Гений МАЗа (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Нас подкинуло ещё до выхода на гребень, на основную «взлётную полосу», где полёт продлится метров 30–40. Понимая, что на резком повороте с пометкой «опасно» атаковать бессмысленно, чуть сбавил газ.

«Москвич» улетел в снежную круговерть, я отпустил его метров на 15–20, лишь бы не терять из виду. Так, он тормозит, мой черёд тоже плавно на тормоз — левой ногой, потому что правая давит на газ, не давая упасть оборотам, а заблокированная задница сейчас уйдёт вправо, чтоб морда устремилась ровно в створ поворота, который пока скрыт… Водитель «москвича» проделал ровно то же, но на скорости километров на 10 больше и начав торможение на секунду позже. Я видел его смутно через стёкла правых дверей, мои фары, сражаясь с дневным светом солнца, едва пробивающегося сквозь пургу, едва доставали до смутно виднеющихся кустов сбоку от трассы.

А потом «москвич» кувыркнулся и исчез. Я дал по тормозам, сдал назад, теряя секунды ценой бриллиант за каждую. Выскочили все трое, увидели овраг, принявших в объятия обе машины конкурентов, вдобавок, вторая душевно влупила первой. Водители и штурманы тех тачек выбрались наружу и ничем не напоминали нуждающихся в медицинской помощи. Разве что психологической.

— По коням!

На созерцание бедствия конкурентов ушло 13 секунд плюс пока сдавал назад, пока снова набирал скорость — это не менее минуты. Но нельзя иначе, ни по правилам гонки, ни по человеческим законам, должны убедиться, что эвакуации не требуется.

К этому времени трасса уже неплохо восстановилась в памяти, внутри себя я порой предсказывал очередной участок раньше, чем его озвучивал штурман.

И всё равно — это немного безумно, когда несёшься в метели, видимость не больше 20–30 метров, тормозной путь в разы больше… Конечно, при прохождении допа убирается любой другой транспорт, кроме участников гонки. Здесь не может быть поваленных деревьев поперёк дороги. А вот перевёрнутый «Москвич» подвернётся запросто. Или зевака-зритель-суицидник. Или, что совсем для нас трагично, выпрыгнет лось.

Если кратко, скоростной доп при ограниченной видимости представляет собой слепой полёт туда, где в теории должна быть дорога.

Когда пронеслись через последний КВ, снег утих. Я вырулил на трассу Минск-Москва и принял на обочину.

— Валь! Жива?

— Жива! Но спасибо за совет с клизмой. Пару раз чуть не сходила под себя.

— Раз не сходила — нервы на месте. Садись за руль!

— Что-о-о⁈

Это они выкрикнули в две глотки.

Я буквально втолкнул девицу на своё место, сам сел за штурмана, заставил её одеть очки.

— Теперь ты — за Мельникова, Ваня — изображай женщину, разрешаю подтягивать колготки. Валь, очки не поднимать, подшлемник натяни на нос, ты не в списке экипажа. Гони!

Она резко взяла с места и быстро разогналась до сотки. Обгоняла аккуратно, теряя время, навёрстывала на прямых.

Неожиданно я ей поверил как водителю. Гонщик в ней не просматривается, нет бензина в крови. А как резервный водитель — вполне. Но выводы делать рано, попадёт в сложную ситуацию, тогда и посмотрим. Если уцелеем.

Накаркал. Навстречу — фура «Совтрансавто», а его начал обгонять конченный мудак на ЗиЛ-130. С нашей стороны обочина завалена заготовленными брёвнами, словом — её нет. Скорость 110, подморозило, сверху лежит свежая пороша. Грузовик прёт нам в лоб. Расстояние стремительно сокращается. Не критично, но опасно. Ваши действия, мадемуазель?

Я приготовился выхватить руль, не пришлось.

— Гашу скорость…

Она пустила машину в дрифт, сбросив в скольжении бортом вперёд до семи десятков, вынеслась на левую обочину практически вплотную к «Совтрасавто», за его кормой вернулась в свою полосу.

— А сейчас я чуть не опозорился, — признался штурман.

— Отдыхай! Она знает что делает.

Водительница шумно выдохнула. Разъезд дался ей нелегко. Несколько минут к ней присматривался. Бывает, человек взял себя в пучок в аварийной ситуации, справился с ней, потом накатила реакция, полный ступор, когда и пустяковое препятствие вырастает в проблему. При езде в булочную, отхватив такой стресс, лучше остановиться и отдышаться, на ралли это недопустимая роскошь, обязан вернуться в норму, не снижая скорости. Валька — молодчина, перетерпела.

