День тянулся ужасно долго. Еле дождался того часа, когда должен был идти на смену.
Начальник участка делал обход. Возле растворомешалки задержался недолго.
– Сегодня завозят цемент высшего качества. Давать в смесь с песком один к пяти, – распорядился и попросил: – Нажмите, товарищи. Если в эти дни будете работать без перебоев, месячное задание по цементации будет выполнено досрочно. За предварительную работу благодарю.
Фёдор просмотрел рецептуру, изменил соотношение составных частей массы.
Где-то в полночь пришёл Степан – переждать начавшийся дождь. Сел в стороне, закурил, чтобы не мешать. Тянул мясистыми губами, пока не припекло пальцы.
– Ты и сам не ожидал, друг, какую блестящую идею мне подал, – начал просто.
– Я-то тебе? – удивился Фёдор.
– Да! У наших русских братьев есть замечательная пословица: «Не было бы счастья, да несчастье помогло.»
Серьёзный по своему нраву, Фёдор не уловил в этих словах ноток иронии, а Степан продолжал, как о свершившемся факте:
– И у нас получилось то же самое Несколько месяцев работы – и мы с тобой будем миллионерами!
– То есть?
– Ну, может, и не миллионерами, – как бы уточнял Степан, – а по несколько десятков тысяч – наверняка. Я подсчитал, в эти дырки, то есть цементационные скважины, собираются накачать тысячу двести тонн цемента... Почему ты так смотришь? Не веришь? Сам начальник говорил. Если же мы с тобой вместе какую-то часть, так сказать, – налево, а заменим песочком...
В воображении Фёдора возникла ужасная картина. Проходка ствола... Безудержные потоки воды... Обвалы... Выброшенные на ветер государственные миллионы... Человеческие жертвы!.. Это страшная диверсия! А он хотел убежать. Нельзя!
– Ты, ты... – подступил к Степану.
– Не хочешь? – спокойно спросил тот. – А жаль... Под землёй темно, не видно, все концы, как в воду.
Руки Фёдора сомкнулись на горле Степана. В тот же миг он почувствовал удар в лицо; в бок, но неописуемая ярость придавала силы. Клубком покатились по забетонированной площадке. Степан оказался снизу, смяк. И вдруг огнем резанул выстрел. Фёдор перевернулся на спину, затих.
Степан деловито отряхнулся, огляделся вокруг, не бежит ли кто по тревоге, с радостью отметил, что дождь не стихает, достал карманный фонарик, осветил на земле тело и успокоенный двинулся к самосвалу.
Через минуту шум мотора затих. Фёдор открыл глаза. Держась за грудь, поднялся на колени, потом стал на ноги. Тяжело, оставляя кровавый след, поковылял на другой конец участка, к нарядной, где стоял телефон.
...Через несколько минут по следам самосвала № 35-41 уже мчался на своём мотоцикле Степан Маркович Стецькив.
Григорий Соломонович Глазов
След не исчезает
I
Как приходит в город новый день? Пожалуй, каждый человек видит и встречает его по–разному. Старшина милиции Павел Егоров считал, например, что новый день входит в город со стороны улицы Шевченко. Заступая по утрам на дежурство Павел видел начало нового дня, его приметы. Сначала почти безлюдная улица, дворники, которые кивком головы приветствуют старшину, первые полупустые трамваи, первые звуки, особенно слышимые в отстоявшейся за ночь тишине.
К девяти часам утра улица Шевченко живет уже громкой многоголосой жизнью. Грохот трамваев, рёв многочисленных моторов, шарканье подошв, человеческие голоса. Новый день по-хозяйски вошёл в город и будто поручил всем хлопотные, приятные или неприятные дела.
Старшина Егоров идёт по своему участку. Он поднимает голову и смотрит на кроны деревьев, которые зеленеют весной и желтеют осенью на его глазах. И улыбается майскому утру, гомону – незаметному для других, но полному значения для него.
