Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам

Марина задумалась на секунду, её брови сдвинулись, а палец с облупившимся лаком постукивал по губам.

— Верно, поэтому он даёт с десяток описаний.

— Каких?

— Ну, во-первых, скальные выступы, — она тут же оживилась, её глаза загорелись. — Вот эти вот «бараньи лбы» — ледниковые валуны, которые не сдвинешь и за тысячу лет.

Она развернула карту, тыкая пальцем в отметки:

— Видишь? Филимонов привязывался к скальным образованиям с характерными трещинами — вот эта, например, похожа на профиль орла. Такое не спутаешь!

Я кивнул, рассматривая схему. Марина продолжала, всё больше увлекаясь:

— Во-вторых, курганы. Даже если их раскопали, холм остаётся. Или каменные насыпи — их специально складывали так, чтобы они не рассыпались веками.

Она перевернула страницу, показывая мне зарисовки:

— И самое главное — искусственные метки. Вот смотри: выбоина в скале, заполненная свинцом. Или высечённый знак. Это же на века!

— А если даже скала обрушится? — поинтересовался я.

Марина усмехнулась:

— Тогда Филимонов давал несколько привязок. Например: «От Орлиного камня на юг до разлома, затем на запад до сухого русла, и там, где склон образует седловину…»

Она сделала паузу, её глаза блестели:

— Понимаешь? Он не просто тыкал пальцем в «дерево у реки». Он создавал сетку ориентиров. Если один исчезал — остальные всё равно вели к цели.

Я посмотрел на карту с новым уважением.

— Значит, даже сейчас…

— Даже сейчас мы можем найти это место, — уверенно закончила она. — Потому что горы — они ведь куда надёжнее людей.

— Так что же такого в этих бумагах нашёл Ковалёв?

— Ты охренешь, Саня, прости за мой французский.

Марина продолжала, её белые волосы выбивались из беспорядочного хвоста:

— Смотри, если брать каждое третье слово в подчёркнутых строках… — её палец прыгал по тексту, — получаются координаты! Ко-ор-ди-на-ты…

Она посмотрела на меня с наигранным высокомерием и шутливо щёлкнула по лбу:

— Координаты второго кинжала!

Я действительно был поражён.

Она с торжествующим видом извлекла снизу на стол карту с загадочными метками. Её щёки горели румянцем, а губы растянулись в восторженной улыбке.

— Филимонов знал! Он знал, но зашифровал! — она чуть не подпрыгнула. — Все эти годы искали не там!

Я присвистнул и хотел прокомментировать.

Не дав мне вставить слово, Марина уже доставала из папки два эскиза. Её ногти нервно постукивали по бумаге.

Один из них я тут же узнал. Но различить

— Видишь разницу? На первый взгляд одинаковые, но… — она придвинулась так близко, что я почувствовал запах её духов.

Я вглядывался и видел эскизы двух совершенно одинаковых кинжалов и не сумел различить рисунки. Они были идентичными.

Один на белой бумаге, второй на пожелтевшей.

— Разница в цвете бумаги?

— Нет. Вот здесь, в орнаменте! В иранской вязи это разные символы — «Солнце» и «Тень»!

Её глаза сверкали, когда она накладывала прозрачную кальку с рисунком на карту. Линии орнамента идеально совпали с изгибами и только в одном месте отличались.

— Это же гениально! — Марина захлопала в ладоши. — Она вдруг схватила меня за руку, её пальцы были горячими от волнения:

— Представляешь? Мы можем стать первыми за полтора века, кто найдёт второй клинок! У нас есть все части мозаики!

— Погоди, а почему сам Филимонов тогда его не нашёл и не выкопал?

— Ну, у него не было данных последующих археологических экспедиций, которыми располаем мы.

— Филимонов сумел найти только часть ориентиров, которые могли указать на точное местоположение. А у нас с Ковалёвым полный флэш-рояль, как говорят в преферансе.

— Профессор в курсе, что я теперь знаю?

— Конечно, он считает, что тебе можно доверять. Ведь получается, что благодаря тебе…

Марина замолчала, приблизилась и заглянула мне в глаза. Мы замерли, её дыхание было частым.

Потом отпрянула. Кажется, она хотела меня поцеловать, но передумала.

