Слуга Государев. Тетралогия (СИ) - Старый Денис

– Я понимаю, о чём ты говоришь. У крымского ханства есть свои уши и в Москве. Но что же подвигло вас выкрасть этого ребёнка, если он уже рождён, о чём у меня сведений нет? – уже искренне интересовался Мурат.

Тут, скорее, был научный интерес. Орден иезуитов и его деятельность – тайна, покрытая мракобесием. И Мурат хотел понять, как действует орден и каковы его цели.

– Это же очевидно… Мы не хотим усиления Московии. Русские должны с позором проиграть эту войну. А если им будут помогать многие беи, то всякое может случиться. А ещё нам нужно, чтобы ты оставил в живых одного полковника. К нему есть счёты уважаемых в Речи Посполитой людей, – сказал третий иезуит, до того момента молчавший.

Ян Казимир Сапега посчитал личным унижением, как он проиграл дипломатическую битву в Москве. Боялся, что его враги воспользуются этим промахом всесильного магната. И причиной этого дипломатического провала была, как посчитал польский посол, в том числе деятельность полковника Стрельчина.

Благо, что в польском посольстве никем иным, как польскими шляхтичами, иезуиты и не представлялись, их не вычислили. Представители этого католического ордена и организовали похищение ребенка. А ещё они присматривались к тому, кто развёл бурную деятельность в Преображенском, кто стал во главе карателей Стрелецкого бунта, кто позволяет себе говорить с русскими боярами на равных. Кто учит русского государя и начинает все больше влиять на ум мололетнего царя.

Многое в этом не поддавалось логическому объяснению А если что‑то непонятно, то это лучше уничтожить.

Глава 19

Вена

20 апреля 1683 года

Император Священной Римской империи сидел у зеркала и наслаждался тем, как его расчёсывали золотым гребнем. Вот только это произведение искусства, с гравировкой имени монарха, головы с длинной копной тёмно‑русых кучерявых волос, не касался никогда. Голова не то место, которое достойно такого гребня. Но какие тогда волосы вычесывали императору?

Лишь только к усам, гордости австрийского герцога, короля Хорватии, императора Священной Римской империи и носителя многих других титулов, прикасался маленький золотой гребешок, сверкающий бриллиантами.

Порой могло складываться такое впечатление, что императору поглаживание усов нравится даже больше, чем плотские утехи с женщинами. Может, так оно и было? Каждому свое удовольствие. И эта особенность императора Леопольда еще безобидная, в сравнении с тем, какая пошлость может быть в императорских покоях.

В трёх метрах от своего монарха, склонив голову и ожидая, когда же благословенный Леопольд Пятый вспомнит, что нынче у него на аудиенции представитель имперского посольства а России, стоял Бернард Таннер.

Император отнюдь не был глупцом и понимал, кто именно сделал возможным австрийское посольство в Московии. Потому не вызывал графа, который был лишь только номинальным послом. Королю было важно услышать реальный доклад, а не бравурные речи и не пустое восхваление австрийской миссии.

– Как в этот раз принимали вас в Московии? – наконец, открыв глаза и жестом дав понять прелестной прислужнице, что достаточно вычёсывать усы, сказал Леопольд Пятый.

Таннер тут же поднял голову. Он не лебезил перед монархом, не собирался ему льстить. Дипломат прекрасно знал, что для этих нужд Леопольд Пятый держит целый сонм чиновников‑лизоблюдов, толку от которых чуть больше, чем ничего. Если только не сделать приятное монарху. Но для этого есть любовницы.

Если бы хотел император лести и притворства, то вызвал бы не реального посла, а графа, который лишь только отыгрывал роль, будто возглавляет австрийское посольство, на самом же деле при этом редко когда выходил из той усадьбы, которую русские предложили для проживания австрийскому аристократу. Основные же переговоры вёл именно Таннер.

