Елена угрожающе сдвигает брови над (я же говорила!) черными глазами.
— А за себя ты не боишься? — находчиво спрашивает она.
— Как только что выяснилось, — нервно смеюсь я, хорохорясь, — бояться мне нечего: мой отец — Надзирающий, мои родители бессмертны, а я, как ни странно, всё-таки Sorcière! А они по умолчанию бессмертны.
— Бессмертие — условная привилегия! — усмехается Елена, почему-то не раздражаясь. — Вечная жизнь только у тех, кто живет спокойно и ни в что не вмешивается. Все бессмертные смертны, надо только знать, кого каким способом можно умертвить.
Самая красивая женщина в мире (скорее всего, во всех мирах, проверять это предположение желания нет) произносит эти страшные слова совершенно спокойно.
— То есть сказка про Кощея Бессмертного не сказка? — делаю вид, что не напугана.
— Естественно, — небрежно пожимает плечами Елена. — Сказок вообще не бывает. Всё правда. Переходящая информация из одного мира в другой.
— Да ну?! — искренне удивляюсь я. — Вот вообще всё? И Баба Яга, и нечисть всякая, и скатерть-самобранка? Что там еще… Меч-кладенец, шапка невидимка, золотая рыбка…
— Дура! — в искренности реакции Елены тоже сомневаться не приходится. — Терпеть не могу глупость и глупых! От них все неприятности и проблемы!
— Чего это я глупая? — моему возмущению нет предела. — Я просто молодая, неопытная и ни в чем не виноватая! Сама дура, раз без меня справиться не можешь!
— Вернемся к вопросу о бессмертии, вернее, о смерти, — буднично, от этого не менее зловеще говорит Елена.
— Если я Sorcière, — напоминаю я и начинаю блефовать, — то ничего ты мне не сделаешь! Мою семью, к великому счастью, тебе не достать. На жизнь Решающего мне не наплевать, верно, но его жизнь моей не стоит. Из нас двоих я выбираю себя! Хочешь тягаться с ним — вперед! Кстати, еще вариант есть замечательный! Найди ему еще одну невесту или выходи за него замуж сама!
— Время! — голос Франца останавливает ответ Елены.
— Время, госпожа! — повторяет мой фамильяр, преданно глядя в мои глаза. — Его Величество Король Базиль рискует всем, чтобы помочь.
— Кому помочь? — подозрительно спрашиваю я. — Неужели мне? И чем же?
— Ты сейчас вернешься на крыльцо Храма, и церемония начнется сначала, — нарочито строго говорит Елена, — снова зайдешь в зал, снимать плащ не будешь, а попросишь пару минут наедине с женихом. Решающий называет свое имя — Франц его тоже услышит.
— Ты! — обвиняю я своего фамильяра. — Ты такой же предатель, как и мои родители! Штиблетами стопудово она тебя снабжает! Продался за обувку?!
— Всё верно! — мерзко улыбается Елена. — Это не твой, это мой фамильяр. Твоего мы уничтожили в тот миг, как ты его призвала. И заменили на моего.
Уничтожили моего фамильяра?! Мне становится горько. Я, конечно, не представляю даже, кто это был и каким он был, но мне его ужасно жаль. Наверное, милое и преданное существо.
Франц криво улыбается, пряча от меня взгляд.
— Ваш Базиль может десятки, сотни раз отматывать время, — рассерженно говорю я. — Ничего не изменится! Ничего! Решающий не назовет свое имя!
— Назовет, если это будет условием спасения твоей жизни, — парирует Елена, иронизируя. — Небольшой штрих к нашей дискуссии о бессмертии.
— Я прекрасно знаю о том, что на пару секунд у Алтаря жених и невеста, назвав свои настоящие имена, становятся полностью беспомощными, — демонстрирую я свою осведомленность. Не проще ли тебе было дождаться этого момента и колдонуть?
Елена поджимает губы — и я догадываюсь: она не может находиться возле Алтаря. Не такая уж она и всесильная!
— На крыльцо не вернусь. Венчаться не буду. Имя узнавать не собираюсь, — твердо говорю я. — Можешь начинать уничтожать.
— Да как ты смеешь! — вспыхивает Елена, наступая на меня. — Ты даже не понимаешь, с кем связалась!
— С кем же? — испугавшись, но не показывая этого, спрашиваю я. — Неужели с самой Тьмой?
— Я превращу тебя в… в… — слова не идут на помощь Елене, она просто задыхается от негодования.
