Стародум. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей

— Эта херня… слишком большая, — шепчет Светозара. — Не сжечь. К тому же слизь эта защищает.

— Я уже заметил, — говорю.

— Что будем делать?

— Не знаю как ты, а я собираюсь превратиться в ужин.

Девушка смотрит на меня долго, пристально, после чего пожимает плечами.

— Нет, — возражает она. — Ты — не вкусный. Чтобы закусить тобой, этой твари придётся съесть и меня. А то ты ему поперёк горла станешь.

— С чего это ты решила, что ты вкуснее меня?

— Просто знаю.

— Ошибаешься. Я — вкуснее. У меня хотя бы мясо есть, а у тебя кожа да кости. Он тобой в зубах поковыряется.

Тем временем гусеница подобралось настолько близко, что мы чувствуем вонь, бьющую по мозгам крепче, чем любая дубина. Длинный, толстый язык вылетает наружу, хватает Светозару и одним махом закидывает в пасть. Только что девушка лежала рядом со мной, а теперь её нет.

Впрочем, я и сам остаюсь на земле всего лишь на короткое мгновение.

Язык чудища отправляет меня к нему в рот.

Я снова оказываюсь рядом с девушкой. Она упирается в нёбо монстра, мешая ему нас пережевать. Внутри у гусеницы мокро, жарко и тесно. Мы со Светозарой с трудом помещаемся внутри пасти чудища. Но это ещё не конец: нас не пережевали, значит путь наружу всё ещё есть.

Сдаваться нельзя.

В этот момент я беру свою силу и концентрирую на ладонях. Я потратил всё, что было, но у меня остался резерв в виде моей собственной жизни. Я могу почерпнуть его для того, чтобы потерять сознание.

Мой папаня всегда так делал — отдавал больше, чем у него есть. Поэтому и падал в обморок. Это же собираюсь повторить я.

— Помоги мне, — говорю.

Прикладываю руки к верхней челюсти монстра и направляю пламя сквозь кости прямо к мозгам чудища. Если у этой твари человеческое лицо, то и думательный орган должен находиться прямо за лбом — над нами. Посмотрим, как оно поведёт себя, когда мы испечём его.

— Направь всё, что у тебя ещё есть, и даже больше.

— Ладно, — еле слышно соглашается Светозара.

Мы отдаём всё, на что только способно человеческое тело и разум. Собираем по каплям огонь, тут и там оставшийся внутри. Этого мало, чтобы сжечь слабого трупоеда, но этого может хватить, чтобы поджарить тварь. Снаружи чудище большое, покрытое странной слизью, что уменьшает жар от огня, но внутри оно такое же беззащитное, как все остальные существа. От его пасти до мозгов всего несколько пядей.

Надеюсь, что этого хватит.

Самая уродливая и самая большая в мире гусеница хотела сожрать нас, но мы сами приготовим её к обеду. Сварим её крохотный думательный орган.

Четыре ладони, приложенные к нёбу уродины.

Волна огня, направленная вверх.

Подействовал огонь или нет — неизвестно. Мы со Светозарой проваливаемся в беспамятство. Прямо во рту у твари. В надежде на то, что мы выполнили нашу работу, и при этом не задохнёмся от недостатка воздуха.

Что-то с силой толкает меня в бок.

— Проснись, дери тебя оглоблей, — раздаётся голос сквозь пелену.

Я настолько слаб, что даже слыша звуки, доносящиеся из реального мира, всё равно не могу проснуться. Между мной и явью будто полупрозрачная перегорадка, не дающая очнуться. Держащая внутри собственной головы.

Судя по ощущениям, я всё ещё внутри гусеницы. Всё тело ноет, будто меня как следует отходили палками. Пошевелиться невозможно, глубоко вдохнуть невозможно, только и остаётся, что валяться в полуобмороке. Не в силах подать голос.

— Ну же!

На этот раз я узнаю голос Светозары.

Девушка явно проснулась раньше меня, и теперь пытается выбраться из брюха монстра. Ещё бы, она-то в порядке, это не ей почти полностью откусили ногу.

Я настолько истощён, что хочется забыть обо всём и просто отдаться на волю судьбы. Лежать и не двигать ни одним мускулом. Ощущения похожи на те, когда просыпаешься рано утром, уставший и не выспавшийся. Хочется полежать ещё чуть-чуть… Сейчас всё так же, но во сто крат сильнее.

