Выезжаем на второй этап. Куртатинское ущелье — «Чёртова мельница». Мчимся к КВ-3.
Лёня размечает книгу маркером:
— Слушай сюда, водила: после мельницы три связки подряд — правый четыре в левый три с переходом на правый два. Перепад двести метров, дорога как стиральная доска. На втором повороте будет слепая кочка — притормози, не вздумай прыгать!
Я киваю, на этот раз лихачить не буду, чисто прохожу опасные повороты.
Ещё один опасный участок, переключаясь на пониженную:
— Идём на «ёлочке». Сначала левым бортом, потом перебрасываем вес.
УАЗ кренится, скрипят рессоры. На втором повороте колёса теряют сцепление.
Лёня бьёт по блокноту.
— Газ давай, газ! Сейчас сорвёмся в «американские горки»!
Движок завывает. Дуремар плавно наезжает на скрытую кочку и уверенно выезжает на ровный участок.
Лёня, проверяя секундомер, перекрикивает шум двигателя:
— Фигасе… Прошли на 3 секунды быстрее расчётного!
Впереди третий этап: «Слепой поворот» у Медвежьего камня.
— «Внимание! Через 100 метров слепая зона за 'Медвежьим камнем». Поворот «левый пять».
Я резко сбрасываю скорость. Щебень сыпется с внешней стороны. Машину разворачивает почти поперёк дороги. Задний бампер едва не чиркает по скале.
Лёня хрипит:
— Ты… ты специально решил медведя разбудить⁈"
Я, выравнивая УАЗ:
— Он давно не спит. Лето уже.
Мы едем, преодолевая бесчисленные повороты, подъёмы и спуски.
— Последний рывок! Прямая-двойка. Перед финишем разгоняемся до сотни!
УАЗ рвётся вперёд.
Лёня смеётся как сумасшедший:
— Финиш!
Я глушу двигатель:
— Ну что, штурман? Дуремар сегодня не подвёл…
Лёня заполняет контрольную карту:
— Лучший результат за все время тренировок. А главное — машина цела!
— Главное — теперь мы знаем каждый камень на трассе.
Пора возвращаться в лагерь.
УАЗ приятно шуршит по щебню, подпрыгивая на кочках, но нам плевать — мы только что прошли «Осетинскую петлю» на три секунды быстрее расчётного.
— Охренеть, как круто мы проехали! — Лёня бьёт кулаком по своей ладони.
Я даю газу на прямой, и наш уазовский движок ревёт, подпевая нам:
«Если друг оказался вдруг…»
Лёня орёт вторым голосом, перекрывая гул мотора, его лицо красное, шея жилами надулась.
Он стучит кедами по полу, выбивая ритм, а я сигналю в клаксон на каждом припеве — звук получается хриплый, как у гармони с дырой в мехах.
И тут дорога делает последний поворот перед лагерем.
— «…И не друг, и не враг, а так…» — мы горланим песню, но Лёня вдруг замирает с открытым ртом.
Моя нога сама сбрасывает газ.
Чёрная «Волга».
Как чужой корабль среди наших потрёпанных палаток. Солнце бьёт в её стёкла, слепя, но я всё равно вижу — у капота стоит мужик в очках. Руки сложены на груди. Ждёт.
Плечи расправлены, спина прямая, будто проглотил шпагу. Даже в расслабленной позе, прислонившись к чёрной «Волге», его фигура напоминала туго натянутую струну.
Лицо — скулы острые, будто вырубленные топором, гладко выбрито, только эти чёртовы усы — аккуратные, как две нарисованные кисточкой полоски. Солнцезащитные очки скрывают глаза, но я чувствую его взгляд — холодный, сканирующий, будто рентген.
Песня застревает у меня в глотке.
— Саня… — Лёня хватает меня за рукав. Его пальцы дрожат. — Это же…
Я не даю ему договорить. Включаю нейтраль. УАЗ катится к лагерю уже без нашего воя. Только щебень хрустит под колёсами.
Где-то вдалеке Марина выходит из палатки, прикрывая глаза от солнца. Но я пока вижу только «Волгу». И эти проклятые очки, в которых отражается наша пыльная, помятая машина.
— Может, ну его нах? Свалим через горы?
