— Всё, езжайте в госпиталь, лечитесь, да и доктору пора отдохнуть и помогать новым пациентам, их, к сожалению, будет ещё очень много.
— Да, командир, но нам пора, вон, я вижу, и извозчики появились, идёмте, юноша, — сказал доктор Преображенский и потянул меня за собой.
Поймав извозчика, мы уселись в коляску и отправились в ближайший госпиталь, адрес которого знал доктор Преображенский. Там я долго не пробыл, и когда меня заново перевязали и назначили лекарства, я сердечно распрощался с доктором и отправился в аптеку, купить всё необходимое, растратив на это большую часть из тех ста злотых, что нам выдали в качестве суточных перед штурмом.
Общежитие академии встретило меня пустотой, Пётр ещё не вернулся, занятия тоже ещё не начались, и поэтому я оказался предоставлен самому себе. Сходил пообедать в столовую, почитал книжку, поспал и стал думать, что делать дальше.
В канцелярии факультета мне сообщили, что занятия начнутся со следующей недели, а пока я совершенно свободен, а с учётом моих ранений, о чём мне в госпитале выдали справку, я и вовсе могу их посещать только через ещё одну неделю.
Обдумывая эту информацию, я вдруг вспомнил, что графиня напрямую мне сказала, что приглашает к себе в дом погостить и пообщаться со своей дочерью в любое удобное для меня время. А было ли мне сейчас удобно? Несомненно, осталось придумать, как оповестить их и напроситься в гости.
С одной стороны, мне очень неудобно так поступать, с другой же, а чего уже стесняться? Я даже с Женевьевой целовался, и подозреваю, что её мать, как минимум, об этом догадывалась и, как максимум, не мешала. Решено, надо ехать! А для того, чтобы оповестить графиню, нужно ей позвонить.
«Хотя, нет, — размышлял я вслух, — позвонить сложнее, ведь номер я не знаю, а скажут его на телефонной станции или не скажут — неизвестно. Придётся отбить телеграмму, так надёжнее». Не теряя времени и боясь передумать, я тут же направился на телеграф, где и отбил короткую, как выстрел, телеграмму в адрес графини Васильевой, не Женевьевы, а её матери, Натальи Васильевой.
«Прошу соизволения посетить вашу семью по ранее полученному вашему приглашению. С уважением, барон Фёдор Дегтярёв». – гласил текст моей телеграммы.
Выйдя из здания почтового телеграфа, я нечаянно вспомнил о Лизе, но образ бедной и, наверное, доброй девушки, к сожалению, никак не тронул моё сердце. Душу, быть может, а вот сердце уже навсегда оказалось занято другой. Увы, Елизавета и не пыталась особо заинтересовать меня в свиданиях с ней, а уж её родители и подавно делали всё возможное для того, чтобы этого не случилось. Ну, что же, значит, это судьба! И, выкинув все мысли об этой девице из головы, я, не торопясь, пошёл в общежитие отдыхать.
На следующий день прямо с утра ко мне явился почтальон и вручил ответную телеграмму, она оказалась ещё короче моей.
«Будем рады вас принять у себя дома. Графиня Н. Васильева».
Прочитав телеграмму, я улыбнулся и, не откладывая дело в долгий ящик, принялся собираться, чтобы после обеда отправиться на железнодорожный вокзал и уехать в Великий Новгород.
Расписание поездов постепенно начинало восстанавливаться, но ходили пока только те, что не являлись скоростными, да мне и не к спеху, у меня есть в запасе четыре дня, а долго гостить и неудобно, и некрасиво, я ведь не родственник для них. Ближайший поезд отправлялся только вечером, на него я и купил билет.
К назначенному времени мощный паровоз, громыхая колёсами и пыхтя через трубу густым чёрным дымом, подогнал к платформе многочисленные вагоны, в один из которых я и погрузился. Согласно расписанию на нужную мне станцию поезд приходил рано утром, как раз успею выспаться. О своём прибытии я отбил телеграмму с вокзала и в полной уверенности, что всё сделал правильно, заснул под мирный перестук колёс.