«Ещё тридцать шагов», – думает он, – «а потом поверну назад». Егоров знает, что от этого столба до места, где начинается пустырь, ведущий к депо, тридцать шагов. Он проходит ещё несколько метров и останавливается перед высоким домом. В одном окне второго этажа до сих пор горит свет. Старшина качает головой: солнце, чистое весеннее солнце ярко освещает улицу, а здесь в окне желтеет электрический свет.
Павел поворачивается и смотрит на длинную улицу с трамвайными путями, протянувшуюся в даль. Улица ему видна до самого серого дома, где он однажды задержал вора, который вырвал у беременной женщины сумочку. А там, на углу, вспоминает старшина, он выхватил из–под колёс грузовой машины мальчика. А ещё ниже, возле киоска с газировкой...
Но вспомнить старшина не успевает. За его плечами раздается страшный взрыв, что–то горячее с большой силой бьёт его в затылок, и Егоров падает на тротуар. Неожиданным взрывом, раздавшимся позади него, был пистолетный выстрел, еле слышный в шуме городской улицы.
Дома у старшины жена и двое детей. Они ещё ничего не знают и далеки от каких-либо тяжёлых предчувствий. Нелепо же думать, что человек, вернувшийся живым с фронтов минувшей войны, может быть убитым в такое майское утро.
II
Сторож депо Иван Павлишин закрывал старый дощатый сарай, когда услышал, как по ту сторону ограды раздался выстрел. В то же время там послышался быстрый топот ног: кто–то убегал. Почувствовав неладное, сторож вышел на улицу и увидел человека, лежавшего на тротуаре.
«Да это же Павел!» – промелькнуло в голове Павлишина, который хорошо знал старшину.
Егоров лежал на боку, немного подогнув одну ногу, будто пытался встать; фуражка слетела с его головы, в маленькую выбоину на тротуаре натекла лужица крови.
Сторож наклонился над старшиной и увидел, как пульсирует, то сжимаясь, то раздуваясь, маленькая жилка на его шее, которая ручьями выталкивает кровь из раны на затылке.
«Живой! Что же делать?!» – Павлишин, осмотревшись по сторонам, выбегает на дорогу.
Через несколько минут из-за угла выскочил высокий автофургон. Машина резко затормозила возле Павлишина, из кабины выскочил шофёр.
– Вот, – только и мог сказать Павлишин, кивнув на Егорова, который лежал на тротуаре.
Через десять минут старшину привезли в больницу на улице Джамбула. А через полчаса он умер на операционном столе.
Павлишин, добежав тем временем до депо, уже позвонил в городское управление милиции.
III
Советоваться по поводу случившегося было некогда. Щёлкнула дверца оперативной машины, и, круто развернувшись, она помчалась на место преступления.
И вот перед Павлишиным стоят четверо в штатском. Рассказ сторожа отнимает немного времени. К этим четверым присоединяются ещё проводник с собакой и работник управления.
После команды собака-ищейка мотнула головой и сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее повела за собой людей. Вот уже миновали депо, вышли к вокзалу. Собака начала нервничать, бросаться в разные стороны. Затоптанный десятками ног, след часто терялся и, наконец, исчез совсем.
Тем временем четверо, оставшиеся на том месте, где был убит Егоров, занимались своей работой. Высокий, коренастый полковник Дмитрий Григорьевич Кулишенко отдавал распоряжения:
– Ищите гильзу. Гильзу надо обязательно найти, – с этими словами он обращался к лейтенанту Щупаку и капитану Коршуну, – потом опросите всех, кто был в то время поблизости. Особенно на территории депо, куда повела собака. Ясно? А я с подполковником пойду в больницу.
В полдень несколько сотрудников городского управления милиции собралось в кабинете полковника Кулишенко на срочное совещание.
Полковник сидел за своим письменным столом, подперев голову рукой, и слушал.
Докладывал капитан Коршун. Худощавый, с острыми скулами и едва уставшими глазами, он говорил не торопясь, – сухо и, казалось, бесстрастно.
