Если я уступлю Елене — этот мир будет уничтожен Тьмой.
Если откажусь выполнять ее требование — я не спасу Полинку и все равно не смогу спокойно жить в любом из миров. Да и гарантии, что мы все выживем после моего предательства тоже нет. Мне надо предать либо отца, либо Фиакра, либо Полинку, либо саму себя… Мое предательство — это цена. Цена чего?
Сомнения сжирают меня, вызывая нервную дрожь.
«Время!» — торопит отец.
«Время!» — умоляет Король Базиль.
«Время!» — учтиво подсказывает Лефевр.
«Время!» — почти стонет Фиакр.
Я никак не могу решиться. Король Базиль в отчаянии закатывает глаза. Бернард с надеждой смотрит на меня, уже почти поверив в то, что я не уступлю. Внимательный взгляд Императора Раймунда подбадривает. Испуганный Полинки — поддерживает. Великий Надзирающий вкладывает в свой взгляд настоящую отцовскую любовь и обещание обязательного счастья.
Смотрю на «жениха». Фиакр напряжен, нетерпелив, зол. В его горячем взгляде больше нет страсти и любви. Только долг и нетерпение.
«Не бойся! Я смогу тебя защитить!» — обещание отца.
«Не бойтесь! Откажите. Вас не смогут заставить!» — обещание Бошара.
«Не бойтесь! Вы уже столько сделали, чтобы этого избежать! Осталось только отказаться — и все будет хорошо!» — обещание Базиля.
«Не бойтесь! Смело отказывайтесь и я не буду вас преследовать!» — обещание Бернарда.
«Не бойтесь! Это ваша судьба! Столько уже сделано! На вас надеются миллионы! Вы будете нашей героиней!» — обещание Лефевра.
«Не бойтесь! Наша Империя надеется на вас! Вы станете нашей Великой Спасительницей!» — обещание Раймунда.
«Не бойся! Я никому и ничему не позволю тебя обидеть! Я всё решу вовремя! Я всё успею!» — обещание Фиакра.
Неужели мои мысли могут читать все, кому не лень? Какой ужас!
«Не все…» — успокаивает меня отец. — «Только я».
«Не все…» — успокаивает меня Фиакр. — «Только я и Великий Надзирающий. Ему открыто абсолютно всё. Он владеет Абсолютным Знанием. Мысли остальных ты понимаешь, потому что Sorcière. Им твои мысли недоступны».
Это меня успокаивает. Приятно осознавать, что ты других слышишь, а они тебя — нет. Странно, конечно, что я раньше не обладала такой способностью.
«Защита Храма ослабела» — «говорит» мне Фиакр. — «Остались минуты до…»
Только хочу переброситься парой вопросов с отцом, как в голове снова Фиакр:
«Теперь ты точно знаешь, что ты Sorcière. Разве остались какие-то сомнения? Сам Надзирающий это признал! Они никогда не ошибается и не имеет права говорить неправду. Для него это смерти подобно!» — убеждает меня Фиакр.
Взгляд Короля Базиля становится безумным.
«Пора!» — сразу несколько чужих, но одинаковых мыслей становятся моими внутренними. Они сталкиваются друг с другом в моей голове, торопя и пугая. Может, колдануть как-то? Что-то же должна я уметь в качестве этой самой Sorcière, которую все так ждут и так не ждут, так надеются на нее и так ее боятся?
«Ты всесильна!» — хриплый голос Фиакра волнует меня. — «Но сейчас ты станешь еще сильнее! Дай случиться этому прямо сейчас!»
«Твой будущий муж прав!» — ласковый голос отца звучит успокаивающе. — «Ты для этого рождена!»
Напоминание о моей нужной ненужности, то есть ненужной нужности быстро меня отрезвляет. Ах да! Чуть не забыла!
«Держись, Полинка!» — посылаю я своей подруге тихую просьбу, хотя она меня все равно не понимает.
Не понимает она и того, что всё, что сейчас произойдет или не произойдет, будет ради нее и для нее. Семью, как выяснилось, мне спасать не надо. Их Сиятельство Господин Надзирающий как-то сам справился. Подругу — обязательно. Империю — увольте.
— Приступайте к церемонии, Ваше Святейшество! — тоном, не терпящим возражений, громко произносит Император Раймунд и уже мягче мне. — Вы готовы, госпожа… Николетт?
