День зимнего солнцестояния - Гойкоэчеа Унаи

– Значит, убийца ее задушил и только потом начал резать? – уточнил инспектор.

Гамбоа кивнул.

– Да, но как-то странно. Обрати внимание, как линия разреза на груди меняется в нескольких местах. Он будто колебался. – Хавьер замолк. – Или начал сожалеть. В любом случае действовал он дико, словно мясник-любитель.

Андеру стало дурно. В этой комнате ему не хватало воздуха. Он поспешил застегнуть молнию на пакете, чувствуя, что унижает достоинство жертвы.

– Возможно, убийца – новичок. Преступник-дилетант. Но также возможно, что ярость, раскаяние или потеря контроля помешали ему нанести более точные удары. В таком случае мы имеем дело скорее с преступлением, совершенным в порыве чувств, а не с их серией.

– Вы уже установили имя жертвы? – поинтересовался Гамбоа.

– У нас есть очень солидная зацепка, – ответил Андер, думая о Глории Редондо. – Женщина, пропала несколько дней назад. Сравнительный анализ ДНК подтвердит или опровергнет нашу гипотезу. – Андер протянул мужчине руку. – Большое спасибо за все. Веселой тебе смены.

Он подмигнул коллеге и с отчетом под мышкой направился к лестнице.

Бесконечный дождь продолжал терзать столицу Бискайи, словно ему больше негде было пролиться. Андер смотрел на ливень, уютно устроившись на террасе. Сидя в любимом кресле с чашкой свежесваренного кофе и отчетом Гамбоа на столе, он наслаждался моментом. Точно как и Горритчо, который положил голову на пол и довольно посапывал.

Перед ними разворачивалась потрясающая панорама Бильбао. Куда ни посмотри – всюду город. В такие дни, когда разыгрывалась завораживающая схватка воды и ветра, Андер погружался в состояние, которое он называл «зоной». Полная концентрация. Его чувства обострялись, и он начинал различать фигуры и образы на картине, которая до этого казалась ему бессмысленной мазней.

Мужчина гладил пса по голове и перечитывал заключение о вскрытии, которое подтверждало то, что Гамбоа рассказал ему в Баскском институте судебной медицины. Жертву задушили, а после смерти изуродовали при помощи двух орудий: грудь, уши и нос – большим ножом, губы и язык – ножом поменьше. Следов сексуального насилия обнаружено не было.

Также подтвердилось время смерти: за двадцать четыре часа до того, как женщину нашли; и то, что тело перевезли на причал из другого места, где и было совершено убийство. Его положение на месте преступления не совпадало с положением во время наступления смерти. Гамбоа приводил фотографии синяков на спине в качестве доказательства, что женщина была убита, лежа лицом вверх. Судмедэксперт не обнаружил ни следов борьбы со стороны жертвы, ни следов ДНК другого человека на теле или под ногтями.

Андер пролистывал результаты измерений и взвешиваний, рентгеновские снимки и фотографии, пока не дошел до токсикологической экспертизы биологических жидкостей и тканей организма. Результат: отрицательный.

Он допил остатки кофе. Тот был холодный и чрезвычайно крепкий, как он любил.

Креспо был убежден, что жертва – Глория Редондо. Записка, найденная в ее кошельке, указывала на встречу на стоянке у истока реки Нервион в Ордунье. С Н9? Андер считал, что да.

Чуть раньше он поговорил с Гардеасабалем, и тот рассказал ему о визите в дом пропавшей. Педро не только подчеркнул свое явное недоверие к ее мужу, но и сообщил, что Глория работала директором психиатрической клиники для заключенных в Ордунье. Хронология событий казалась ясной: она вышла с работы в восемь вечера восемнадцатого числа и отправилась на встречу с Н9; через двенадцать часов ее задушили. Затем, в ночь с девятнадцатого на двадцатое, Н9 не спеша измывался над ее телом и готовил место преступления в Олабеаге.

Однако оставалось много вопросов без ответов, много сомнений.

Почему у нее было с собой столько денег? Кто передал ей эти деньги, пообещав дать больше? Почему она не сообщила о шантаже ни мужу, ни полиции?

Глория что-то скрывала – в этом Андер был уверен. То, что деньги и записку нашли у нее, могло значить, что преступницей была сама Глория. Возможно, шантажируемый дал ей аванс и назначил встречу в уединенном месте у водопада Нервион, чтобы расправиться с женщиной. Был ли это Н9?

Голова шла кругом.

Андер закрыл отчет. Его взгляд устремился за черными тучами, которые плыли по сумеречному небосводу, будто стаи переполненных гневом стервятников, жаждущих опустошить свои утробы прямо на город.

Какую тайну скрывала Глория Редондо? Единственный способ выяснить это, который шел на ум, – отправиться в Ордунью и попытаться разгадать поставленную женщиной загадку.

Горритчо вскочил с места и навострил уши. Он начал лаять и встал в позу сторожевого, что было совершенно несвойственно обычно покладистому и игривому псу. Андер улыбнулся и ласково погладил его по носу.

– Спокойно, Горритчо. – Креспо встал и пошел в дом. – Это друг.

Они спустились по лестнице в прихожую. Андер надел теплый анорак, взял кобуру с табельным оружием и вышел на улицу, заперев собаку дома. На улице его уже ждал Гардеасабаль – в «Сеат Леоне» Эрцайнцы, с включенными фарами и работающими без остановки дворниками. Даже с закрытыми окнами было слышно, что в автомобиле громко орет музыка. Андер пробежал сквозь водяную завесу дождя и запрыгнул на пассажирское сиденье.

– Отличный денек мы выбрали для нашей экскурсии! – с сарказмом сказал Педро, заводя машину.

Андер уже начал сожалеть, что попросил коллегу составить ему компанию. Не потому, что Гардеасабаль был плохим полицейским – наоборот, он был одним из лучших, – а потому, что, сидя за рулем, тот чувствовал себя пилотом Формулы 1.

– Гарде, я просто хочу напомнить, что мертвыми мы не сможем раскрыть это дело.

Он пристегнул ремень безопасности и внимательно посмотрел вперед. Андер боялся, что в любой момент выскочит какой-нибудь бедолага и его товарищ размажет его по асфальту.

– Обижаешь, – возразил тот и на секунду отвел взгляд от шоссе, чтобы подмигнуть товарищу. – Я самый надежный водитель в мире.

– Да, конечно, а я – святая Тереза Калькуттская. – Андер вспотел, думая о том, как они будут подниматься по крутому серпантину на перевале Ордуньи. – Хватит болтать чепуху и следи за дорогой, если не хочешь, чтобы за руль сел я.

Во время поездки они обсудили Эухенио Ларрасабаля. По словам Гардеасабаля, муж Глории вполне мог быть «главным подозреваемым».

– У него на лбу горит большая буква «В» – от слова «виновен». Наверняка он поругался с женой, ситуация вышла из-под контроля, он ее убил, а потом устроил этот спектакль, чтобы свести нас с ума и заставить терять время, расследуя непонятно что.

– Давай без этих предубеждений, – сказал Андер. – Ты работаешь в разы лучше, когда отметаешь все эти бредни про симпатии и антипатии. Вести дело об убийстве непросто, не стоит опускать процесс до уровня разборок в школьном дворе. Твои выводы – полная бессмыслица. Это не преступление на почве страсти, убийца явно действовал расчетливо и с холодной головой. Мы тоже должны сохранять ясный ум. Не теряй рассудок только из-за того, что тебе кто-то не понравился, – добавил он, замечая недовольство коллеги.

Через полчаса дорожные знаки указали на близость Ордуньи. Убрав правую руку с руля, Гардеасабаль включил телефон.

– Клиника, наверное, где-то в горах. На дороге нет указателей, придется довериться навигатору.

Через километр они свернули на грунтовую, поросшую травой и едва различимую среди густорастущих буков и дубов дорогу. Они обогнули несколько камней, ям и луж и наконец выехали на широкую поляну, расположенную на самой вершине холма. В центре этой поляны величественно возвышалась тюремная психиатрическая клиника Андра Мари, представлявшая собой отреставрированную башню, окруженную двухметровой металлической оградой с копьевидными наконечниками.

Педро остановил машину у ворот, они вышли и направились к видеодомофону.

– Кто там? – прозвучал спокойный и дружелюбный голос.

– Инспектор Креспо и инспектор Гардеасабаль из Эрцайнцы, – ответил Андер. – Нам нужно поговорить с руководством учреждения.