Инженер Петра Великого 12 (СИ) - Гросов Виктор

В штабе воцарился управляемый хаос. Де Брольи, срываясь на фальцет, тыкал пальцем в карту, требуя немедленной атаки. Меншиков, смертельно бледный, с трясущимися руками, что-то жарко шептал на ухо Петру. Швейцарские капитаны сбились в плотный круг и гортанно обсуждали единственное, что их волновало: неустойку за смерть в этом проклятом ущелье.

Примитивная, хрестоматийная «коробочка» на открытой местности. Классика, описанная еще римлянами. И я, возомнивший себя великим стратегом, собственноручно загнал в этот мешок пятьдесят тысяч душ.

Со стороны Лиона приехал Орлов на «Бурлаке». Лион занят силами Людовика. Филипп после этой новости совсем потух.

— Тихо. — Петр рыкнул.

Все споры мгновенно стихли. Царь закончил сборку пистолета, с сухим щелчком взвел курок, потом плавно спустил его и сунул оружие за пояс.

— Ждем.

— Чего ждем? — не выдержал Орлов, сжимая эфес сабли.

— Они не станут стрелять. — Петр поднял на него тяжелый взгляд. — Пока нет. Они пришли не воевать. Сейчас начнут торг.

Его интуиция оказалась верной. Не прошло и получаса, как от английских позиций отделилась группа всадников под белым флагом. Никакой спешки. Они двигались шагом, с демонстративным спокойствием хозяев положения, давая нам время насладиться своим бессилием.

Мы выдвинулись навстречу: я, Петр, герцог, Меншиков и Ушаков. Делегация противника уже ждала на нейтральной полосе. Возглавлял ее не генерал, не маршал и даже не принц крови. В простом, но безумно дорогом гражданском камзоле, на вороном жеребце восседал лорд-казначей Англии Роберт Харли.

Хлопали белые полотнища флагов, нервно всхрапывали кони. Лорд Харли окинул нас недовольным взглядом. Рядом с ним стоял толмач.

— Ваше высочество, — его глаза смотрели сквозь Петра, словно русский царь был прозрачным. — Рад видеть вас в добром здравии. Впрочем, должен признать, выбор компании вызывает… некоторое недоумение.

Слова Харли, обернутые в вежливость, источали яд.

Герцог побелел, но удар выдержал.

— Лорд Харли, — ответил Филипп с достоинством, которого я от него не ожидал. — Я нахожусь среди моих союзников. И требую объяснений: что означает этот военный лагерь на пути моего следования?

— Мы здесь не как враги, ваше высочество. — Уголок губ англичанина дрогнул в усмешке. — Мы здесь как спасители. По просьбе законного короля Франции и с благословения Святого Престола. Наша миссия — очистить эту землю от еретиков.

Терпение Петра лопнуло. Мысль о том, что он, император, вынужден слушать нотации от зарвавшегося клерка, явно пережгла предохранители.

— Господин казначей, вы ошиблись дверью, — прорычал он. — Армией командую я. Хотите говорить — говорите со мной!

Харли скользнул по нему отсутствующим взглядом.

— Прошу прощения, сир, — произнес он с издевательской учтивостью. — Однако Британская корона не ведет переговоров с отлученными от церкви схизматиками.

Лицо Петра начало наливаться дурной, темной кровью. Ушаков, тенью возникший за монаршим плечом, едва заметно сжал локоть царя. Ситуация выходила из-под контроля. Англичанин провоцировал мастерски, Филипп впал в ступор, а Петр вот-вот сорвется в рукопашную.

— Лорд Харли, — я вступил в разговор, нарочито понизив голос до скучающего тона. — Мы здесь для дела или для богословского диспута? Если второе, то наш полковой капеллан с радостью уделит вам время. Если первое — переходите к сути.

Перехватив инициативу, я четко обозначил расстановку сил. Харли на секунду сбился с ритма, оценивая нового игрока. Толмач быстро перевел мои слова.

— Хорошо, генерал, — кивнул он. — Суть проста. И адресована она исключительно его высочеству.

Он снова развернулся к Филиппу, игнорируя нас.

