Деньги не пахнут 8 (СИ) - Ежов Константин Владимирович

Стены кабинета будто впитали в себя запах старых бумаг и пессимистичных разговоров. За тяжёлыми портьерами тлел закат, и его оранжевые отблески ложились на стол, на котором лежали пожелтевшие документы о прошлом рода. Там же хранилась и давняя история о том, как прадед Джерарда разделил сыновей: одному — наследие, другому — утешительный кусок бизнеса, из которого и вырос тот самый корм для питомцев.

Кондитерка всегда была сердцем империи, а корма — всего лишь игрушка, семейная прихоть. Так думали старшие, и запах их презрения стоял в воздухе, как запах затхлой коробки, которую никто не решается открыть.

Но внутри всё гудело иначе. Будто тихим треском шёлка звучала мысль:

«Кондитерское дело увядает».

С каждым годом люди всё чаще отворачивались от сладостей, словно от липкого соблазна, который уже не радовал. Шоколад, карамель — всё это пахло прошедшим временем, будто давно забытый праздник.

А вот мир, где домашние животные становились членами семьи, разрастался стремительно. С каждым месяцем пахло всё сильнее — свежими кормами, витринами зоомагазинов, упакованными в блестящие пакетики надеждами на здоровье любимца. Особенно молодёжь уже жила в этой новой культуре.

И в какой-то момент пришлось взорваться словами, сказанными слишком громко для семейного ужина:

— Нельзя игнорировать рынок кормов! Всё меняется! Именно там двигатель роста!

Старшие выслушали, переглядываясь, будто боялись испачкаться об эти современные идеи, и нехотя позволили:

— Попробуй.

А когда сделки на двадцать девять миллиардов уже были закрыты, началось обычное — запах недовольства, кислый, как перекисшее вино, потянулся через весь дом. Претензии, придирки, тонкие уколы.

Сначала приходилось утешать себя:

«Ну, такие уж они. Всегда были такими».

Семья Маркиз никогда не отличалась щедростью или доверием. Таков был их странный обычай, почти ритуал: отец всегда недоволен сыном, сын живёт в страхе допустить ошибку, а дяди, выросшие среди этих правил, лишь развивали их дальше.

Они любили говорить о смене поколений, но власть отдавать не собирались — держали её, как холодный клинок, которым приятно легонько поглаживать воздух, напоминая о превосходстве.

И всё равно внутри теплилось твёрдое:

«Ещё год…»

Всего год — и интеграция брендов завершится, и результаты заговорят громче любого скепсиса.

Но за последний месяц уверенность начала крошиться, словно шоколадная плитка в горячих пальцах.

Сначала появился соперник.

BlueFood — молодая компания с премиальными органическими кормами. Маленькая, но быстрые шаги её звучали по рынку громче, чем стук старых корпораций. Их доля росла стремительно, и отраслевые отчёты уже шептали тревогу.

— Стоило ли вкладывать миллиарды в такие крупные бренды? — цедили старшие, сидя в мягких креслах, пахнущих кожей, и явно наслаждаясь сомнением.

Намеки были прозрачны: лучше было бы купить что-то свежее, современное, вроде BlueFood.

Но внутри всё ещё держалось твёрдо: «Не всё так очевидно».

Бренды, что были куплены, имели мощную базу покупателей, верных годами. Достаточно было объединить их и выпустить премиальную линию — рынок сам бы лёг под такую мощь.

Но на этом беды не закончились.

Ударил сырьевой кризис.

Сначала молочка. В прошлом году цены росли, как бешеные. Пришлось быстро брать фьючерсы — иначе остаться бы без поставок. Но стоило закончиться лету, как рынок перевернулся: избыток, резкое падение цен, и теперь огромные объёмы были куплены по максимуму.

А какао?

Там всё наоборот — ливни, Эль-Ниньо, гибель урожая. Цены росли так стремительно, что на графиках они выглядели, как вертикальная стена. Спекулянты влезали десятками и разгоняли стоимость до безумия.

— Второй промах, — произносили дяди уже не язвительно, а почти приглушённым, опасным тоном.

И эти слова стягивали грудь так, будто кто-то накинул верёвку и начал медленно затягивать узел.