Все присутствующие в Храме смотрят на меня, не отрывая взгляда. Кто-то настороженно, кто-то благоговейно, кто-то испуганно, кто-то презрительно. Ну, не кто-то, а Ребекка.
— Не надо теперь бояться Алтаря, — говорит моему уху Фиакр. — Вы его не будете обманывать. Назовете свое настоящее имя — и он нас примет!
Нас? Имя? Ну что ж…
Я вкладываю свою руку в руку Фиакра. Он крепко ее сжимает. Это больно и горячо. Но я терплю.
— Я не могу провести церемонию! — кричит Бернард. — И не буду этого делать. Господин Надзирающий что-то скрывает. Пока я не пойму, что именно, я…
— Я вообще удивляюсь тому, как Империя продержалась столько времени без меня и с таким Главным Священником! — в презрительном и строгом тоне Надзирающего узнаю знакомые мне отцовские нотки.
— У меня всё под контролем! — не сдается Бернард. — Но сегодня венчание не состоится!
— Состоится! — грозный рык Императора. — Я сам проведу его! И никто не посмеет мне помешать!
Воздух, наполняющий Храм, густеет.
«Император применил магию!» — это Фиакр.
«Быстрее!» — это Надзирающий.
— Ваши Королевские Величества! — торжественно обращается к братьям Раймунд. — Прошу вас принять на себя защиту Храма и венчания! Его Высокопревосходительство Господин Решающий сейчас отдаст много сил для совершения ритуала. Ему нужна наша помощь!
Лицо Бернарда темнеет и нежно-голубые его глаза тоже темнеют на пару оттенков. Он в бессилии опускает руки.
— И не смейте мешать! — еще раз пугает Император, теперь уже конкретно Бернарда.
Сейчас начнется сложный ритуал: жених и невеста отопьют из одного кубка, обойдут кругом венчающего: по часовой стрелке будущую жену за руку поведет жених, против часовой — его поведет невеста. Как мне помнится… По мотивам моего же прорыва на венчание Фиакра и Селестины.
Императору подают кубок. Фиакр, не отпуская мою правую руку, делает большой глоток из рук самого Императора. Вот кубок перед самым моим носом. В нем… вода. Ну, или предположительно вода. Нет у жидкости ни света, ни запаха. Мне бы кагора для храбрости… Трезвое венчание, конечно, приличнее, чем нетрезвое, но тревожнее, это несомненно.
Дальше у венчающихся, Фиакра и Селестины, был обмен клятвами, короткий, но эмоциональный. Все дамы в Храме чувственно ахали, промакивали глаза платочками. Все джентльмены сдержанно улыбались.
А я слов не знаю, испорчу торжество момента, это точно.
— Я, Последний Решающий Империи, клянусь уважать, любить и беречь свою избранницу!
Император довольно кивает головой, медленно поворачиваясь ко мне.
Но Фиакр продолжает говорить, и брови всех присутствующих начинают делать зарядку «сели-встали»:
— Дать ей всё, что она захочет, и даже больше.
— Больше? — строго спрашивает Надзирающий. — И что же это?
— Любовь, — почти шепотом отвечает Решающий.
Но его тихий голос слышат все в Храме.
— Это Великий день! — согласно кивает мой отец. — Любовь спасет Империю!
— Чтобы спасти Империю, любовь должна быть взаимной, — остроумно замечаю я.
«Какой он… какой…» — мысленно причитает Полинка, глядя на моего суженого, ну как, суженого, навязанного…
«Какой?» — моя нервная мысль.
«Лучший из всех возможных» — ироничная мысль Фиакра.
Вот зачем мне муж, читающий мои мысли? Никакой жене такой не нужен.
— Готова ли ты принять мужа своего, благородная жена? — громко, насыщенно густым басом спрашивает Император.
Ах! Еще диалоги у Алтаря. Я и забыла…
Воздух в Храме густеет еще. Короли тревожно хмурятся.
— Поторопитесь, дочь моя! — строго говорит Надзирающий.
— Го-то-ва! — по слогам цежу я сквозь плотно стиснутые губы.
— Назови свое имя перед Магмой и Тьмой! — гремит под сводами храма.
Бернард и Бошар мертвенно бледны. Лефевр бодр и весел. Очень странно… Полинка вытянулась в струнку, молитвенно сложив ладошки. Ребекка искусала губы до крови. Король Базиль растерян, но внимателен, он с большим беспокойством смотрит вокруг и даже пробует на вкус воздух, постепенно превращающийся в странное желе.