Через секунду она уже снова улыбалась.

— Мы сегодня же едем в Куртатинское ущелье.

— Так. Но как же мои соревнования?

— Мы туда на один день и обратно, — она мечтательно провела пальцем по карте, — у тебя ведь найдётся один день для нас с профессором. А потом ты, конечно, вернёшься и выиграешь свои гонки, — добавила с лукавой улыбкой.

Я кивнул, но в голове уже крутилась мысль: если эти клинки так тщательно скрывали… что начнётся, когда мы найдём второй?

А Марина уже бормотала себе под нос, её пальцы летали по страницам с лёгкостью пианиста, исполняющего любимую мелодию.

Профессор Ковалёв носился по лагерю, размахивая руками, как взбесившийся дирижёр симфонического оркестра.

Его обычно аккуратно причёсанные седые волосы и борода торчали в разные стороны после пожара, а глаза горели лихорадочным блеском.

— Палатки вон те, зелёные! Да не эти, ребята, те, что с жёлтыми нашивками! Воду в канистры — двадцать литров на человека! Мой ящик с оборудованием нести нежно, как женщину.

Студенты-археологи метались, выполняя его приказы. Два крепких парня загрузили в кунг, а потом едва не уронили ящик с провизией.

Лёня ловко подпер его одним движением, будто это была пустая картонка.

Профессор, завидев водителя экспедиции, поинтересовался:

— До Куртатинского ущелья довезёшь? Сюрпризов по дороге не будет?

— Профессор, обижаете, — его спокойный голос резко контрастировал с всеобщей суетой, — машина в идеале. Я шишигу подготовил, сразу по приезду. Масло поменял, фильтры почистил. Хоть до Гранд-Каньона довезёт без проблем.

Ковалёв остановился, переводя дух, и окинул взглядом наш экспедиционный ГАЗ-66.

Машина хоть и была не первой молодости, но я был полностью уверен в словах своего напарника — Лёня не зря провёл полдня, готовя её к поездке.

— Леонид, — профессор положил руку ему на плечо, — ты остаёшься за старшего. Назначаю временным исполняющим обязанности руководителя лагеря до возвращения Марины. И да, нужно сколотить новые ящики для хранения находок, те старые совсем затарены.

Лёня посмотрел на меня и кивнул. Он уже знал, что мы уезжаем без него примерно на сутки.

— Сделаем, Александр Владимирович.

— Проверить палатки — после прошлого дождя в некоторых течёт и вообще поддерживать тут порядок.

Лёня снова молча кивнул. За его спокойствием читалась уверенность человека, побывавшего в десятках экспедиций.

— И главное — подготовить место для

Потом осекся и ничего не сказал.

— Не волнуйтесь, профессор. К вашему возвращению всё будет в полном порядке.

— Прекрасно.

— Так, гении, — Марина ловко выхватила у них свёрток, — палатки складываем треугольником, а не в клубок! Служили бы десанте, а не в Академии Наук — вас бы расстреляли.

Профессор тем временем носился между грудами снаряжения:

— Где мои кисточки? Ах, вот они! Кто положил лопаты рядом с продуктами? Ребята, мы же не шашлык собираемся жарить!

Мы с Лёней закрепляли груз, чтобы он не болтался по кунгу на горных дорогах.

Наконец, когда последний рюкзак был закинут в кузов, а студенты устроились среди ящиков, Ковалёв торжествующе взмахнул рукой:

— Вперёд! По машинам. Марина, ты садись вперёд в кабину с Сашей, Виктор, вы со мной в кунг! Куртатинское ущелье не ждёт!

Нас четверо.

Вчерашний поджигатель едет с профессором. Всё-таки зря он его берёт. Ещё ничего не понятно. Рискует профессор.

Они уже расселись на откидных скамейках.

Я закрываю за ними ворота:

— Держитесь крепче. Я постараюсь аккуратнее. Вообще мне вас там возить нельзя. Если что, барабаньте по стене у кабины.

Я занял место за рулём шишиги, а Марина ловко впрыгнула на пассажирское сиденье рядом.

Видно, что она знает кабину машины как свои пять пальцев.

Она оглядела всё внутри, будто вернулась в собственную квартиру после долгого отсутствия.