Последний Герой. Том 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Все одно, ума не приложу, куда Савченко-то подевался? — тихо бормотал Руслан. — Кому мог понадобиться его проклятый труп? Может… может, он всё-таки жив?

— Да ну нахер, — выдохнул я зло. — Я лично ему башку прострелил, ты сам видел. Пуля вошла ему точно в глаз. Живых после такого не бывает.

— Ну не знаю, братан… — протянул он растерянно, и я почти физически ощутил, как он пожал плечами там, на том конце трубки. — Может, он этот… как его? Франкенштейн?

Глава 6

В первую ночь на новом месте спалось, прямо скажем, неважно. Общежитие — не самое подходящее место для тихой и размеренной жизни. Звукоизоляция — будто живёшь в картонной обувной коробке. Слышно буквально всё.

Рано утром меня уже поднял чей-то громкий топот, хлопанье дверьми, звуки сливного бачка и приглушённые разговоры. Я давно отвык от таких условий и сначала никак не мог снова заснуть. Но, пересилив себя, всё-таки задремал.

Проснулся во второй раз резко, мгновенно вскочив с кровати. Меня разбудил громкий женский вскрик, точнее даже — визг. Рука инстинктивно выдернула пистолет из-под подушки. Я недоумевающе огляделся вокруг. В комнате никого, дверь заперта.

Но звук явно доносился откуда-то сбоку, будто прямо из стены.

Я прислушался. И тут снова раздался приглушённый крик, причем знакомый. Источник я обнаружил почти сразу — старая электророзетка на стене, почти насквозь пробивающая стену, словно маленький микрофон, ну или скорее динамик. Оттуда и раздавался шум, а значит, орала моя соседка. Кто там у нас за стенкой? Правильно — Ирка, медсестра.

Потом послышался низкий мужской голос и звуки явного скандала. Голос грубый, хрипловатый, будто с похмелья или сам по себе джигурдовый:

— Ты чего орёшь-то, дура? На уши всех соседей поднимешь!

Интересно…

Насколько я понял, Ирка жила только с детьми — откуда там с утра вдруг взялся мужик? Я глянул на часы: время — девять. Вздохнув, быстро соскочил с кровати и натянул трико и футболку, на ходу обшаривая глазами пол в поисках тапок. Тапок не нашёл. Да и хрен с ними — сгрёб с полки форменные туфли из чёрной кожи и сунулся в них на босу ногу.

В таком маргинально-бомжеватом виде я и направился навестить соседку. Всё-таки её призывы о помощи через электророзетку звучали как-то уж слишком убедительно.

За Иркиной дверью явно происходило что-то нехорошее — звуки были приглушенными и одновременно возбужденными, словно мужик домогался до Ирки, и не слишком мирным способом. Я сразу же попробовал открыть дверь, но та была предусмотрительно заперта изнутри.

Тогда я постучал костяшками пальцев: сначала негромко, хотя и настойчиво.

Реакции ноль. Затем резко и громко — три коротких удара и три увесистых хлопка ладонью. Бух-бух-бух, бам-бам-бам. Звук гулко отозвался в коридоре эхом.

За дверью тут же наступила напряжённая тишина, будто я прервал что-то очень важное и секретное. Потом неуверенно и немного испуганно отозвалась Ирка:

— Кто там?

— Это я, почтальон Печкин! — бодро ответил я, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо и даже с оттенком добродушной насмешки. Важно создать впечатление, будто я просто решил зайти к соседке поболтать, а вовсе не собираюсь врываться к ней и спасать от какой-то угрозы.

Сам же я при этом приложил ухо к замочной скважине. Двери в общаге были дешёвые, тонкие, с огромными зазорами и хлипкими замками, через них прекрасно доносился любой звук. Я отчетливо слышал каждое слово, сказанное за дверью.

— Это ещё кто? — недовольно спросил мужской голос, хриплый и грубоватый.

— Откуда я знаю! — раздражённо бросила Ирка.

— Слышь, ты дверь не открывай! — грубо буркнул ей мужик. — Сиди тихо!

— Ай! Пусти, больно же! — снова вскрикнула она.

По звуку было понятно, что Ирка попыталась двинуться к двери, но мужик резко схватил её за руку, оттащил обратно. Я поморщился и снова загрохотал кулаком в дверь — уже настойчиво, без шуток и лишних пауз. Громко, с металлическими нотками в голосе, произнёс:

— Открываем дверь, граждане! У нас жалоба на шум от соседей! Будем разбираться, открываем быстро!