Я секунду думаю, потом врубаю вторую.
— Нет. Поехали. Посмотрим, что ему надо.
Уверенно направляю машину к нашей палатке. Когда мы подкатили ближе, он едва заметно повернул голову — медленно, как танковая башня.
Даже не наклонился, чтобы разглядеть нас получше. Просто ждал, уверенный, что мы сами подползём, как провинившиеся курсанты.
Я затормозил и, не обращая на него внимания, выпрыгнул из салона.
Краем глаза видел, как мужик наконец оторвался от «Волги» и сделал два шага вперёд. Движения плавные, экономичные — ни одного лишнего жеста.
Глава 21
Неужели Комиссаров каким-то образом узнал, что я в Осетии?
Бежать было бессмысленно.
— Александр Каменев? — спросил он, подходя.
Я кивнул, настороженно оглядывая его.
— Капитан Джапаридзе. Комитет госбезопасности. Можем поговорить?
Из палатки вышла Марина, скрестив руки на груди. Её взгляд скользнул между нами — любопытство, но без тревоги.
— О чём? — спросил я, стараясь не выдавать напряжения.
Лёня стоял и исподлобья разглядывал непрошеного гостя. Я сделал ему жест рукой. «Всё в порядке». Мой напарник удалился в палатку.
— О тех двоих, что попытались вас достать на прошлой неделе. Вы девушку защищали, помните?
Я почувствовал, как напряглись мышцы. Значит, КГБ в курсе.
— Ну как же так? А вот бабушка на лестничной клетке очень даже вас помнит. Так кто на вас напал?
— Какие-то туристы, — пробормотал я.
Джапаридзе рассмеялся — густо, с откровенным одобрением.
— Туристы, которые владеют рукопашным боем и носят скрытые клинки?
— Я ничего не могу вам о них сказать.
— Вы их, можно сказать, изувечили.
— Это явное преувеличение. Так, помахались чуток.
— Да ладно, Саша, — он хлопнул меня по плечу, как старого друга, — я видел их медкарты. Один — с переломом трёх рёбер, второй — с сотрясением и выбитыми зубами. И это после того как помахались чуток?
Я пожал плечами.
Марина ахнула. Я мельком увидел, как её брови взлетели вверх, а глаза расширились — не страх, а чистое восхищение.
— Они первыми напали, — пожал я плечами, — мне пришлось ответить.
— И правильно сделал, что ответил, — Джапаридзе говорил с одобрением, будто хвалил ученика. — На Кавказе уважают силу. Если бы ты струсил — тебя бы не поняли. Но ты… — он свистнул, — разобрался с двумя бойцами, которые, между прочим, не просто так здесь крутятся.
— Я не знаю, почему они здесь крутятся, я к ним не имею отношения.
— Зато я знаю, что они ищут кинжал, — сказал капитан.
— Я их не знаю, повторяю, может, они учёные? Я не очень понимаю, чем могу быть вам полезен.
— Мне нужно, чтобы ты помог их найти.
— Почему я?
— Потому что ты уже показал, что справишься, — его голос стал тише, но твёрже. — И потому что у тебя свои счёты с Комиссаровым.
Я резко поднял голову. Откуда он знает? Бросил короткий взгляд на Марину, но она покачала головой, мол, я ничего не говорила.
— Не удивляйся, — Джапаридзе ухмыльнулся. — Я в курсе твоих дел. И знаю, что московский подполковник тебя ищет. Но если ты поможешь мне — я сделаю так, что он сам начнёт тебя избегать.
Марина, до этого молчавшая, вдруг кашлянула:
— Саша… если это правда, что ты тех двоих… — она посмотрела на меня с новым интересом, — то ты и правда можешь помочь нам с профессором.
Джапаридзе кивнул:
— Видишь? Даже начальник вашего лагеря за. У нас у всех одна задача.
Я вздохнул. Капитан явно знал больше, чем говорил, и понимал, что сейчас мне некуда деваться.
— Ладно. Чем я могу помочь?
Марина одобрительно улыбнулась.
— Как я могу помочь?
— Опиши их подробно.
— Вы же сказали, что видели их в больнице, зачем тогда вам моё описание.
Он сделал вид, что немного расстроился.