— Начинай! — блефую я, радуясь, что в этом мире носят длинные платья и не видно, как дрожат мои колени от страха и злости одновременно. — Успеха!
Елена мгновенно успокаивается. Ее нежно-серые глаза ласково смотрят на меня.
— Хорошо. Но на крыльцо вернуться всё-таки придется, — спокойно говорит она. — Этот переход сейчас закроется — и нас может выбросить куда попало. В любой из тысяч миров.
Нет уж! Я и с двумя мирами не справляюсь!
— Я не вернусь в Храм! — предупреждаю я, стараясь придать предательски дрожащему голосу силы и уверенности.
— Мы вернемся на крыльцо, — мягко говорит Елена, погасив восклицательную интонацию. — Время уже сдвинуто. Базиль его держит. Если ты решишь не заходить в Храм — не заходи, но отсюда надо убираться поскорее. Ты же так хотела спастись, вот и спасайся.
На площадь перед Храмом, оцепленную гвардией, пускают только придворных. Наша белая карета, как и черная карета Решающего, проезжает до самого крыльца с помпезной лестницей, украшенной живыми цветами, белыми и черными, напоминая ткань в горошек.
Вот я вижу Фиакра, торжественно красивого, в черном одеянии, заходящего в Храм. Бошар помогает мне выйти из кареты, и, сопровождаемая им и капитаном гвардии, я иду, закутанная в плащ.
Отказываюсь снять плащ и заходить внутрь.
— Что случилось, дорогая? — беспокоится Бошар.
Капитан гвардии стоит поодаль и ждет.
— Мне надо собраться мыслями, — вяло отвечаю я и морщусь от легкого покалывания в бок, на котором висит кошелек-сумочка.
— Нас ждут, дорогая! — настаивает Бошар. — Сейчас не время сомневаться и не время отступать. Тем более, некуда.
Да. Время. Сейчас это главное, что у меня есть. Или, наоборот, то, чего нет. Ладно… Попробуем еще раз пережить начало этого мероприятия, и, может быть, что-то изменится и в мою пользу.
Храм полон празднично одетыми людьми: женщины в горошек, мужчины в однотонном и темном.
Елены и Франца рядом нет. Всё как было в прошлый раз. Их многочисленные Величества стоят у Алтаря, радостно возбужденные будущим венчанием. Напряженно нетерпеливый Фиакр. Серьезно спокойный Лефевр. Расстроенно злая Ребекка в толпе придворных в первых рядах. Высматриваю отца. Пока не вижу.
— Плащ… — шепчет Андрэ Бошар. — До венчания мне надо передать вам гарнитур.
До венчания… До… Мне надо узнать имя… Кожу под кошельком-сумочкой жжет огнем. Это Франц напоминает мне о моем «долге» перед Еленой. Вот я так и знала, что это неправильный фамильяр!
Глаза… глаза… глаза… Все смотрят на меня. Только на меня. Горящие ненавистью голубые глаза Бернарда. Светящиеся недюжинным умом и силой карие глаза Императора Раймунда. Успокаивающе приветливые серые глаза рыжего Короля Итэна. Снисходительно благородные голубые глаза Короля Люсиана. Горячо насмешливые черные глаза Короля Базиля. Еще одни черные — Лефевра, напряженно внимательные.
Множество глаз и множество взглядов. Я чувствую их энергетику, их силу и давление на меня, их любопытство и их страх, их надежду и их веру. Люди этого мира, собравшиеся сегодня в Великом Храме, ждут от меня спасения Империи. Мне никого не переубедить.
Бошар снимает мой плащ. Я гордо поднимаю голову и оглядываю людей в Храме. По сценарию звучит синхронно пораженный выдох-восклицание «Sorcière.. Sorcière… Sorcière…».
Вот сейчас прозвучат уже произнесенные некоторое время назад диалоги, появится мой отец (О! Великий Эквилибр!), и у меня останется пара минут на выполнение задания.
Я делаю глубокий вдох, настраиваясь на самое худшее. Что у нас в условии задачи? Если принять во внимание аксиому «Люба Тихомирова — Sorcière», то есть возможность выжить, не подчиняясь требованиям Елены. Согласие на венчание. Получение благословления Алтаря. Спасение Империи. И главное — Елена останется с носом! Потому что перед Алтарем я разобью этот флакон духов о чью-нибудь голову. Например, Бернарда! А она ничего не успеет сделать Фиакру… Не успеет!