– На удивление, Ваше Величество, встречали в этот раз с меньшими традициями, и было меньше пустого, а больше дела, – сказал австрийский дипломат чешского происхождения. – Если что нам и показывали, то можно было заметить немало изменений и странностей. Думаю, что Московия готовится встать на путь реформ и преобразований.

– И это говорит в пользу того, что русские сами настроены были на то, чтобы вступить в Священную Лигу, – блистал догадливостью император. – Но я не до конца понимаю, зачем это русским. Ведь ещё не так давно у них была острая фаза войны с Османской империей, и тогда не сказать, что русские одерживали блистательные победы под Чигирином. В этом смысле поляки могут похвастаться куда как большими успехами.

– Безусловно, Ваше Величество, вы как всегда правы. Но позволено ли мне будет несколько добавить собственных наблюдений? – поинтересовался Таннер.

– Вы здесь именно для этого. Если бы мне не было важно ваше мнение, то я бы удовольствовался только теми реляциями и докладами, которые мне поступали от посла. Кстати, как он вам? – спросил император и лукаво прищурил глаза.

Таннер был опытным дипломатом и не сказать, что уж таким несведущим в придворном этикете. Он прекрасно видел, что император сейчас устраивает проверку. У самого Леопольда Пятого явно сложилось уже собственное мнение о профессиональных качествах назначенного им же австрийского посла в России.

Знал Бернард Таннер и о том, что в имперском посольстве были люди, которые напрямую докладывали императору и некоторым его придворным, что именно происходило и как вёл себя и посол, и его помощник.

Так что смысла скрывать многое не было, но и не было никакого смысла в том, чтобы заводить себе врагов.

– Граф проявил необычайную прозорливость и ум, прежде всего, тем, что не мешал посольству работать, – ответил Таннер.

Леопольд сперва не понял смысл сказанного, ну а когда до него дошло, насколько завуалировано австрийский дипломат назвал графа лодырем, бездельником и абсолютно никчёмным, не способным к дипломатической работе человеком, император рассмеялся.

– А теперь я слушаю вас, господин Таннер. И знайте, что вам необходимо обстоятельно описать всё наше посольство и то, как вело себя посольство польского короля Яна Сабеского. Глава нашей святейшей католической веры в значительной степени интересуется обстоятельством дел и уже начинает деятельно помогать готовить Вену к обороне. И Польша важна, – признался император.

Впрочем, ни для кого не было секретом, что австрийский император и Папа Римский уже вовсю договариваются и что глава католической церкви рассылает всем католическим монархам требования чуть ли не нового Крестового похода.

– Новый государь Пётр Алексеевич может быть весьма и весьма интересным и деятельным монархом, лишь только подучится и подрастет. В России всё также между собой не находят общего языка бояре, ну а в последнее время наметилась коалиция. Боярин Матвеев приобретает всё больше власти и уже союзничает с Ромодановскими… – начал было дипломат рассказывать всё в подробностях, но быстро понял, что это ни к чему.

Не настолько был император погружён в дела Московии, чтобы выслушивать фамилии, которые и вовсе труднопроизносимые. Так что дипломат немного изменил глубину своего доклада.

– Московиты демонстрировали нам своё новое оружие, и я остался весьма впечатлён им, – сказал Таннер, дождался заинтересованной реакции у монарха и тут же продолжил: – Они усовершенствовали французские байонеты.

– Сомневаюсь я, что московиты могут что‑то усовершенствовать, – усмехнулся Леопольд Пятый. – Но пусть так. Возможно, это и лишнее, но я пришлю к вам кого‑нибудь из военных, вы подробно расскажете, что же там изобрели эти восточные дикари. Мало ли. Когда‑то в Венгрию тоже пришли степные дикари и наделали столько шума… Впрочем, времена, когда монголы были сильными, уже давно ушли. Или я так сказал о самих мадьярах‑венграх?

Император рассмеялся, посчитав, что только что тонко и чуть ли не академически верно пошутил [венгры так же были некогда кочевниками, родственными половцам]