Наследник 4 (СИ) - Шимохин Дмитрий

— Ты человек бывалый, слободы стрелецкие знаешь.

— Знаю, княже, — подтвердил тот.

— Бери пару коней Бутурлина, — кивнул я в сторону Василия, — да еще с пяток людей в подмогу, и немедля скачи в стрелецкие слободы. Найди там сотников и полковых голов. Приведи их сюда. Скажешь, что князь Старицкий зовет первый боярин, по государеву делу великой важности. И тоже о том, что здесь стряслось, до поры молчок! Пусть думают, что просто сбор. И чтобы без бузы там, понял? Нам сейчас единство нужно как никогда.

— Ясно, князь Андрей Владимирович! Мигом обернусь! — Афанасий кивнул и бросился выполнять приказ.

Площадь понемногу очищалась от тел. Мои люди и оставшиеся стрельцы под руководством дьяка Савки, которого я выдернул из толпы и назначил ответственным за учет и порядок, растаскивали убитых и перевязывали раненых. Лекарей все еще не было, и стоны несчастных рвали душу.

Мой взгляд упал на группу воинов, сгрудившихся поодаль. Там лежал Вишка, один из первых моих гороховецких послужильцев, держась за пробитый бок. Рядом Стенька пытался неумело перетянуть ему рану тряпицей. Сердце неприятно сжалось. Эти мальчишки прошли со мной первые бои, делили хлеб и опасности. Их лица, искаженные болью, были мне не чужими. Я быстро подошел к ним.

— Как ты, Вишка? — спросил я, присаживаясь на корточки. — Ничего, княже… выдюжу… — прохрипел тот, пытаясь улыбнуться, но улыбка вышла жалкой гримасой.

— Терпи, воин, — я ободряюще хлопнул его по здоровому плечу. — Лекаря найдем, подлатают. А там и свадебку сыграем, я тебе такую девицу подберу, ух!

Оглядев площадь, я заметил нескольких бояр из числа приспешников Шуйского, которые валялись на земле, кто раненый, кто просто сбитый с ног и испуганный. Некоторые пытались отползти или смешаться с толпой.

— Эй! — крикнул я. Ко мне тут же подскочили несколько сторожей из личного отряда.

— Тех бояр-изменников, что живы остались, немедля связать! Да рты им заткнуть, чтобы не брехали чего не надо! Свалить всех в одно место, под охрану. После допросим, кто и как в этом сговоре участвовал. Нечего им тут рассиживаться!

Мои люди с готовностью бросились выполнять приказ, сгоняя уцелевших заговорщиков, как скот. Рычание и проклятия быстро сменились мычанием, когда им затыкали рты. Среди связанных бояр я заметил знакомые лица — Дмитрия Шуйского и Ивана Шуйского по прозвищу Пуговка. Оба были ранены, но живы. Дмитрий злобно зыркнул на меня. Его брат, Иван, выглядел не лучше, но спеси не убавилось.

Я подошел к ним. Мои сторожа, что их связывали, расступились.

— Ну что, князья? — усмехнулся я, глядя им в глаза. — Не вышло вашего дела? Решили на государя руку поднять, кровью царской умыться?

Дмитрий Шуйский сплюнул кровью себе под ноги.

— Вор ты! Самозванец! Пригрелся у другого вора на груди! — прохрипел он, пытаясь вырваться из веревок. — Мы за веру истинную! А ты… ты продался ляхам вместе со своим вором!

— Заткнись, собака! — рявкнул я, и мой голос эхом пронесся над площадью. — За веру они! А сами царя законного и помазанного убить пытались! Это, по-вашему, вера? Кровью своей умоетесь за такие слова и дела!

Иван Пуговка, который до этого молчал, скрипя зубами, вдруг подал голос, полный яда:

— Недолго тебе, выскочка, радоваться! Придет час, и тебя на кол посадят, как пособника антихристова! Москва не простит поругания!

— Рты им кляпами заткнуть покрепче! — приказал я своим людям, не желая больше слушать бредни. — И этих — особо сторожить. Они нам еще много интересного расскажут, когда время придет. А пока пусть посидят, подумают о своих грехах.

Мои воины тут же исполнили приказ, и вопли Шуйских потонули в мычании. Презрительно глянув на поверженных врагов, я отвернулся. Их судьба решится позже, если доживут. А сейчас были дела поважнее.