— Ещё одна ошибка — и всё.

У семьи был закон: трёх промахов наследник не переживает.

И именно в этот момент прозвучало предложение, от которого воздух стал ощутимо холоднее.

— Может, поручить Джерарду стратегию по Китаю?

Китай… главный фронт. Там компания получала половину всей мировой прибыли. Там сходились интересы и кондитерского направления, и агрессивной экспансии кормов.

Любой другой раз такое назначение пахло бы победой. Почти коронацией.

Но теперь… Теперь внутри лишь шевельнулась тревога, как тень от крыла хищной птицы.

Слишком многое вокруг Китая стало зыбким. Страна была огромной, но её экономике уже слышался хриплый, неудобный надлом.

Глухим гулом отдавалось в висках: стране требуется срочно свернуть с разбегающегося производственного пути и шагнуть в сторону экономики потребления. Но в воздухе, тяжёлом, будто после дождя, витало сомнение — справится ли она вообще с таким поворотом. На Уолл-стрит шептались уже почти с тревогой, называя Китай «диким козырем», картой, что способна перевернуть весь стол одним махом.

Сделать прогноз? Почти невозможно. Размышления звучали внутри сухим шорохом бумаги: продолжать ли расширение? Потянет ли народ страны безудержно дешёвое, или настало время выкатывать линейку премиум-брендов? А этот скользкий курс юаня — куда его снова занесёт завтра? Вопросы росли, как сорняки после летнего ливня — цепкие, колючие. Даже спецы разводили руками: ясности ноль.

Всё это досталось… по причине более чем прозрачной. Слишком уж непредсказуем стал китайский рынок. Дядюшки, будь они на моём месте, точно бы угодили в ту же яму — и это было бы ещё мягким итогом. Но вот если Джерарду удастся… Если вдруг прокатит… Тогда они выставят себя мудрыми старцами, выбравшими правильного человека. А если свернёт не туда — на голову обрушится весь груз обвинений. И скажут без малейшего дрожания в голосе:

— Джерард ещё не готов вести компанию.

Но где гарантия, что не пойдут дальше? Чувствовалось почти физически, как пахнет эта затея — влажно, прелой листвой, опасно. Как будто изначально задумывали выкинуть Джерарда за борт наследников. Эти люди способны на что угодно.

И тут мать, уловив что-то в воздухе, тихо предложила:

— Работай со мной.

Слова пахнули теплом, уютной древесной пылью, а на вкус были горьковатыми. Если разработать стратегию вместе, то в случае провала ответственность равномерно ляжет на двоих наследников сразу. Значит, никто не выбросит Джерарда из гонки. Логично, безопасно… правильно.

Но внутри что-то скрипнуло, будто недокрученный болт. Принять её помощь — значит снова примерить на себя удушающую систему «подстраховки», где всё главное решают старшие, а руки младшему оставляют только для черновой работы. Столько лет это давило, словно воротник, застёгнутый до боли.

Хватит. Больше терпеть невозможно. Столько сил вложено, столько подготовлено — осталось одно: время. Ещё год выдержать эту свистящую перед лицом бурю. Год — и приобретённые бренды наконец задышат полной грудью. Тогда первый провал превратится в первую победу, а любой, кто усомнится, подавится собственным сомнением.

Уже виделось, как наследник поднимается на вершину совершенно иначе — без старой плесени, без чужих указок. Своей силой. Своим умением.

Но этот год — решающий. И именно китайский рынок превращался в огромный туман, где рукой махни — пальцев не увидишь. Как шагнуть туда, где даже эксперты ходили ощупью?

Но тут внутри всплыло имя — Сергей Платонов.

Мысль хлестнула искрой: этот тип умудрялся с 80-процентной точностью предсказывать тенденции в здравоохранении. А если приложить его алгоритмы и к китайскому рынку… Кто знает, может, туман хотя бы чуть-чуть разойдётся?

— Закончил думы крутить? — голос Платонова прозвучал резковато, будто металл по кромке стола. Он выдернул из раздумий, оставив лёгкий привкус раздражения.

Раскрывать всё нельзя. Столько риска, столько семейной гнили. Пришлось начать издалека: