Последний Герой. Том 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Короче, поматросил и бросил, — хихикнул Шульгин. — Так и говори, Савелий Натанович.

— Ну зачем же так грубо? — обиженно протянул он, делая трагическое лицо и прижимая руку к сердцу. — Вы, знаете ли, задеваете струны… У нас ведь всё было исключительно по любви! Пусть короткой, зато яркой, словно комета в ночном небе промелькнула…

— Так ты у нас ловелас, выходит? — усмехнулся я, прищурившись и внимательно его разглядывая. — Эдакий Казанова районного масштаба?

— Вы напрасно иронизируете, молодой человек, — с гордостью вскинул подбородок Мехельсон и многозначительно поднял палец вверх. — Женщины во все времена были особенно неравнодушны к тонкой натуре поэта и силе стиха. Особенно сейчас, в наши жестокие времена, когда в суете и рутине так не хватает прекрасного!

Он замолчал, явно ожидая моего восхищения, но я лишь усмехнулся и качнул головой.

— Ох, Натаныч… Смотри, допрыгаешься. Оторвут тебе ревнивые мужья этот самый корешок музы. По самые гланды…

Мы прошли несколько кварталов, и наконец поэт решился с нами прощаться.

— Приятнейше было с вами познакомиться, господа! — с чувством произнёс Савелий Натанович, прижимая руку к сердцу. — Сердечное спасибо за угощение, за помощь и за своевременную защиту от этого кабаньего выводка. Они теперь, уверен, до меня не доберутся.

Он слегка поклонился нам обоим и, сделав шаг вперёд, двумя руками крепко схватил мою ладонь и энергично, долго и со значением её тряс.

— Искренне признателен вам, Максим! — снова повторил он, глядя мне прямо в глаза.

Затем столь же торжественно проделал то же самое с рукой Шульгина, вызвав у того невольное смущение.

Наконец, поэт аккуратно поправил на плече свою измятую сумку, коротко и вежливо кивнул нам на прощание и, слегка прихрамывая и выпрямив спину, степенным потрёпанным козликом удалился прочь по улице.

— Где-то я его уже видел, — задумчиво проговорил Коля, глядя вслед поэту. — То ли в театре каком играл, то ли ещё где-то на сцене прыгал… Лицо прям знакомое.

— Какая разница, — отмахнулся я. — Может, и играл, может, и прыгал, какая нам печаль?

А сам подумал, что просто этот типаж непонятого художника между прошлым и будущим — абсолютно вечен.

— Слушай, Ярый, — вдруг проникновенно начал Шульгин, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. — Знаешь, сегодня просто бомба была.

— Что именно? — не понял я.

Это он про драку?

— Да вообще всё! — он вдруг оживился, глаза загорелись каким-то юношеским азартом. — И эта вонючая забегаловка, и сама атмосфера эта… Я как будто мир сегодня по-другому увидел, с изнанки, что ли. Честно, никогда не думал, что простое разливное пиво с этой сушёной рыбиной — такая офигенная штука! Вот реально, открытие для меня! А потом ещё мы запросто вломили этим гопникам… Знаешь, я сегодня впервые почувствовал себя реально свободным. Понимаешь?

— Не совсем, — честно ответил я.

— Ну смотри… Сначала на меня давил авторитет бати — это нельзя, туда не лезь, тут не пачкайся, — он состроил строгое, холодное лицо — не столько чтобы попаясничать, а как-то автоматически. — Потом — погоны. Сам же знаешь, приказ, подчинение, всё как положено. Вечно зажат в рамках. А ты — вообще другой. Вроде, мент. Но совсем не такой мент, как остальные. Показал мне, что можно свободно дышать, плевать иногда на правила и рамки. Знаешь, я ведь, вроде, и раньше ни в чём себе не отказывал, но такого — никогда. Боялся, что вытурят, накажут, карьеру испортят… А сегодня вдруг понял — да похер на всё! Просто по кайфу было, и всё!

— Развернись, душа, раззудись, плечо, — усмехнулся я.

— Ну вот именно! — Коля счастливо улыбнулся и широко, но легонько хлопнул меня по спине. — Спасибо тебе, Ярый. Это был просто охренительно крутой вечер. Клубешник рядом не стоял.

Я поднимался по ступенькам общаги. Уже изрядно стемнело, фонарь над входом едва мерцал, отбрасывая неровные тени на бетонное крыльцо.

Тишину нарушил тревожный звонок в кармане. Я остановился, удивлённо вытащил телефон — кому это ночью ещё не спится?

