Слуга Государев. Тетралогия (СИ) - Старый Денис

Но ничего… Впереди успехи, я в это верю.

И теперь я наблюдал за разворачивающимися событиями, размышляя о том, правильно ли всё‑таки выбрал себе роль. Откровенно хотелось быть в рядах штурмующих. Но пришлось одергивать себя, сдерживать свои желания, оправдываясь тем, что я командующий и без меня наступление дивизии быстро схлопнется.

Да и откровенно не хотелось умирать. У меня родился сын, любимая красавица жена, мама, сестрица, братья мои. Начал и не довел до ума пока скудные, но перспективные проекты. Смею надеяться, что я России нужен настолько, что не имею никакого права рисковать собой.

– Бах, бах, бах! – зазвучала крепостная артиллерия.

– Зачем? Без толку же! – произнёс я вслух.

Но отвечать мне было некому. Да я и не адресовал вопрос кому‑то конкретному. Все те, с кем я мог бы обсудить действия турок, сейчас находятся на передовой или рядом с ней. Окружали же меня лишь пять посыльных, в обязанности которых входило вовремя сообщить мои приказы, подать условные сигналы или знаки.

Турки открыли огонь из своих пушек, скорее всего, потому, чтобы показать свою готовность отразить наш штурм. Расстояние передовых наших отрядов до крепости было ещё более, чем в версту, и, насколько позволяла судить рекогносцировка, не было у турок такой артиллерии, которая могла бы с уверенностью поразить наступающие полки с дальности от версты и более. Они пугали. Зря. Сегодня пугливых русских не будет. Хватит… натерпелись.

Главное же, что выстрелы эти прозвучали только с северной стороны. Значит, что бойцов, максимально скрытно подходящих с южной части крепости, ещё не заметили.

*. *. *

Воин Никитович Деменков, один из трёх дворян в особом отряде полковника Стрельчина, вёл роту бойцов на приступ крепости Болы‑Сарай. Максимально пригнувшись, настолько, чтобы можно было ещё бежать, но уменьшить обзор для обороняющихся, отряд спешно приближался к крепостному валу.

Коленки воина Никитовича подкашивались, приходилось с этим мириться и следить за тем, чтобы не упасть. Но это было единственное проявление малодушия. С остальными явлениями у командира отряда справиться получилось.

И вот он – ров. Удалось, не привлекая к себе внимания, подойти вплотную к крепостным фортификациям. Все, как полковник и говорил, все, что как он рассчитал. Деменков, успев пообщаться со Стрельчиным, стал превозносить своего командира, стремился быть похожим на него.

– Бах! – раздался выстрел в сторону бойцов, которые поднимали настилы, чтобы перекинуть их через ров.

Обнаружены. Но сильно позже, чем даже предполагалось. И это давало дополнительные шансы.

– Быстрее и не скрываться! – отдал приказ своим бойцам воин Никитович.

– Бах, бах, бах! – последовали следующие выстрелы.

Воин Никитович заметил, как одного из его бойцов крутануло от попавшей в плечо пули, и он свалился в ров, до этого уже находясь посередине его на деревянных досках.

– Бах‑бах! – по стрелявшим защитникам крепости начали работать русские стрелки.

Штуцерники загодя заняли свои позиции, ночью проползли по уже достаточно высокой траве и ждали, когда придёт их час. Располагались практически у кромки рва. Расстояние до крепостной стены было около двухсот шагов.

С этого расстояния стрелки из штуцеров с конусными пулями гарантированно могли поражать своего противника. Турки же эффективно работать не имели никакой возможности. Мало того, что расстояние было большим и бить относительно прицельно можно было только из нарезного оружия, так ещё и русские стрелки были рассредоточены.

Выстрелы продолжали звучать. Больше ста стрелков меткими выстрелами выбивали не только солдат противника, но и артиллерийскую прислугу. Быстро перезаряжались, снова били.

Воин Никитович был уже под стеной.

– Лестницу, чёртово племя! – кричал он, подгоняя бойцов, которые замешкались при переходе через ров.