«Нужно что-то делать с ранеными, — снова вернулась неотступная мысль. — И с Дмитрием…» Я подошел к месту, где лежал царь. Дед Прохор неотлучно находился рядом.

— Как он, деда?

— Так же, внучек. Еле дышит. Не приходит в себя, — покачал головой Прохор. — Без лекаря тут никак.

Я выругался сквозь зубы. Где же эти лекари, когда они так нужны! В этот момент со стороны дворца послышались громкие крики и звуки учащающейся стрельбы. Кажется, мои дядья нащупали осиное гнездо Василия Шуйского. Я обернулся к дворцовым воротам, рука сама легла на эфес сабли. Нужно было заканчивать это дело.

— Деда, остаешься здесь за главного на охране государя, — твердо сказал я. — Я — во дворец. Помогу нашим. Пора эту гадину Шуйского из норы вытащить.

Прохор только молча кивнул, его старые глаза сурово блеснули. Он все понимал без слов. Я подозвал Елисея и сторожей, включая Прокопа, который уже успел перевязать какую-то царапину.

— За мной! Посмотрим, как там наши дядья управляются!

И мы ринулись во дворец.

Глава 8

Глава 8

И мы ринулись ко дворцу. Адреналин опять сделал свое дело, и руки начали подрагивать от напряжения, но отступать было нельзя. Василий Шуйский, эта та еще змея подколодная, его надо было обязательно взять, а то сбежит еще куда. Вон к тем же ляхами или Швецию, а то и к татарве — и будет гадить. Черт бородатый!

Распахнутые настежь главные двери царского дворца зияли как пасть голодного зверя. Оттуда доносился лязг стали, яростные крики и предсмертные хрипы — родичи со своими людьми уже вовсю хозяйничали внутри.

Мы с Елисеем, Богданом, Прокопом и десятком верных сторожей ворвались в гулкие сени. Здесь царил полумрак и запустение. Похоже, большинство дворцовой челяди разбежалось или попряталось по щелям при первых же признаках бунта. Только несколько опрокинутых лавок да брошенная кем-то в спешке шапка свидетельствовали о недавней панике.

Звуки боя доносились откуда-то сверху, со второго этажа. Мы рванули туда с саблями наголо.

— Княже, глянь! — вдруг воскликнул Богдан, указывая на приоткрытую дверь одной из боковых палат, откуда тянуло тяжелым запахом крови и еще чего-то…

Я махнул рукой, приказывая остальным двигаться дальше, а сам с Елисеем, Прокопом и тремя сторожами свернул к этой двери. Осторожно толкнув ее, мы вошли. На полу, на дорогих персидских коврах, в луже собственной крови лежал человек в богатом кафтане. Он был еще жив, тяжело хрипел, одна рука судорожно сжимала край ковра.

— Басманов! — узнал я его. — Петр Федорович Басманов, любимец царя… и голова стрельцов.

«Так вот он где. Один из тех, на ком держалась власть царя», — мелькнула мысль.

Ранен смертельно, судя по всему. Глаза его были полузакрыты, но, кажется, он нас заметил. Губы слабо шевельнулись.

— Госу…дарь… — едва слышно прошептал он.

«И этот о государе, — подумал я с какой-то злой иронией. — У каждого свой государь, своя правда».

— Вы двое здесь, — приказал я и покосился на сторожей. — Помочь, как сможете. А как лекаря найдем — сюда его. Хотя, боюсь, поздно уже. Остальные — за мной!

Мы выскочили из палаты и снова устремились на шум боя. Пробегая мимо еще одной двери, на этот раз плотно затворенной изнутри, мы услышали какой-то сдавленный писк и возню.

— Вышибить! — коротко бросил я сторожам. Двое моих с разбегу ударили плечами в резную дубовую доску. Засов хрустнул, дверь распахнулась, и мы увидели трясущегося от страха человека, пытавшегося забиться за массивный ларец.

— Молчанов! — узнал я очередного государева мужа, одного из самых деятельных и беспринципных приспешников «Дмитрия».

Петр Молчанов, дьяк его… или кто он там был.

Молчанов при виде нас взвизгнул и упал на колени, протягивая руки.

— Андрей Владимирович! Не губи! Я все скажу! Я… я ни при чем!

«Знакомая песня, — усмехнулся я про себя. — Как крысы с тонущего корабля».

— Взять его! — приказал я. — Связать и под охрану на улицу. Этот нам еще пригодится. Возможно.

И снова вперед, туда, где лязг стали становился все громче. Наконец мы вылетели в просторную палату.