На экране высветилось коротко и ясно — «Грач». Его новый номер, не палёный. Мы чётко договорились, что этот номер используем только в экстренных случаях, чтоб лишний раз не светить контакты и не привлекать внимания.

Значит, что-то серьёзное случилось, раз Грач решил вот так, на ночь глядя, меня набрать. Внутри шевельнулось неприятное предчувствие. Я нажал кнопку приёма и поднёс телефон к уху.

— Алло, это я, — напряжённо и негромко проговорил в трубке знакомый голос Руслана.

Имени моего не называл, своего тоже. Штирлиц.

— Привет, говори.

— Тут такое дело… — Грач замялся, подбирая слова. — Я сейчас на том месте. Помнишь, где мы ночью были… после спортзала?

— Где? — не сразу сообразил я. — Ты конкретнее скажи, мало ли куда мы ходили.

— Ну ё-моё, после спортзала… ну, после всей этой бодяги…

Я тут же напрягся. Грач всегда говорил прямо, не виляя. А тут прямо шифруется. Но симка не палёная — вряд ли кто слушает. А он вдруг начал туманно выражаться. Значит, ситуация совсем хреновая.

— Короче… — он замялся, сглотнул. — Бляха-муха, сам не знаю, как такое вообще могло случиться! Как оно возможно? Это просто п*здец какой-то…

— Стоп, стоп, — перебил я его. — Говори уже. Что конкретно произошло?

Он тяжело выдохнул и произнёс медленно, отчётливо и хрипло:

— Дирижёра в могиле нет.

Я замер, словно не расслышал.

— Чего? — переспросил я растерянно. — Повтори ещё раз, плохо слышно.

— Я говорю тебе, Савченко в могиле нет! Исчез труп!

Не веря своим ушам, я с силой прижал трубку к уху, будто от этого станет понятнее. Сбежал вниз по ступенькам, быстро свернул за угол общаги, вышел в сквер и остановился у старых ржавых качелей. Огляделся, чтобы рядом никого не было.

— Как это — трупа нет? — процедил я сквозь зубы, сдерживаясь, чтобы не заорать погромче. — Ты вообще как это узнал-то?

— Ну, то есть, труп там есть… но не тот, другой, — тихо пробормотал Грач.

— Блин, Руся, говори внятнее, — зашипел я в трубку, уже начиная терять терпение. — Что значит «другой»? Там их должно быть трое! Забыл?

Я оглянулся по сторонам, убеждаясь, что в сквере по-прежнему пусто и никого нет рядом.

— Там и есть трое, — мрачно ответил Руслан. — Только третий, который лежит сверху, это не Савченко. Это кто-то другой.

— Кто? — я почти не дышал.

— Охранник какой-то, здоровый мужик, в камуфляже. На рукаве нашивка, как у тех, что на Валета работают.

— Руся, ещё раз повторяю вопрос, — процедил я сквозь зубы, чувствуя, как начинает трещать голова от напряжения. — Ты чего там вообще забыл? Ты в лесу сейчас?

— Да, Макс, я тут. Хотел перекопать, закопать поглубже этих уродов. Знаешь, неспокойно мне было. Чуял, блин, сердцем, что не просто так всё это. Тогда мы же наспех зарыли их этой маленькой лопаткой. Мало ли — собаки какие разгребут или ещё что случится. Короче, я взял нормальный инструмент, приехал на место и давай копать. А Дирижёра там нет, представляешь? Вместо него лежит совершенно другой человек, с дыркой в гортани.

— Пулевое? — спросил я.

— Нет, — Руслан помолчал секунду. — Будто осиновый кол ему в горло загнали. Как вампиру, только не в сердце, а в глотку. Бред полный, чертовщина какая-то.

Я медленно провёл рукой по лицу, пытаясь хоть немного привести в порядок мысли и понять, что могло вообще произойти с трупом Савченко.

— Ладно, — проговорил я. — Уходи оттуда. Немедленно…

— А с трупами-то сейчас что делать? — спросил он, словно я был главным специалистом по сокрытию криминальных трупов.

— Да ничего уже не сделаешь. Если там уже кто-то после нас копался, то какая разница? Зарой обратно, как было, не усложняй ситуацию. И главное — к себе на хату ни ногой. Я тоже сменил место жительства. Ты ведь на даче сейчас живёшь?

— Да, пока на даче, — подтвердил Грач.

— Вот туда сейчас. Будем думать дальше, как быть.