На этот раз голос звучал сухо и резко, как положено для представителя власти, пришедшего навести порядок.

Мужик присмирел. Им ничего не оставалось, как открыть мне дверь. Ирка щёлкнула замком и приоткрыла створку. Я быстро переступил порог, внимательно осмотревшись.

Комната выглядела так, будто по ней прошёл маленький, но ураган. На столе перевёрнутая кружка, лужица чая, полиэтиленовый пакет, порванный, лежит на полу, какая-то детская игрушка валяется у порога. Сама Ирка отсупила в глубь комнаты, растерянная, заплаканная, спешно вытирая мокрое от слёз лицо.

— Макс? Это ты? — пробормотала она, явно не ожидая меня здесь увидеть.

На диване вольготно расположился мужик лет сорока, невысокий, но коренастый и крепкий, словно вырубленный из цельного дубового чурбака. Усы были похожи на проволочную щётку, которой чистят ржавые трубы. Мужик с недоумением и явной неприязнью уставился на меня. Во взгляде его читалось неприкрытое раздражение, недовольство и немой вопрос: «Какого хрена ты сюда приперся, пацан? Тебе больше заняться нечем?»

Я легко улыбнулся Ирке, стараясь выглядеть максимально непринуждённо, будто и правда просто сосед по общаге, случайно забежавший за бытовой мелочью:

— Привет, Ир. Тут такое дело… я вообще-то за солью заскочил, а слышу, у вас, вроде, какой-то непорядок. Решил уточнить, что за дела.

Пока не стал давить, дал ей самой выговориться. Нужно было спокойно понять ситуацию, не нагнетая с порога. А уж потом решать, как действовать дальше.

Она нервно потёрла глаза, с облегчением глядя на меня:

— Ой, Макс… Как хорошо, что ты пришёл. А то вот Серёжа, — она кивнула на мужика, — никак уходить не хочет…

Я снова окинул взглядом комнату. Кроме этих двоих, здесь никого не было. Видимо, дети уже отправились в садик, и сейчас Ирка осталась с этим незваным гостем наедине.

— Сколько тебе соли-то насыпать? Могу хоть всю пачку отдать, — проговорила Ирка, стараясь улыбнуться и одновременно успокоиться.

Я хмыкнул, пожав плечами:

— Да ладно, Ир. Обойдусь пока без соли. Я, наверное, просто Серёжу заберу. Ему ведь всё равно пора.

От такого заявления мужик, до этого молчаливо изучавший меня, вдруг резко вытянул шею, вытаращив глаза. Он явно не ожидал, что разговор примет такой оборот. Несколько секунд он соображал, пытаясь переварить услышанное. Было заметно, как со скрипом поворачиваются шестерёнки его, очевидно, не особо шустрых мозгов.

— Ты сейчас что сказал? — глухо и зло пробасил он, медленно поднимаясь с дивана.

Ростом он был невысок, но зато в ширину раза в два превосходил любого нормального человека. Приземистый, широкий, этакий бычок-переросток, явно не привыкший к разговорам без обиняков.

Судя по его помятому и трикошно-маечному виду, пришёл мужик вовсе не с улицы, а откуда-то с соседнего этажа или комнаты поблизости. Видимо, коренастый считал общежитие местом с широкими возможностями для межкомнатного туризма.

— Ира, — спокойно сказал я, не сводя глаз с усатого гостя, — если гражданин тебя напрягает, я могу предложить ему прямо сейчас выйти на свежий воздух.

Ирка молча посмотрела на меня, словно колеблясь, потом нервно покачала головой и робко попросила:

— Макс, он меня уже замучил. Давай лучше коменданта позовём? Любовь Марковну, она точно справится… Я тебя очень прошу.

Медсестра явно сомневалась в моих силах — или боялась, что ситуация перерастёт во что-то более серьёзное. Но я лишь усмехнулся, покачал головой и ответил как можно увереннее, чтобы успокоить её:

— Зачем нам напрягать Любовь Марковну по пустякам? Я думаю, мы с гражданином прекрасно договоримся сами. Правда?

И я уже не шутливо, а вполне жёстко обратился к мужику:

— Давай-ка на выход… И тапочки свои прихвати.

С этими словами я пнул в его сторону стоптанные тапки сорок четвёртого размера, стоявшие прямо у порога. Один тапок удачно стукнул его по ноге, второй же, предательски вывернувшись, улетел куда-то под Иркин холодильник.