Правда, скоро ссадил её. На КП «постороннюю» за рулём видеть не должны.

Если бы кто-то присмотрелся к нам внимательнее, когда остановились у поворота на Смоленск и заправлялись, точно заметили бы подвох. Пассажирка сияла так беспричинно и так ярко, что об неё можно было прикуривать.

Как мало нужно человеку для счастья! Этой мелочью, надеюсь, я восстановил баланс чёрного и белого в своей карме после утреннего незаслуженного наезда на Цыганкова.

Глава 7

Международные неприятности

В Бресте Цыганков в моих глазах реабилитировался. Виктор, как я мог побиться о заклад ещё в Москве, ни пальцем о палец, ни кое-чем по столу не стукнул, чтоб в Минске или на польской границе нас снабдили командировочными на Польшу. Тогда Эрнест Сергеевич пустил шапку по кругу, попросив остальных поделиться злотыми. Собрал на каждого из минчан менее половины того, что причиталось, но жест того стоил.

Мы столпились у автобуса недалеко от погранперехода. Я пересчитал злотые. Виктор Матвеевич курил позади литовцев и не отсвечивал.

— Эрнест Сергеевич! Выкрутимся. Спасибо. Раз сумма неполная, у меня вызрело единственное, но непременное условие. Можем поставить на голосование, а лучше — вы сами решайте.

— Какое?

Его тон не предвещал ничего хорошего.

— Ссадить нахер Виктора Матвеевича прямо здесь, — увидев его взметнувшиеся брови и округлившиеся глаза, я торопливо добавил: — О сведении личных счётов и речи нет. Но загранпоездка — дело ответственное. Он запорол пустяковое дело. Какие ещё фортели ждать от этого мудака? Кому за него отвечать?

Услышав, что ему грозит отлучение от сладкого, автоэкспортовец выкинул сигарету и рванул ко мне вплотную.

— Не имеете права!

Какие знакомые слова…

— У меня один вопрос к коллегам-гонщикам. Этот тип решил какой-нибудь вопрос по организации гонок?

Конечно, решил, и так знаю, подготовительная работа, если она проделана правильно, на поверхности не видна.

— Да я с ног сбивался…

— Не к тебе вопрос. Коллеги! Ну одно слово в его защиту! Он, кстати, хотя бы один злотый положил в шапку, когда нам скидывались?

— Ты сме-ёшься? — хмыкнул Брундза. — Ни единого гроша. А Эрнест Сергеевич половину своих отдал. Я слышал их разговор.

Чинуша втянул голову в плечи, чувствуя, как падают его акции. Взмолился:

— Эрнест Сергеевич! Уважаемый! Но вы же понимаете, что со мной так нельзя — без согласования с Москвой?

— На долгие согласования времени нет. Заберите вещи из автобуса. Отъезжаем без вас.

Цыганков с удивительной лёгкостью принял мой ультиматум. Наверно, сам был рад избавиться от нахлебника.

Поехали. Дубль-штурманша путешествовала в «икарусе», потому что багажник и отчасти салон были заполнены покрышками и двумя канистрами. Как их не закреплял, на спецучастке под Барановичами они немилосердно прыгали, а перекидывать в автобус или в МАЗ-техничку «всё нажитое непосильным трудом» я не хотел. И если около Ярцево я застолбил первое место среди непеределанных 1600 из-за слёта с трассы москвичёвских конкурентов, здесь едва избежал штрафа за контрольное время.

Как только за кормой опустился последний польский шлагбаум, наш «жигуль» резко взял вправо на Тересполь, несмотря на то, что карта вела вперёд к Бяла-Подляске, Минску-Мазовецкому и далее к Варшаве. Ваня возмутился, но я цыкнул на него: молчи в тряпочку, знаю что делаю.

В постосоветское время ездил здесь десятки раз. Широкое Брестское шоссе, построенное к Олимпиаде-80 и продолженное неплохой объездной по южной части Бреста, в Польше превращалось в асфальтированную верблюжью тропу — узкую, по одной полосе в каждую сторону, где-то с широкими, а местами с очень стрёмными обочинами. Улучшаться ситуация начала где-то в 2010-х годах, но свалились на голову санкции ЕС, очередь перед Тересполем выросла до суточной, порой и дольше, я на старости лет расхотел попадать в Евросоюз такой ценой. Знал, что за поворотом на Тересполь расположились десятки мелких частных автомастерских. В социалистическое время наверняка меньше, но точно должны быть, предприимчивость панов не сгубила даже Польская объединённая рабочая партия.