- Но как же учение ордена? - недоверчиво спросила Элеонора.- Все твои слова будут противостоять множеству веков опыта, знаниям.
- Орден... - Виктор потер шрам на виске. - Орден видит лишь то, что хочет видеть. Помню, три года назад я выследил вампира в трущобах Равенхольма. Жуткое место: нищета, болезни, отчаяние. Я готовился нанести смертельный удар, когда увидел сцену, перевернувшую мое понимание мира.
Он откинулся в кресле, прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания.
- Его звали Александр. Бывший врач, обращенный против воли. Он ходил по ночам среди самых обездоленных, тех, кто умирал от чумы и тифа. Он пил их зараженную кровь - горькую, мерзкую для вампира. Пил и давал свою, пока кровь больных не очищалась. А потом уходил, оставляя за собой выздоравливающих людей.
Элеонора непроизвольно подалась вперед, захваченная рассказом.
- И что ты сделал?
-Я опустил клинок, - просто ответил Виктор. - И с тех пор продолжаю наблюдать за ним издалека. Он спас сотни жизней.
Пламя в камине затрещало, выбросив сноп искр.
- Но есть и другие истории, - голос Виктора стал жестче. - Ты ведь помнишь историю о графине Батори из южных земель? Той безумной, что убивала своих крестьян.
Элеонора вздрогнула. Это имя было хорошо известно среди охотников. Графиня стала почти легендой по масштабам своих безумств и убийств ни в чем не повинных людей. Конечно, с годами её история обросла небылицами, сделав её в глазах людей просто безумной, но охотники знала- она была вампиром.
- Она верила, что кровь девственниц подарит ей бессмертную молодость. Сотни девушек погибли в её замке. Вот против таких мы сражаемся, Элеонора. Не против самой сущности вампиров, а против зла, которое может жить в любом существе, будь оно человеком или нет.
-Я никогда не думала об этом так, -тихо произнесла Элеонора. - Почему же тогда ты...Не отговорил маму от смерти? Она ведь могла бы жить и творить добро?
Виктор тяжело вздохнул, его плечи поникли.
- Потому что ...Тогда я не знал всего этого, да и, я ведь говорил, Маргарет была слишком упряма. - он окинул её взглядом, будто решая, достаточно ли она взрослая для всей правды.- Она всё равно сделала бы это, так или иначе. Я просто...избавил её от мучений и того, что в её религии считалось одним из самых страшных грехов, самоубийства.
Воздух в комнате словно сгустился. Элеонора всегда знала, что тема её матери болезненна для отца, но никогда не слышала полной истории.
- Моя Маргарет была солнцем, - глаза Виктора увлажнились. - Помню, как она собирала полевые цветы и вплетала их в свои волосы. Всегда напевала какую-то мелодию, даже когда готовила или убирала. Её смех мог осветить самую темную комнату. Она была очень доброй, очень сопереживающей. Многим она даже казалась странной или слишком доверчивой, но уж такая она и была, моя Маргарет, на самом деле.
Он улыбнулся, погружаясь в воспоминания.
- Она любила рассветы. Почти каждое утро выходила на крыльцо с чашкой чая, встречая первые лучи солнца. Говорила, что в этот момент мир рождается заново, а я лишь любовался тем, как лучи солнца отражаются в её глазах. . И твои глаза, Элеонора... точная копия её глаз.
Элеонора молчала, боясь нарушить момент откровения.
- Теперь ты знаешь, что она погибла из-за меня. - его голос дрогнул. - Никогда не прощу себя за то, что был таким глупцом. Так хотел открыть ей новый мир, удивить, поразить. Я все представлял, с каким восхищением станет она глядеть на меня, узнав, что я спасаю мир от зла. Поэтому и повез её в горы, где нас атаковала группа древних вампиров. Я сражался, но их было слишком много. Один из них укусил Маргарет, прежде чем я смог его остановить.
Виктор сжал подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.
- Её организм до странного долго боролся с заразой. Она родила тебя, всё ещё не переродившись сама. Но, спустя всего лишь пару дней, как все закончилось, Маргарет почувствовала, что превращение уже началось. Она... Долго просила меня освободить её, — он с трудом сглотнул. — Ты только появилась на свет, и она боялась, что не сможет совладать с жаждой. Что однажды может навредить тебе.