Проснувшись ни свет ни заря, весь в напряжённом ожидании неизвестности, я быстро собрался и стал смотреть в окно, рассматривая пробегающие пейзажи. И ведь я реально не знал, как меня встретят, и встретят ли вообще. Я, собственно, не знал даже адреса имения генерал-губернатора, надеясь узнать его на месте, у того же извозчика.
Поезд прибыл на станцию вовремя, и весь в раздумьях, я вышел из вагона. С поезда сошло не так много людей, и перрон лишь на короткое время оказался заполнен ими. Несколько дам, выискивающих взглядом своих кавалеров, почтенная мадам с целым выводком детей и почему-то без мужа. Пара тощих девиц, что чинно стояли, переговариваясь друг с другом и выискивая взглядом тех, кто, по всей видимости, должен был их встретить.
Обычная атмосфера, не самого лучшего и оживлённого губернского города. Я оглянулся ещё раз вокруг и, поправив повязку на правой руке, подхватил свой небольшой чемоданчик левой и заторопился на выход. Несколько человек заинтересовано посмотрели мне в след, а тощие девицы стали активно обсуждать мой старый шрам и свежую царапину, заклеенную пластырем.
Полученные мелкие ранения не мешали мне идти быстро, и через минуту я выкинул из головы всех встреченных мною на перроне, думая только об одном, однако далеко уйти мне не дали.
— Барон Дегтярёв? — обратился ко мне высокий худощавый мужчина со строгим лицом и спокойными серыми глазами.
— Да⁈ — приостановился я, с удивлением и в тоже время настороженно посмотрев на него.
Правая рука сама собой потянулась к спрятанному во внутреннем кармане револьверу, хоть наложенная на ладонь повязка и изрядно мешала. Это движение не укрылось от взгляда мужчины.
— Я по поручению графини Васильевой прибыл специально для того, чтобы встретить вас. Однако я представлял вас несколько по-другому, не могли бы вы подтвердить свою личность?
— Да, конечно, но сначала представьтесь вы.
Моя рука, не останавливаясь, всё же проникла во внутренний карман, но не в тот, где покоился небольшой револьвер, а в другой, где хранились документы, и выудила наружу паспорт.
— Охотно! — сказал мужчина и показал мне удостоверение сотрудника генерал-губернатора, а точнее, его помощника, числившегося в одном из отделов, название которого я даже не стал запоминать. Звали его Эдгар Поляков.
В ответ я протянул ему свой паспорт, он сверил на нём фото и вернул обратно.
— А вас, я вижу, сильно жизнь потрепала всего лишь за год, где это вас?
— Нападение на академию в Павлограде, пришлось защищать свою жизнь с оружием в руках.
— Ясно. Охотно вам верю! Прошу вас! Я приехал на машине и готов привезти сразу в имение, так распорядился граф.
— Благодарю Вас!
— Идёмте! — и мой провожатый заторопился в сторону здания вокзала.
Мы вошли в здание, прошли насквозь и, оказавшись наружи, отправились к припаркованному недалеко от его входа небольшому служебному автомобилю.
— Прошу! — кивнул мне на пассажирскую дверь Поляков, а сам сел на водительское место.
Глухо взревел заведённый мотор, автомобиль тронулся, оставив позади себя здание вокзала, и помчал меня в имение графов Васильевых. Пока мы ехали, я с любопытством обозревал окрестности через окно автомобиля. Город мне понравился, чем-то он напоминал Крестополь. Нет, не размерами, скорее патриархальным укладом жизни, хотя здесь улицы блистали гораздо большей чистотой, чем у нас, да и внушительных и красивых каменных зданий имелось значительное количество, и именно поэтому этот город мне нравился всё сильнее.
Ехали мы относительно недолго и где-то минут через двадцать уже стояли перед ажурными высокими воротами с гербом графов Васильевых.
— Ну, вот и прибыли, — прокомментировал наш приезд мой провожатый, на что я просто кивнул, с жадностью рассматривая родовое гнездо Женевьевы.
Посигналив, Поляков добился того, что к воротам подошёл дворецкий и, узнав кто приехал, тотчас принялся их открывать, позвав к себе на помощь кого-то из охраны имения. Машина заехала на территорию особняка и остановилась на специальной стоянке, от которой шла узкая гаревая дорожка прямо к главному входу особняка.