Уже скоро полетели кошки, цепляясь за деревянные надстройки крепости. Выставлялись лестницы, бойцы были готовы взбираться на крепостную стену.

Несмотря на то, что южная часть – главное направление приступа, здесь было не более тысячи русских бойцов. Около двухсот из них уже стояли под крепостными стенами. Часть направили свои пистолеты вверх, стреляя не то что в появлявшихся людей, но даже туда, откуда предположительно могли появиться турки, сбрасывающие камни, намеревающиеся стрелять по наступающим русским.

Не было уже никакого смысла действовать скрытно. Это замедляло события. Сейчас можно было работать открыто, решительно, быстро. И бойцы резко выпрямились, ускорились.

– Подавайте общий сигнал к приступу! – выкрикнул я.

Театральная постановка закончилась, начинается суровая проза жизни и войны. Теперь мы уже не будем показывать, что лишь только намереваемся атаковать. Теперь мы всеми силами будем давить противника.

Уже послышались выстрелы и звуки боя со стороны южной окраины крепости. Следовательно, нам необходимо поддержать своими действиями основных штурмовиков. Задача – не дать противнику перебросить большую часть своих сил с северного направления на южное.

Одну из боевых задач, продиктованную нашими тактическими приемами, мы выполнили. Часть турок побежала на южную окраину своей крепости, здраво рассудив, что основные события разворачиваются именно там. Теперь же мы раздёргивали оборону турецкой твердыни уже не демонстрировали намерения. Ускоряясь, большими силами, начинали штурмовать крепость.

Все доски, которые мы успели за один день расколоть из срубленных деревьев, всё это пошло на изготовление деревянных настилов, при помощи которых сейчас на южной окраине крепости мои бойцы должны перебраться через ров.

С северной же стороны мы закидывали ров фашинами.

– Бах‑бах‑бах! – стреляли по защитникам крепости русские меткие стрелки.

По фронту их было сильно меньше, чем с южной стороны. Но в зрительную трубу я уже видел, что пуля с расширяющейся юбкой впервые в своей истории берет кровавую жертву. Стрелки били с расстояния, до которого могут долететь только вражеские ядра и бомбы.

Но бойцы были рассредоточены настолько, что расстояние между стрелками составляло порой и двадцать шагов. Так что противник мог стрелять, но это все равно, как ядрами бить по воробьям. Злым воробьям с титановыми могучими клювами, которые так клюнуть могут, что и череп проломить.

Группы солдат и казаков подбегали ко рву, скидывали свою ношу в виде фашин, плотно связанных прутьев или пучков травы. Скоро, словно бы в ускоренном режиме просмотра фильма, ров заполнялся всем тем, по чему скоро смогут перебраться к крепостным стенам русские солдаты. Но все еще главным направлением штурма было южное.

– Направьте резерв на юг! – последовал мой приказ.

Посыльный тут же отправился одвуконь на юго‑запад, где должны располагаться более тысячи бойцов резерва. Не только моих, наполовину там было и казаков.

Акулов выделил наиболее умелых и лихих станичников, которые, по его мнению, лучше справятся в штурмовыми действиями. Я тоже отрядил часть преображенцев в резерв.

Точной информации у меня не было, но и не было посыльного, который бы сказал, что на юге всё плохо. Зрительную трубу не было видно, но я предполагал, что там бой уже должен кипеть на стенах.

Словно боевые злостные муравьи, казаки, облепив крепостные стены лестницами, взбирались наверх. Часть из бойцов оставалась внизу, и я прямо чувствовал на своей шее, как должно быть неудобно и как что шея должна затекать, потому что необходимо смотреть наверх и стрелять в любого появившегося защитника, который стремится либо скинуть лестницу, либо наградить православных воинов камнем или пулей.

Солнце постепенно, но неумолимо входило в свои права. И это становилось проблемой и для русских бойцов, и для противника. Может, нужно было атаковать отдельными силами с востока? Тогда враг мог быть ослеплён ярким солнцем, в то время как русским штурмовикам солнышко подогревало бы спину, увлекая вперёд.