— От имени Священной Коалиции мы готовы признать вас, Филипп, законным регентом Франции. Мы предоставим кредиты и оружие для наведения порядка. Цена вопроса — лояльность христианскому миру. Вы должны немедленно, здесь и сейчас, отречься от союза с московитами. А сами еретики — вместе с их дьявольскими механизмами — будут отданы в руки нашего правосудия.

Корона в обмен на предательство. Класс. Герцог молчал, и по его бегающим глазам было видно, как мучительно скрипят шестеренки в голове, взвешивая «за» и «против».

Чтобы дожать клиента, Харли щелкнул пальцами. Один из его глашатаев выехал вперед, развернул пергамент и начал выкрикивать условия ультиматума, обращаясь уже не к нам, а к полкам. Голос разносился над долиной, вбивая клин между французами и и остальной частью нашей армии.

Филипп дрогнул. Я видел этот момент слома: взгляд метнулся к своим солдатам, потом на нас, потом на Харли. Он был в шаге от того, чтобы принять сделку.

Времени на раздумья не оставалось. Я ударил коня шпорами, врубаясь в пространство между глашатаем и строем.

— Передайте своему хозяину! — заорал я так, что сорвал голос, перекрывая шум ветра. — Что герцог Орлеанский — наш союзник и личный друг русского Императора! Любая угроза в его адрес — это объявление войны России! Мы защитим его, хочет он того или нет!

Шах и мат. Я публично, на глазах пятидесяти тысяч свидетелей, намертво приварил нашу судьбу к его. Теперь предательство для Филиппа превратится в низость, которую не простят офицеры.

Бедная Франция. Сначала мы, теперь англичане с немцами. Страна превратилась в проходной двор с выбитыми дверями.

Герцог прекрасно понял, что я только что сделал: спас его репутацию и одновременно взял в заложники. Выбора у него больше не было.

Ветер внезапно умер. В этой тишине со стороны английского лагеря донесся крик петуха — звук настолько будничный, что сейчас он прозвучал как похоронный колокол. Десятки тысяч глаз, и армии крестоносцев, и нашей, трещащей по швам коалиции, сфокусировались в одной точке. На герцоге Орлеанском.

Бледность Филиппа проступала даже сквозь слой дорожной пыли, а испарина на лбу выдавала критическую перегрузку нервной системы. Он попал в вилку. Харли улыбался ему — поощрительно, мягко, так улыбается отец нашкодившему, но любимому сыну. Взгляд герцога метался: сначала на свои полки, застывшие в ожидании, затем на меня. Мое лицо оставалось маской.

Англичане использовали его как наживку, мы — как политический таран. Теперь ему предложили примитивный выбор: либо корона на голове, либо голова в корзине. Для человека его склада ответ был очевиден.

Он тронул поводья, сокращая дистанцию до нас с Петром. Кольцо гвардейцев молча разомкнулось.

— Простите, — голос Филиппа звучал глухо, как из бочки. Глаза он спрятал, уставившись в луку седла. — Мой долг… он перед Францией.

Петр промолчал. В его взгляде, упершемся в ссутулившуюся фигуру герцога, не было гнева. Там была брезгливость. Так смотрят на раздавленного сапогом слизняка.

Орлов выругался. А Меншиков раскрыв рот смотрел на весь этот сюр.

Герцог медленно, словно во сне, начал разворачивать коня.

— Филипп! — во мне клокотала злость. — Тебя купили, как портовую девку на ярмарке!

Плечи герцога дернулись, словно от физического удара. Секундная заминка. Казалось, он сейчас что-то скажет… Но вместо этого рука в перчатке взмыла вверх, подавая короткий сигнал в сторону де Брольи. Затем — удар шпорами, и он рванул вперед, к Харли, к обещанному трону и клейму Иуды.

Французские полки, повинуясь приказу, начали опускать знамена. Стыдливо отводя глаза, они ломали строй, разворачивались и отходили в сторону, оголяя наш фланг, словно гниющее мясо, отстающее от кости. Поле для будущей бойни было расчищено.

Мы с Петром изумленно смотрели на предательство.

Харли коротко, сухо рассмеялся, наслаждаясь проведенной комбинацией.

— Даем вам время до рассвета, чтобы принять решение о сдаче в плен.

Англичанин развернул коня и ускакал в окружении своей свиты

Нас предали.

Глава 7