Приходится собрать всю свою волю, чтобы открыть хотя бы один глаз.

— Проснулся! — с облегчением произносит девушка.

Мы всё ещё в гусенице, а снаружи всё ещё ночь. Причём непонятно: мы пролежали совсем немного или прошли целые сутки? А то и двое.

— Помоги! — велит Светозара.

— Я… пошевелиться не могу… даже говорю… с трудом.

— Ничего, сейчас окрепнешь. Я тоже сначала еле ворочалась.

Девушка принимается растирать мои руки, насколько позволяет пространство между нами. Поскольку я совсем без сил, и даже сердце бьётся с задержкой, она помогает крови распространяться по моему онемевшему телу.

— Лучше?

— Да, — говорю. — Спасибо.

— А теперь соберись. Будешь расслабляться, как вылезем из этой туши.

Двигаться больно и непривычно, даже крохотный поворот головы удаётся сделать только с третьего раза. Но девушка права: силы возвращаются. Совсем скоро я опять смогу ходить, а пока извиваюсь всем телом, чтобы подползти поближе к пасти монстра.

В щелях между его уродливыми зубами свистит ветер, приятно ласкает лицо.

— Держи, — Светозара указывает на зуб. — Сначала выберусь я, а потом вытащу тебя.

Мне приходится некоторое время лежать на зубах твари, создавая своим телом опору, чтобы девушка вылезла наружу. После этого она хватает первую попавшуюся ветку и вставляет её в пасть гусеницы. Но вытащить меня оказалось целой проблемой: сначала нога застряла, вызывая привычную уже неимоверную боль, затем пришлось выламывать зубы чудища, чтобы я выполз.

В конце концов мы оба оказались снаружи.

Целые.

Живые.

И почти здоровые.

— Сколько мы уже здесь? — спрашиваю, лёжа на спине.

— Это всё та же ночь, — отвечает девушка.

— Правда?

— Ага.

— Всё болит так, будто несколько дней пролежал.

— Тебе кажется. Я потеряла сознание, но просыпалась несколько раз. Дня точно не было.

Как странно. Тело гусеницы уже остыть успело, кое-где даже виднеются следы разложения. Не могло же оно так быстро начать разваливаться? Или могло? Гниение идёт полным ходом, словно мы как минимум тря дня внутри трупа провалялись.

Вся одежда провоняла, хочется пить и есть, но самое мерзкое — слюна. Эта липкая субстанция высохла на нас сухой коркой, и теперь кажется, что мы никогда от неё не отмоемся. Но в сражении с этой тварью оказались и свои плюсы.

— Светозара, ты тоже это чувствуешь?

— Думаю, да.

Девушка глядит на свои руки, словно они стали длиннее.

— Я выросла в силе. Не знаю на сколько, но как минимум зелёная ступень.

— И у меня тоже…

Собравшись, я поднимаю руку вверх и выпускаю в небо струю пламени. Не сравниться с той, какими управляла Светозара в крепости, но вполне приличную. Ни одно живое существо не устоит перед таким напором огня.

Но это не значит, что я получил только огненные силы. Теперь у меня будет пятая ступень у любой, которую я позаимствую у окружающих. Видеть сквозь стены, плеваться ядом… ну или пердеть дымом как Федька Лапоть. Тоже может пригодиться. Самое главное, чтобы рядом всегда был кто-то, иначе я останусь не у дел.

Выходим из лесу совершенно удивлённые.

По внутренним ощущениям мы бродили по нему чуть ли не всю ночь, а потом ещё неизвестное количество времени валялись без сознания. Я бы сказал, что мы уходили из крепости самое малое — сутки назад. Но оказалось, что это не просто та же самая ночь… это всё ещё середина ночи.

Когда солнце прячется за горизонтом, очень легко определять время: достаточно посмотреть вверх на звёзды.

Полярная звезда как всегда висит на севере, большой ковш — снизу от него. В начале ночи это созвездие находится левее, а в конце — правее. Оно совершает медленный четвертькруг, и по его положению очень легко понять, сколько ещё осталось до рассвета. Звёздные часы так же точны, как и солнечные, нужно лишь делать поправку на время года: в августе большой ковш будет ниже полярной звезды, а в феврале — выше.