Слеза скатилась по щеке сурового охотника.
- В тот день она... держала тебя на руках, Элеонора. Пела колыбельную, а потом передала мне и сказала: "Покажи ей весь свет и тьму этого мира, но не позволь тьме коснуться её сердца". А затем... взяла мою руку с кинжалом и направила его к своему сердцу. Её прекрасные глаза умоляли меня...И я... исполнил её просьбу.
Элеонора не заметила, как сама начала плакать.
- С тех пор я поклялся защищать тебя и охотиться на тех, кто несет зло, - продолжил Виктор, справившись с эмоциями. - Но со временем я понял, что не все порождения ночи одинаковы. И, я думаю, твоя мать хотела бы, чтобы я научил тебя видеть разницу.
Он замолчал, глядя на огонь.
-После её смерти я так и не смог больше полюбить.
Элеонора вытерла слезы тыльной стороной ладони и спросила то, что давно её беспокоило:
- А что будет с Мартой? Она... предала тебя, но была частью нашей жизни так долго. Я...не понимаю, почему она вообще пошла на это.
Виктор покачал головой.
- Я никогда не любил её, Элеонора, хотя и уважал. Твоя мать была и останется единственной женщиной в моем сердце. Марта... я думаю, она искала во мне того, кем я не мог для неё стать.
- Но она выдала тебя вампирам! Совет ордена захочет её наказать. Я боюсь этого.
- Не переживай, я запретил им, - твердо сказал Виктор. - Пусть живет со своей совестью. Я не отниму её жизнь и не позволю другим сделать это. Нужно уметь прощать ошибки, если они не принесли тяжких последствий.
Элеонора задумчиво посмотрела на огонь.
- Получается, что мы, охотники на монстров, должны быть лучше тех, на кого охотимся.
Виктор кивнул, в его глазах промелькнула гордость.
- Именно этому я и пытаюсь тебя научить. Иногда самые страшные монстры скрываются в человеческих сердцах, а создания ночи могут показать нам пример милосердия.
За окном постепенно стихал шторм, и первые робкие лучи рассвета коснулись стекла.
- Новый день, - тихо произнес Виктор. - Твоя мать любила этот момент.
Элеонора поднялась, подошла к отцу и обняла его за плечи.
- Расскажи мне больше о ней. И обо всем, что ты узнал за эти годы. Я готова видеть мир таким, какой он есть - со всем его светом и тьмой.
Виктор положил свою руку на руку дочери и впервые за долгое время почувствовал покой.
-Когда-нибудь, когда это все закончится- начал он, борясь с сомнениями, требующими сказать " если",- Мы обязательно обо всем поговорим, юная леди. В том числе и о намерениях вашего друга, профессора. - строгим менторским тоном продолжил, вызвав смущённую улыбку дочери.
23. Серебряный крест
Зал Совета ордена Серебряного креста утопал в тенях. Витражи, изображающие великие победы охотников над кровососущими тварями, пропускали последние лучи заходящего солнца, окрашивая мраморный пол в цвета запекшейся крови. Двенадцать фигур сидели за массивным дубовым столом, выполненным в форме креста. Тишина, царившая в зале, была тяжелой и напряженной.
Виктор Харт стоял у входа, вдыхая знакомый запах воска от сотен свечей и серебряной пыли, которой по традиции натирали оружие перед заседаниями Совета. Он знал этот зал как свои пять пальцев - каждую трещину на каменных стенах, каждую царапину на доспехах предков, украшавших стены. Его собственный дальний предок, Джонатан Харт, смотрел на него с огромного портрета, занимавшего центральное место на стене напротив входа.
Виктор поправил массивную цепь с серебряным крестом на груди и шагнул вперед. Звук его шагов разнесся по залу, привлекая внимание собравшихся.
- Виктор Харт, - произнес Магистр ордена, Александр Фейт, поднимая голову. Его седые волосы были стянуты в хвост, а лицо, испещренное шрамами, оставалось бесстрастным. - Мы ждали тебя.
