждый вдох становится мукой. Я чувствую, как где-то на границе сознания, реальность начинает расплываться, как будто мир теряет очертания.
– Анна! – Велик хватает меня за локоть. – Встань уже!
Я пытаюсь подняться с колен, но не выходит.
Я слышу, как ревёт дракон, как он снова извергает пламя, а тени неупокоенных пятятся.
Но мне уже всё равно.
Перед глазами стоит ехидное лицо Милы и Рагнар, защищающий меня от неё.
Голова тяжелеет, сердце бьётся медленно, глухо. Я чувствую, что падаю на спину, но руки Велика ловят меня. Бедный божок кряхтит, пытаясь удержать меня.
И последнее, что я вижу – это серебристые крылья Орма, заслоняющие собой небо…
А потом темнота.
Я прихожу в себя медленно, сознание будто выплывает из густого тягучего дёгтя. Веки всё ещё тяжёлые, дыхание прерывистое.
Первое, что ощущаю – тепло. А ещё запах: древесины, огня и чего-то едва уловимого, родного…
Я приоткрываю глаза. Надо мной резной деревянный потолок с балками. Стены обиты тёмным деревом, где-то сбоку потрескивает камин.
Я понимаю, где я. Это спальня Рагнара. Я уже бывала здесь, когда он дал мне зелье, которое помогло мне вспомнить прошлую жизнь.
– Ну вот и славно, – раздаётся рядом спокойный голос. – Проснулась наконец.
Я поворачиваю голову. На стуле возле кровати сидит лекарь Хаук. Он задумчиво скрещивает руки на груди, смотрит на меня внимательно, чуть устало.
– Что… случилось? – шепчу я, с трудом поднимая руку к горлу. Голос сиплый.
– Ты надышалась этой дрянью, что сочилась из разлома Нави, – поясняет он. – И пробыла без сознания два дня, Анна.
Два дня… я с трудом вспоминаю события. Дарина поняла, что её песенка спета и похитила меня, чтобы принести в жертву моих детей… А потом…
Хаук подходит ко мне, отвлекая.
– Хорошо, что ты очнулась. Но тебе нужно беречься. Особенно… – он переводит взгляд на мой живот. – Особенно в твоём положении.
Я прижимаю ладонь к тёплой округлости, ещё незаметной чужому глазу. Сердце тут же вздрагивает.
– Всё хорошо? – спрашиваю, боясь услышать ответ.
– Отлично – кивает Хаук. – И у меня прекрасная новость. Оказывается, у тебя будут близнецы, Анна. И им нужна мать, крепкая и живая, понялa?
– Близнецы. Да, я знаю.
Лекарь удивлённо поднимает брови, но никак это не комментирует.
– Пей, – Хаук протягивает мне кружку.
Но я резко дёргаюсь, проливая на одеяло горячее питьё. Воспоминания всплывают внезапно, оглушая.
– Рагнар? – в моём голосе столько надежды, столько невыразимой тревоги, что Хаук на мгновение опускает глаза.
Он отводит взгляд, поднимает с пола кружку, вытирает ладонью капли настоя с одеяла.
– Скажи мне, – требуя я, внутренне умирая.
– Боюсь, что князь не выбрался.
Я резко сажусь, сердце в груди грохочет так громко, что кажется, его слышно всему дому.
– Ты сказал я лежала два дня… два… – бормочу я. – Разве это срок? Нужно отправится в Навь и найти его. Кто-то уже пошёл?
Скажи, что пошёл. Скажи.
Я умоляюще смотрю на лекаря.
– Врата закрылись спустя сутки. Домовой, который был с тобой, сказал, что жертва была не слишком подходящая.
– Да, они хотели моего нерождённого ребёнка, – хрипло отзываюсь я.
– Сейчас Орм и другие драконы добивают оставшихся неупокоенных. Черноград временно закрыт, людям запрещено покидать город, торговля остановилась. Это ради безопасности…
Я едва слышу слова Хаука. Меня заполняет такой невыразимой болью, что внутри всё замирает. Я откидываюсь на подушки, глядя в потолок, не видя ничего, кроме собственного отчаяния.
Мы только-только нашли дорогу друг к другу, робкую, зыбкую тропинку между недоверием, болью, страхами. Я так боялась этой близости, так боялась открыться, но шаг за шагом шла к нему…
Я вспоминаю, как Рагнар обнял меня, как прижал к себе, и всхлипываю, закрывая ладонью рот.
Если врата закрылись, как нам помочь Рагнару? Жив ли он?
Я в очередной раз провожу рукой по животу, ощущая тепло под ладонью.
Слезы сами катятся по щекам, горячие, предательские. Я зарываюсь лицом в подушки, губы дрожат.
Вдруг меня озаряет. Я поднимаю руку, оголяю запястье и нахожу метку. Она всё ещё со мной! Разве раньше я могла подумать, что буду радоваться этому?
– Значит, он жив? – с надеждой спрашиваю я Хаука. – Рагнар жив? Метка на месте.
– Это ничего не значит, Анна, – виновато отвечает лекарь. – Она может исчезнуть со временем. Или остаться навсегда.
Вижу, что лекарь и сам бледен. Слова даются ему тяжело. Они с Рагнаром прошли вместе через многое.
– Я хочу видеть Орма, – требую я.
Орм был там, и он – воин, который не оставит своего военачальника. Уверена, он осведомлён больше Хаука.
Я говорю себе, что не должна распускать сопли и сдаваться. Рагнар сильный и смелый, он сможет выбраться, а я должна помочь ему.
Снова сажусь на кровати, преодолевая головокружение.
– Анна, ты слаба, – Хаук мягко касается моей руки, лежащей на одеяле. – Тебе нужно отдыхать.
– Тогда приведи Орма, Хаук, умоляю тебя! – горячо произношу я, вцепляясь в руку лекаря.
– Анна… он сейчас в лесу, помогает с зачисткой от неупокоенных. Их вырвалось довольно много. Но я передам, как только Орм появится. Ты должна пообещать мне – ляжешь обратно и не станешь пытаться что-то сделать в таком состоянии.
– Обещаю, – шепчу я, хотя знаю, что, если бы могла, попыталась бы помочь Рагнару прямо сейчас.
